«Довольно интересная штучка такая» Анатолий Лысенко про Общественное телевидение

— Указ о вашем назначении был подписан в 14.50, указ об утверждении Совета по Общественному телевидению — в 15.20. Состав стал для вас неожиданностью?

— Нет, многие фамилии назывались. Может, одна-две фамилии не звучали, а так фамилии неоднократно прокручивались.

— Вас список этот не смущает? Тимур Кизяков, Святослав Бэлза, писатель Сергей Минаев. Вы Минаева знаете?

— Я читал какую-то его одну вещь. Видел его передачи. Скорее знаю его как телевизионную персону. Указ подписан, значит надо работать. Это уже данность.

— В 1987-м вы создавали «Взгляд» тоже по решению сверху. Вы сами говорили: все случилось благодаря Александру Яковлеву и решению ЦК. Сейчас происходит похожее?

— Я бы не строил параллель между ЦК КПСС и сегодняшней властью. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Но пунктирная параллель прослеживается.

— Тогда перестали глушить западные радиостанции…

— Да, и хотели от них отвлечь молодежь.

— … а сейчас невозможно заглушить интернет.

— Но сейчас никто не ставит задачи отвлечь от интернета. Бессмысленная, глупая задача, кстати.

— А какие задачи ставят?

— Попытаться создать телевидение, которое компенсирует нехватку серьезных рассуждений и обсуждений в эфире.

— Вы сказали, что на Общественном телевидении будут новостные выпуски. Чем они будут отличаться от остальных?

— Тем, что в них будет меньше паркета, меньше официоза, так, наверное. Еще будут общественно-политические передачи, познавательные, документальные фильмы. И так далее.

— Для общественного и дискуссионного канала нужен прямой эфир, кроме как в новостях?

— Прямой эфир — это не панацея. Все равно прямой эфир на Москву — это запись на Дальний Восток. И наоборот. Технологически тяжелая штука. Это же не Бельгия, тут четыре орбиты.

— Собираетесь что-то делать в интернете?

— Обязательно. Сегодня Общественное телевидение без интернет-поддержки нереально. Но что, пока не могу сказать. Я должен поговорить с ребятами, которые лучше меня понимают в интернете. Я только недавно научился пользоваться скайпом. Страшно горжусь этим.

— Вы начали работать на телевидении в 60-е. Я обратил внимание на название одной из ваших программ, «Проспект молодости». О чем она была, помните?

— Это была такая сборная программа, рассказывающая о жизни и проблемах молодежи — от эстрады до комсомольских строек.

— Как вы думаете, такая программа могла бы выходить сейчас на телевидении?

— Думаю, да. Она же была неплохая, достаточно честная, какие-то проблемы поднимала. Я помню, мы там про ударные стройки снимали, как там с жильем у ребят было. О повседневной жизни телевидение сейчас не рассказывает, считая это неинтересным. Хотя, на мой взгляд, это значительно более интересно, чем рассказы о том, как наша суперзвезда развелась с пятым мужем и познакомилась с девятым.

— Вы сами говорили, что ваша сегодняшняя задача похожа на ту, которая стояла перед вами в 90-м, когда вас назначили гендиректором ВГТРК. От вас же и теперь ждут нового телевидения.

— Ждут, ждут. Конечно, нужно делать новое. Будем шевелиться, будем стараться, будем объяснять, что такое общественное телевидение. Сейчас очень много шуму, а я побаиваюсь шума. Будут ругать, я думаю. Кстати, «Взгляд» ругали первые месяца четыре со страшной силой, сейчас этого уже никто не помнит. Я боюсь сейчас говорить: «Вы знаете, мы оправдаем ожидания».

— Вы один из самых уважаемых людей на российском телевидении. Вам не кажется, что решение, которое вы приняли, — это риск?

— Конечно риск. Я в этом убежден. Авантюра какая-то.

— Анатолий Григорьевич, зачем это вам нужно?

— Ой. Если бы я вот так легко мог ответить. Зачем люди идут в горы? Можно же ходить по равнине и получать от этого удовольствие. Листочки шевелятся, ручейки текут. Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Я вот отношусь к категории тех, кто не умный.

— Кабинеты, в которые вам придется ходить… Эту атмосферу трудно сравнить с горным воздухом.

— С воздухом нет, а эмоции иногда те же. Интересно. Что вы! Знаете, какие там вершины попадаются, какие обрывы! Довольно интересная штучка такая. Хочется попробовать новое дело. Хочется себе доказать, что я еще не списан, что еще не просто старичок, который сидит дома и читает книжки, хотя я это очень люблю. Наверное, я дурак. Жена, кстати, с этим согласна.