Томас Мердок

Откуда приехал: Бостон

Кем работает: частный преподаватель английского языка

Первый раз я приехал в Россию в 1992 году на неделю вместе с группой из десяти человек. Мы все были представителями протестантской церкви и ехали, чтобы говорить здесь с людьми о Боге, это тогда была очень популярная тема для разговоров. Мы ездили в Пензу и местечко под названием Лунино — там не было ни асфальта, никакого дорожного покрытия, только грязь — абсолютно везде. Думаю, я был там первым американцем за последние сто лет, потому что меня принимали как знаменитость: о, американский чувак! Все хотели говорить со мной про Америку, ну и о Боге и религии, конечно, тоже. Эта открытость людей, конечно, была для меня в новинку. Потом, когда я вернулся домой, я понял, что не хочу заниматься тем, что я делаю. Я тогда работал в компании PepsiCo, и после недели, проведенной в Лунино, я решил вернуться в Россию.

Я вернулся в 1993 году, тоже в рамках религиозной миссии. Я работал в Церкви Слова Христова — не был пастором, не имел никакого чина, просто занимался там с подростками, обсуждал с ними Библию. Я думал, что проведу здесь два года, — и остался на шесть. Дело в том, что я женился, и у нас с женой родился сын. Как только жена закончила университет, мы переехали в Америку, но ей не понравилось там жить, мы разошлись, и она вернулась в Россию. Я страшно не хотел приезжать сюда снова, но нашему сыну нужны мы оба — и вот я здесь, мы живем в Новогиреево, в пяти минутах друг от друга. Мы часто гуляем здесь с сыном, это симпатичный район — спокойный, он отлично подходит для жизни с семьей: тут везде гуляют бабушки с внуками, есть парки, Терлецкий пруд, лес.

Чем я тут занимаюсь? Даю уроки английского: я прошел педагогические курсы, получил сертификат. Сначала работал в обычных школах, потом устроился в языковую школу — и оказалось, что я хороший учитель! Потихоньку слава обо мне как о хорошем учителе росла, и я стал зарабатывать на частных студентах. Сейчас я беру 3000 рублей в час за занятие и зарабатываю примерно в два раза больше, чем получал, перед тем как уехать из Штатов (там я работал в банкинге и имел средний доход представителя миддл-класса).

Я помню, в начале 1990-х меня больше всего раздражали очереди: когда ты сначала стоишь в очереди, чтобы отвесить кусок сыра или колбасы, потом идешь с чеком в кассу и стоишь там в очереди — и потом опять стоишь в тот же отдел, чтобы этот кусок получить. И вот тогда ты думаешь: какого черта? И превращаешься в того самого «мерзкого америкашку», который вечно всем недоволен. Я помню, как однажды я решил купить яиц, выучил слово «яйца» и пошел в магазин. Женщина за прилавком меня что-то спросила — а я не знаю, что, ну и сказал да. Не помню, что случилось потом, но в конце разговора она дала мне упаковку с 32 яйцами, а у меня не было мелочи и пришлось дать ей деньги и взять их все. Тогда я понял, что надо все-таки выучить основные фразы, чтобы ходить в магазин и поддерживать разговор. Но я считаю, что это исключительно моя проблема: я в России, и это совершенно нормально, что здесь никто не говорит по-английски — и не обязан. В Америке в магазинах тоже никто не говорит по-русски. Конечно, английский — интернациональный язык, и было бы лучше, если бы вывески и меню в ресторанах были на английском, но я не виню русских в том, что здесь этого нет. Россия — огромная страна: девять часовых зон! Зачем им учить английский?

Вообще, я считаю, не стоит винить русских в их проблемах. Раньше я все время раздражался: почему они паркуются на тротуарах? Пройти ведь невозможно! В спальных районах каждый свободный сантиметр заставлен гаражами. Зачем? Это же уродство. Почему там траву не посадить? Но в конце концов я понял: России нелегко трансформироваться после Советского Союза, перейти от социализма к рыночной экономике — это настоящий вызов, который сопровождается массой проблем, и людям приходится с этим мириться. Когда пару лет назад я собрался снова приехать в Москву, я получал визу месяца два. Я не стал названивать в посольство и требовать у них ответа, почему все это длится так долго, потому что я понимал: люди, живущие в России, сталкиваются с такими проблемами — и даже более серьезными — каждый день, и им удается быть счастливыми. Когда я это понял, я решил, что тоже могу быть счастлив в Москве.

Я вообще нечасто куда-то хожу здесь. Раз в неделю бываю в ирландском пабе Katie O'Shea's, нашел там друзей. Еще хожу в бар The Hudson, он находится в бизнес-центре «Белая площадь» на «Белорусской», все бармены и официанты там говорят на английском. Я модерирую форум expat.ru, там и прочел про это место: человек, который его открыл, предлагал первым посетителям бесплатное пиво — вот я и пошел.

Еще я вместе с группой волонтеров навещаю два детских дома в Подмосковье, мы собираем для них деньги, покупаем обувь, памперсы, помогаем психологически. Мы собрали уже 76500 рублей для одного детдома. В нашей организации больше ста человек, многие из них бизнесмены, мне нравятся эти люди, мы подружились. Мы называемся Russian Charity Club, другой фонд, которому мы помогаем, — To Children With Love, его организовала одна женщина из Дублина, которая удочерила русскую девочку и дала обещание ее друзьям помочь им.

В Москве все материалисты — мне кажется, именно это в первую очередь отличает людей, живущих при переходной экономике: все хотят быть успешными, использовать максимум возможностей. Москвичи слишком сфокусированы на мысли: тебе нужно иметь то-то и то-то, и чтобы другие знали, что у тебя все это есть. Я, конечно, не эксперт — просто оптимист, но мне кажется, что у России сейчас есть все, чтобы быть успешной страной, это касается и инфраструктуры, и образования, и интеллектуального уровня людей. Здесь достаточно средств, чтобы создать крепкую экономику. Единственная большая проблема здесь — это, конечно, коррупция. Но я вижу, что в России есть и очень большое количество талантливых и трудолюбивых людей: мои студенты работают с девяти до одиннадцати пять дней в неделю, это высокая рабочая дисциплина, я такое очень уважаю. Мне кажется, если таких людей будет больше, российская экономика продолжит расти.