Новые известия

Фото: Сергей Авдувецкий/ИТАР-ТАСС

Божена Рынска обладает, по ее словам, «матерной гортанью»: среди ее неологизмов — клачесрач, хероваза, шнырь на подсосе, пиздося и притчевоязыцевый кадышевский примудок

 «Дайте-ка мне полтинничек! Мне нужна рюмка водки! И сочку, чтоб запить, яблочного!» Бывший светский обозреватель «Известий», а теперь колумнист «Газеты.ру» Божена Рынска вбегает в ресторан «Обсерватория», в котором должны начаться съемки пилота новой передачи канала СТС — Божена Рынска и Ксения Собчак берут интервью у художника-постановщика Бориса Краснова. «Какой прекрасный пост вы написали!» — приветствует Божену Ксения Собчак. «Читали на «владими­ре владимировиче»? Там уже есть реплай! Едет Владимир Владимирович мимо машин и видит в одной их них женщину с гордым европейским лицом, которая что-то нежно шепчет. «Какая интересная женщина, о чем это она?» Владимир Владимирович поравнялся с ее машиной и оттуда донеслось: «Е…ный гондон, гнида, гаденыш, е…ло несчастное!» «Интересно, о ком это она?» — подумал Владимир Владимирович», — пересказывает довольная Божена. Новому всплеску популярности она обязана своему ЖЖ, в котором она называет Владимира Путина «прибалтийской гнидой» и «штопаным гондоном», а также обвиняет его в краже тридцати пяти часов ее жизни из-за пробок.

Начинается запись — Божена нервничает: «Мне грудь закрыть? Мне нужно волноваться?» «Не стучи, а то в микрофоне будет шум! Ты такая неопытная!» — советует художник-постановщик Краснов. Божена взволнованно поправляет микрофон и начинает интервью: «А скажите, раз вы художник, вы умеете рисовать? А то нынче все гламурные художники и рисовать-то не умеют! Вот в художественной школе учатся на лошадях — вот лошадь, например, можете нарисовать?» «Давайте не будем упоминать лошадь всуе», — напрягается Собчак. Краснов рисует на блюдце лошадиную голову и отдает Божене. «Ох, спасибо, вы, бухарики, — народ широкий. А то бывают м…даки маромойные, бабам жмут все», — радуется Божена. Разговор не клеится, ведущие не находят общего языка, Божена нервничает и работает лицом — вытягивает и сжимает губы.

«Для меня прошло не очень, — говорит Божена после записи. — Я очень долго не могу дать результат. Я очень долго такой неврубайло, а потом резко взмываю вверх. Мне нужно давать время на разгон. Я трусливая, мне страх мешает. Хотя вот балтийскую гниду я не боюсь, потому что я ее ненавижу, а когда я ненавижу, я и не боюсь. Все, что я в людях не люблю, все в нем аккумулировалось: он бессовестный, бесконечно мелочен, бесконечно мелкопоместен, он лжив, как та крыса, только холод и ненависть, он лицемерен, он мелкодушен, мстителен так вот, по-мелочному, бесчестен — я такую породу именно не люблю, прямо до дрожи и омерзения. И этот поц моими налогами распоряжается. Какой кошмар. Было бы, как говорил Ходорковский, гражданское общество, что-то можно было бы сделать. Для меня правительство существует для того, чтобы вода текла из крана. Они для меня не помазанники божьи, не власть, они чиновники, которые распоряжаются моими налогами, держатели общака. И меня не устраивает, как они этим общаком распоряжаются, — они крысят, они не гарантируют законности, и мне это не нравится. Я хочу, чтобы за мое бабло было все в порядке, — а у нас ничего не работает. Я вот такой аппер-мидл-класс, и этому аппер-мидл-классу п…дец как это все не нравится».

Художник Краснов, уходя, предлагает Божене выпить еще по пятьдесят. «Да нет, я же за рулем — мало ли, остановят».