Ответы. Александр Любимов, телепродюсер
Телепроект «Имя России», руководителем которого стал бывший ведущий «Взгляда» Александр Любимов, появится на канале «Россия» осенью. Пока что идет интернет-голосование, в ходе которого зрители должны «выбрать главного героя отечества», — правда, на первое место сразу вышел Сталин, а сайт проекта подвергся хакерской атаке.
— Исключение из списка живых — это признание, что никаких героев здесь сейчас нет?
— Просто мы этого не знаем. Я думаю, когда Пушкин заходил в парадную залу и пытался поддеть светских сановников — вряд ли кто-то думал, что перед ним стоит гений, величайший поэт на века. Конечно, если мы берем живых, мы обречены на победу Путина. Но предположим, Путин победил — а не дай бог, разразится какая-нибудь третья мировая война, и Путин будет руководить нашей армией, и вдруг мы будем проигрывать. И в историю он войдет с совсем другим знаком.
— А не странно, что Илья Муромец, вымышленный персонаж, стоит выше Чехова и Гоголя?
— Ну как вымышленный, его мощи лежат в Киево-Печерской лавре.
— Насколько я помню, в летописях его не было.
— Ну что вы, он даже упоминается в немецких источниках как воин. Вы, наверное, жертва советской пропаганды. Они же всех царей изображали — одного алкоголиком, другого… Вот Николай Второй, который вышел сейчас на первое место, про него говорят: слабый царь. Что значит слабый? По-моему, как раз Сталин — это пример чудовищной слабости, неспособности решить задачу минимальными ресурсами. Я думаю, у него нет шансов победить: сегодняшний взгляд — это как раз способность обходиться малыми ресурсами. Поменьше заплатить, поменьше потерять.
— Там еще биографические справки странные: про того же Сталина написано, что он предвосхитил Хичкока и Тарантино, срежиссировав то ли триллер, то ли боевик.
— Трудно, знаете, я вам скажу… (Вздыхает.) У Стругацкого прочел в интервью: хомо сапиенс превращается в хомо луденс, человека играющего. Я думаю, все сегодня — и ученые, когда делают пауэр-пойнт-презентации своих выдающихся исследований, бизнесмены, которые вынуждены рисовать более красивые, чем двадцать лет назад, графики, чтобы привлечь инвестиции, и тем более средства массовой информации, — мы все время придумываем игровые способы общения с аудиторией, чтобы как-то взбудоражить ее эмоционально. Мы имеем дело с людьми, которые, в отличие от поколения 20–30-летней давности, получили доступ к гигантскому количеству информации. Человек нажимает «Сталин Иосиф Виссарионович» — ну что читать про Сталина? Он и так все знает, если он современный умный человек, а для меня все равно аудитория — это не какое-нибудь быдло, которое точит по ночам ножи и убивает таджиков. Но мы не излагаем псевдотеорий а-ля Фоменко, у нас нет передержек в историческом плане — есть стремление чуть-чуть оживить историю, сделать ее предметом игры. Мы занимаемся привлечением интереса к истории в принципе. Кстати, я не согласен, что Фоменко — это обязательно плохо, я даже знаю многих студентов первого курса истфака, которые его читают. Скажем так, Дэн Браун или Бегбедер? Лучше Дэн Браун.
— Это как посмотреть.
— Конечно, лучше не Дэн Браун, а, скажем, Робинсон, это уже вопрос вкуса, и глубины, и желания. Мне кажется, сейчас мы находимся в конкуренции с совсем другими вещами — например, с безудержным консюмеризмом, охватившим прежде всего весь правящий класс. Я вот живу на Рублево-Успенском шоссе, и поверьте, события, которые там иногда происходят, меня сильно удивляют. Когда стремление к успеху не ограничивается никакими морально-этическими нормами… Не то чтобы я такой брюзга старый, я думаю, что большинство — нормальные. Но за счет этого разрыва пятнадцатилетнего, когда все перевернулось, мы сейчас стартуем с нуля, и за счет этого… Может, некоторые считают, что Хичкок — член партии большевиков, как и Сталин.
— Главное, чтобы они в этой мысли не укоренились.
— Ну вот пусть они хотя бы Фоменко прочитают, хотя бы не будут путать ранний феодализм с поздним социализмом.