«Мы делаем то, что нам велит наша совесть» Участники Anonymous о взломе чужой почты и свободе интернета

— Очертите ваш образ. Кто вы? Бизнесмены, студенты, активисты?

— Мы представляем довольно широкий общественный срез, анонимом может быть кто угодно: от студента до успешного бизнесмена. Если кто-то попытается очертить вам портрет некого «типичного анонима» — он не знает, о чем говорит.

— Вас много?

— Нас много, нас — легион. Мы не можем посчитать свою численность, а состав наш непостоянен.

— Вы в России живете?

— Мы живем в интернете. Русские анонимы в основном из России, но имеются и русскоязычные представители из ближнего и дальнего зарубежья. Вообще, наша культура интернациональна, в том или ином количестве представители имеются во всех странах мира.

— Вот вы, видимо, человек из придумавших Анонима.

— Не существует человека, придумавшего Анонима. Этот образ — результат творчества коллективного сознательного, появившийся в самом начале его развития. В большой степени его появление спровоцировано особой структурой форумов, на которых мы общаемся.

— Вы работаете? Как отдыхаете? Какой алкоголь пьете?

— Повторюсь: мы представляем широкий срез общества. Ваш вопрос некорректен. Свободное время мы в том числе проводим в дискуссиях друг с другом на самый широкий спектр тем, включая те, о которых не может идти речь на обычных форумах: мы можем позволить себе свободно общаться, потому что мы анонимны.

— Это первая ваша общественная деятельность или до этого было другое?

— По сути с 2006 года ни одно крупное событие в рунете не обходится без реакции анонимных пользователей интернета, мы узнаем обо всем очень быстро, когда желаем — действуем. Но такой масштаб наши действия принимают впервые. В рамках же всего интернета различные операции по восстановлению справедливости проводятся практически непрерывно последние два года.

— Были другие опыты взлома?

— Мы точно не хакерская группировка, хотя, безусловно, люди, обладающие этими навыками, среди нас присутствуют.

— Почему вы начали с Кристины Потупчик? Когда произошел взлом ее почты?

— С чего вы взяли, что мы начали именно с нее? Просто ее переписка была опубликована первой.

— Уже взломаны другие люди?

— Да, это: Олег Хорохордин, советник Управления Президента Российской Федерации по внутренней политике, Артур Омаров, руководитель аппарата «Наших», Александр Гагиев, создатель боевого крыла «Наших» — движения «Сталь», руководитель и соучредитель «Молодежной политики 2020», Дмитрий Чугунов, руководитель проекта «Стопхам». Все архивы переписки выложены в интернет.

— Кто следующий? Медведев?

— Не исключаем никого.

— Вы читаете почту Пархоменко, Парфенова и остальных деятелей движения «За честные выборы»? Если да, то зачем?

— О взломе почты этих людей сообществу ничего не известно.

— Донесите свою позицию. Зачем вы этим занялись и чего хотите добиться?

— Подчеркну: нам близки самые различные взгляды. Единственное, что все мы разделяем, — это стремление защитить свободу слова в интернете. В конкретном случае мы выступаем против правящей партии по нескольким причинам. В начале предвыборной гонки мы зарегистрировали рост пропутинских настроений в наших дискуссиях и сделали вывод, что наши площадки захламляют проплаченные агенты «Единой России». Нас особо сильно возмущают поползновения режима в сторону ограничения нашей свободы в интернете. Не наступит день, когда аноним позволит кому-либо подменять его мысли. После взлома почты нас ударили по сокровенному, отняли наш дом, так что теперь это личная месть.

— К вам имеет отношение Алексей Навальный? Он один из первых выложил ваше видеообращение.

— Он не имеет к нам отношения, но мы о нем знаем. Некоторые из нас одобряют его деятельность. Некоторые выступают против него. Взлом почты госчиновников нами можно рассмотреть как поддержание равновесия после взлома почты Навального.

— Вы самостоятельно действуете или с чьей-то подачи?

— Мы действуем самостоятельно. Все держится на чистом энтузиазме.

— На митинги сами ходили до декабря? А в декабре на какие? Как они вам?

— Часть сообщества аполитична, неравнодушные же к политике не считают целесообразным тревожить других отчетами о своих посещениях митингов. Анонимы несомненно присутствовали на митингах в декабре и в январе, но они не представляли сообщество, только наблюдали.

— Что важнее — показать то, что скрыто, или показать свою позицию на митинге?

— У каждого из нас свои представления о том, что важнее. Сейчас нам важно, чтобы о преступлениях власти узнало возможно большее количество людей.

— Есть денежные затраты на вашу деятельность?

— Нет.

— У вас есть моральные ограничения: что вы не станете публиковать? Личную переписку, не касающуюся коррупционной деятельности? Письма Потупчик маме, например?

— Правильный вопрос: будем ли мы распространять то, что нашли. У нас нет моральной установки, у нас есть установка целесообразности. Целесообразно выкладывать письма, проливающие свет на коррупцию и беспредел чиновников. У анонима нет привычки рыться в письмах маме, за это можете быть спокойны. Вообще говоря, опубликована была вся переписка. Любой может скачать эти данные и опубликовать то, что сочтет нужным. Мы даже хотели бы вдохновить на это прессу, блогеров, всех желающих: объем переписки большой, разбирать ее тяжело. Напоминаю, что чтение уже взломанной переписки преступлением не является.

— Вы как относитесь к дискуссии о том, что нельзя читать чужие письма?

— Она нам не интересна. Мы делаем то, что нам велит наша совесть.

— Во взломанных ящиках огромное количество информации. Вы сами архивы разбираете? Кто это все анализирует?

— Действительно, объемы большие, и поэтому мы рады любой помощи. Разбор и анализ производится анонимами-энтузиастами на различных ресурсах, как публичных, так и скрытых.

— У вас много информации?

— Достаточно. Если говорить о количестве, то это сотни и тысячи писем в каждом ящике.

— Вас какие-нибудь фильмы или книги вдохновляют?

— Каждый из нас имеет свои источники вдохновления. Формально нас принято ассоциировать с героем фильма «V for Vendetta», но далеко не каждому из нас по душе такие ассоциации.

— Можете сравнить с себя с Wikileaks? Не будете становиться публичными, как Ассанж?

— Сравнить можем. Но не станем. А стать публичным — значит перестать быть анонимом.