Слух абсолютный
Конечно, Дмитрию Хворостовскому повезло: Бог дал ему Голос и Красоту. Красивым везет, скажут многие и найдут тысячу изысканных объяснений, почему им самим ничего в жизни не удается. А ему удается, причем в предельно зависимой профессии оперного певца. Секрет Хворостовского: много работать, быть пунктуальным, точным с партнерами, выполнять обязательства.
Ему 38. Он – народный артист Российской Федерации. Работал со всеми мировыми оперными звездами. Выпустил 20 дисков. Его график расписан до 2005 года. В последние дни ХХ века он планирует осуществить свою 20-летнюю мечту: исполнить партию Риголетто. Накануне премьеры в Москве Дмитрий ответил на вопросы «Афиши».
– Что заставляет жить так интенсивно?
– Реальность. К такому графику жизни я привык за 10-11 лет работы. Практически каждый третий-четвертый день я пою. С перелетами.
– Мотивация?
– Деньги. В этом году я был в Корее, Малайзии, Южной Америке, дальних городах США, куда, в принципе, я бы никогда не поехал. Зачем? Это как Нижний Урюпинск. Ответ тот же – деньги. За исключением вещей, которыми я занимаюсь, допустим, сейчас: «Риголетто»… Возможность ощутить счастье в работе.
– Где вы живете сейчас? Там, где есть работа?
– В самолете.
– А отдыхаете?
– С клавирчиком.
– Вам нравится певец Хворостовский?
– Нет. Мне нравится Шаляпин, Каллас. Я восхищаюсь Доминго: человек, который работает слишком много, несмотря на то что ему давно уже можно остановиться.
– Опера – архаичный способ выражения эмоций?
– Нет, я считаю, что опера очень современна. На Западе считается, что опера – не консервативный жанр, и она переживает настоящий подъем, booming.
– Когда вы начали петь?
– В три года, может быть, раньше. Практически с самого начала у меня был почти абсолютный слух и симпатичный голос, я с лету улавливал и воспроизводил мелодии.
– Вас любили в детстве?
– Конечно. Я рос и воспитывался у бабушки, мои родители постоянно работали в две смены. И каждый раз, когда они меня забирали на субботу и воскресенье, мои нормальные игры, мое детское блаженство прекращались, потому что, естественно, у родителей я не мог позволить себе делать то, что позволял у бабушки. С тех пор суббота и воскресенье у меня черные дни. Не потому, что я не любил своих родителей…
– Ваше самое яркое впечатление детства?
– Оно связано с грустью… Помню, был Новый год, и я, маленький, очень болел. Мне было так одиноко, я чувствовал себя очень плохо. И вдруг появился Дед Мороз, заставил меня петь, стихи рассказывать. Постепенно я узнавал папу, который вывернул доху наизнанку…
– Занятия музыкой в детстве – непременный атрибут воспитания мальчика из хорошей семьи?
– На меня сильно повлиял пример моего отца. Он тоже прекрасный певец. Непрофессиональный. Но когда я начал петь, я подражал своему отцу, так как наши голоса абсолютно идентичны.
– Что для вас успех?
– Это определенное удовлетворение от того, что ты сделал, какую работу провел, насколько ты successful in front of your eyes. Для меня это очень тонкое понятие. Как правило, я не бываю доволен собой. Внутри меня есть детектор что ли, который всегда определяет, насколько хорошо я выступил.
Постоянно происходит переоценка ценностей, отношений с людьми, проделанной работы, но не потому, что я approaching middle of life, скорее, это связано с определенными этапами моей жизни, которые идут бесконечно, один за другим. Однако я еще не сделал ничего такого, чем мог быть доволен, чтобы можно было немножко расслабиться, откинуться на спинку кресла и погладить себя по животику. Моя планка так же высока, какой была 20 или 10 лет назад.