Конфликт вокруг «Детского мира» Родители против охранителей

Борис Грачевский

худрук киножурнала «Ералаш», сопредседатель Родительского комитета

— Вы действительно за то, чтобы снести «Детский мир» к чертям?

— Честно говоря, да. Я вообще поспорил бы — считать ли «Детский мир» произведением искусства. Давайте отбросим амбиции: это здание функционально и технически устарело. Вы бы посмотрели, в каком состоянии там фундамент и коммуникации! Какие там трещины, сколько воды! И вообще-то, никто не собирается ничего глобально ломать, хотя правильно было бы это сделать и выстроить на его месте современное здание, которое увеличит торговые площади. Там же чудовищный внутри этот купол алюминиевый. Ясно, что он должен был быть, видимо, стеклянным, но вышло так, как вышло, а потом надстроили еще четыре чудовищных этажа. «Галс-Девелопмент» собирается все сделать очень красиво. И, между прочим, когда строили это ваше любимое красивое в кавычках здание «Детского мира», сломали по-настоящему красивое здание Лубянского пассажа — и ничего, никто не кричал.

— Ну «красиво» — в понимании современных застройщиков — это типовой торговый центр вроде «Золотого Вавилона».

— Ну во-первых, «Детский мир» же глобально никто менять не собирается — все остается как есть. Просто сейчас это здание не соответствует хотя бы противопожарным условиям — там узкие лестницы, неудобные проходы. Антитеррористическая угроза опять же не учтена — а это важно и об этом надо думать. Никто не собирается строить «Вавилон», как вы сказали, хотя, вообще-то, это классический и очень удобный торговый центр. Но в данном случае ломать совсем и целиком не будут — внешний вид остается прежний. Конечно, я понимаю ваши мотивы: когда его строили, это был чуть ли не единственный такой магазин в России и все на него ходили молились, но сейчас другая ситуация. Магазин должен быть красивый и яркий, самый большой детский магазин в городе, 74 тысячи квадратов. Современный, функциональный, с хорошей вентиляцией. И все эти 74 тысячи квадратов наполнены настоящими детскими товарами, а не жалкими огрызками, которые там до того были. Я этот «Детский мир» помню с самого начала, как его открыли, — это всегда в пальто, всегда потная спина, все время какие-то неудобства.

— А вот часы, под куполом часы, из которых фигурки каждый час выходили, — их оставят?

— Господи, какие часы! При чем тут часы! Неужели вы думаете, ребенку это сейчас интересно? Им другое нужно! Современное, яркое, настоящее! Чтобы была стеклянная крыша, через которую солнце в зал попадает. Нужно чтобы, ребенок развивался. Глупо водить его в «Детский мир» только для того, чтобы поумиляться: вот как было мило, когда я была маленькая. И все почему-то сейчас «Галс-Девелопмент» держат за каких-то злодеев. Да они, наоборот, помочь пытаются! Ведь сколько раз говорили — городу, федеральному ведомству — забирайте! Так никто не берет. Это экономически невыгодно совсем, на этот ремонт огромные деньги уходят, инвесторы и сами уже не рады. Так что экономической выгоды застройщикам тут никакой — если уж о ней говорить. Хотя лучше обсудить, нормально ли это, когда детский магазин на здание КГБ похож — такой же серый и мрачный. Да соседний Музей Маяковского и то ярче выглядит, чем это страшное и ужасное здание.

— То есть архитектура изменится все-таки?

— Ну при чем тут изменится — не изменится, хочется же просто, чтоб это был большой и современный развлекательный центр, в котором дети могли бы и игрушки купить, и в кинозал сходить, и целый этаж с питанием. Красивое здание, в котором будут учтены и современные противопожарные требования, и антитеррористические, и будут все удобства для инвалидов и людей с ограниченными возможностями. А Архнадзор сейчас себя ведет просто неприлично — как злая волшебница, которую забыли пригласить на праздник и она начинает возмущаться. Мне все это напоминает одну серию из «Ералаша», где маленькая девочка взялась рисовать собачку, а тут собралась вокруг куча народу — и все стали ей указывать: тут нарисуй так, тут зубы, тут хвост. В итоге у нее получился крокодил.

Марина Хрусталева

координатор «Архнадзора», председатель правления MAPS

— Что сейчас происходит с «Детским миром»?

— Мы занимались судьбой «Детского мира» с 2004 года, с того момента, как организовалось Московское общество охраны архитектурного наследия — MAPS. На нашем сайте это была первая публикация в разделе «Под угрозой» — было понятно, что АФК «Система», которая тогда была девелопером, планирует масштабную реконструкцию. Поэтому про всю современную историю «Детского мира» можно было бы очень долго рассказывать: когда-то борьба была более активной, когда-то менее. В прошлом году, например, мы вели достаточно конструктивный диалог с тем, что тогда уже называлось «Система-Галс», а сейчас «Галс-Девелопмент», — была другая команда во главе с генеральным директором Андреем Нестеренко, который нас приглашал и разговаривать о возможных сценариях, и в здание вместе с инженерами. Тогда казалось, что можно наладить какой-то рабочий диалог.

— Теперь у вас есть новый партнер для диалога — «Родительский комитет» — вроде не девелопер, а тоже «общественное мнение».

