Кто управляет Москвой Василий Церетели, директор ММСИ

Директор — это должность патриархальная, и Василию Церетели она подходит. Он восхищается Михаилом Пиотровским и Ольгой Свибловой, а еще он часто повторяет: «Мы смотрели, как делают другие». Начав работать в музее в начале двухтысячных, Василий Церетели тихо и незаметно превратил ММСИ в крепкую, добротную институцию.

Они делают по 5 выставок в месяц, не считая спецпроектов, и активно сотрудничают со спонсорами. В этом году у них появился лекторий, своя арт-школа и программа для друзей музея (не говоря уж о хорошем музейном кафе, которые есть еще только в ГЦСИ и «Гараже»), а также в планах — детская комната. Но главная особенность этого музея — в том, что он един в четырех лицах.

Все филиалы находятся так близко друг от друга, что в теплую погоду никакого труда не составит обойти их пешком. «Музей один — надо рассматривать его как единое целое. Все здания, кроме Гоголевского (оно принадлежит Российской академии художеств и находится у музея в управлении) передал музею Зураб». Василий уже столько раз рассказывал про все эти здания, что ему гораздо интереснее говорить о том, как все будет потом: «В будущем, я уверен, у нас будет одно большое здание для музея». Пока же четыре выставочные площади в центре Москвы получил все же музей, а не Государственный центр современного искусства, хотя обе организации финансируются из бюджета, да и начинали они в одно время, хоть и с разных позиций.

Василий Церетели говорит, что при создании музея была идея собирать коллекцию западного modern & contemporary, ориентируясь на МoМА. В какой-то момент стало понятно, что надо найти свой путь, а не разбрасываться одновременно по всем направлениям. Чем покупать Херста за миллионы, Церетели решил сосредоточиться на русском современном искусстве, что оказалось единственно верным решением. В понятие русского искусства директор не вкладывает национальной составляющей — это для него искусство всех стран бывшего СССР. Главная идея музея, если можно так выразиться, — диалог между академизмом и авангардом.

Музей современного искусства, каким мы его знаем сегодня, сильно изменился с начала 2000-х. Огромные рекламные щиты на МКАД, восторженные рассказы выпускниц-искусствоведок о том, что у Церетели самые высокие зарплаты, и, конечно же, репутация лужковского скульптора Зураба — все это создавало новому музею образ несколько безвкусный. Ситуация менялась постепенно. Теперь в особняке на Петровке, который отличается от любого другого московского музея, соседствуют мультимедийные работы Андрея Бартенева, разномастные объекты художников 80-х, живопись Зураба Церетели и план здания, нарисованный Матвеем Казаковым. Странный музей, больше похож на частный, чем на государственный, — и монументы Зураба Церетели во дворе только способствуют такому впечатлению. «Сначала я даже московскую тусовку не знал, только международную, и руководил международным отделом, — говорит Василий. — Мы хотели быть похожими на Центр Помпиду, а потом постепенно начали работать, и никакого образа музея не осталось. Мы и сейчас хотим быть похожими на Помпиду, МoMA в Нью-Йорке, но музей — живой организм и не должен копировать чужой опыт, а создавать свой в том социуме, где он находится». Лишь в 2003 году открывается еще одна выставочная площадка ММСИ — в Ермолаевском переулке. Если здание на Петровке в целом отражает стилистическую растерянность ранних лет существования музея, то Ермолаевский — это торжество нового выставочного академизма, близкого идеям Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). Такие выставки, как здесь, бывают и в «Гараже», за тем лишь исключением, что в ММСИ работают бригады бабушек-смотрительниц. Эта традиция только придает солидности вернисажам.