— «Родительский комитет» был создан уже новой командой, и сама идея неплохая. Ведь у очень многих учреждений — музеев, театров — есть попечительские комитеты, «советы друзей» и какие-то еще клубы, в которые часто входят благотворители, представители культурной общественности. Когда было объявлено, что создается этот комитет, мы тоже воспринимали это как шаг навстречу общественности и стремление компании позаботиться о своей репутации. Но о том, что на самом деле происходит в комитете, хорошо рассказал в «Московских новостях» вышедший из него Глеб Шульпяков, а на нескольких пресс-конференциях и собраниях в Общественной палате они, по-моему, выглядели неубедительно.

— Что же неубедительного в словах «мы хотим сделать самый лучший детский магазин»?

— Сохранение исторической функции — детского магазина — прописано в предмете охраны, так что это должно произойти. Но «предмет охраны» — это вообще штука, с которой работать нелегко. Это перечисление всего ценного, что в здании должно быть и что нужно сохранить. Понятия «предмет охраны» не было, например, в советских законах. Оно появилось только в законе 2002 года об объектах культурного наследия. И там было написано, что должно быть разработано еще и специальное положение об утверждении предмета охраны, а вот его писали очень долго. В это время определение предмета охраны, экспертизу оплачивал девелопер, поэтому он мог оставлять там все, что ему интересно. В Большом театре, например, предметом охраны была записана акустика зала, что, конечно, хорошо, но части здания в предмет охраны не попали! В «Детском мире» было очень подробно разработанное описание предмета охраны из 18 пунктов, куда входили и ценные элементы интерьера — элементы центрального атриума, парадной лестницы, арочные окна и так далее. В 2005 году это делалось большой комиссией Москомнаследия с участием независимых экспертов. А через пару месяцев рабочая группа Москомнаследия в составе четырех человек совершила выезд в «Детский мир» и составила протокол, по которому предмет охраны сократился в несколько раз, осталось четыре пункта, главное — историческая функция здания и внешние габариты, то есть нельзя, например, надстроить еще один этаж. Но можно, например, полностью разобрать стены и построить новодел.

— Может быть, это и нужно делать, если здание в плохом состоянии, как утверждает девелопер?

— Мы там были несколько раз сами, ходили с инженерами, которые знают, как это строилось, как реставрировать подобные здания. Например, с инженером Владимиром Соломоновым, который говорил: «Я восстановил Останкинскую башню после пожара, я восстановил Белый дом после обстрела танками, — скажите мне, что тут нельзя восстановить?» Мы смотрели экспертизы, которые были сделаны в 1999 году, в 2004-м, в 2008-м разными организациями, — там написано, что зданию 50 лет, что у него сложные грунты, разные фундаменты, в этом месте оно требует ремонта, в этом требует ремонта, в этом — укрепления, но нигде не написано, что оно аварийное и безнадежное. Это же говорил представитель компании «Триада-Холдинг», которая делала последнюю экспертизу, на пресс-конференции в Общественной палате, — что ломать здание необязательно, могут быть и другие технические решения.

— А чем плоха идея подвести под здание единую плиту фундамента, ведь там сейчас фундаменты разные и они «ходят», стены трещат по швам?

— Для того чтобы сделать единую фундаментную плиту, они должны стены укрепить специальными конструкциями, а все, что внутри, — вытащить и залить бетон. Включая, например, и остатки первого этажа Лубянского пассажа XIX века, они стали частью фундаментов «Детского мира». В этом они уже продвинулись — часть перекрытий разобрано, атриум весь очищен от мрамора. Второе, что плохо, — это огромное здание, трапециевидной формы, которое стоит на уклоне, у него действительно неоднородный фундамент из нескольких кусков. Подвести под него плиту — это очень сложная задача, неизвестно, может ли быть она решена. Просто сломать его будет действительно проще и дешевле. И что может произойти: когда они вынут все изнутри, стены могут просто сложиться внутрь или упасть наружу. После чего они скажут: «Ну мы же говорили, что стены плохие», — и построят все заново. А примеры такой работы частных инвесторов, к сожалению, не вдохновляют: есть гостиница «Москва», которую очень долго сносили, потому что она была построена крепко, и которую теперь никак не могут ввести в эксплуатацию, потому что не могут доделать; есть гостиница «Россия», которую по-быстрому сломали, но на ее месте ничего нет; есть Большой театр, где менялось несколько команд архитекторов и был многократно перекрыт бюджет. И начинать еще одну такую же историю, когда достаточно здание подремонтировать, приспособить к современными требованиям, — это было бы дешевле, проще.

— А если это еще дороже или просто невозможно?

— Охрана наследия — это довольно молодая область, ей чуть больше ста лет, но уже за это время какой-то опыт накоплен, и известно — отреставрировать можно все. Это вопрос воли заказчика и бюджета. Хочет — отреставрируем, хочет — сломаем. Кроме того, существует идеология охраны наследия, которая закреплена и законодательно: если вы работаете с историческим зданием, то на первом месте стоит сохранение его подлинности, а на втором уже — подбор новой функции. И когда девелопер говорит, что хочет сделать детский центр, который будет самым крутым в мире, — ну делайте, получите площадку в другом месте и делайте. Если это сложно, не получается в «Детском мире» — ну тогда, может, не надо в нем? Но если мы имеем дело со зданием, которое не просто недвижимость, а «недвижимость плюс» и этот «плюс» — это символический капитал, то он даже при каких-то потерях технологических позволяет окупить затраты на реставрацию.