Кто управляет Москвой Ирина Прокофьева, репертуарный директор «Каро Фильм»

— Мы прямо у выхода из зала сели, может пересядем? А то сейчас люди повалят.

— Не повалят, там девять человек. Провал по картине.

— Там же «Любовь-морковь-3». Я думал, это самая мощная отечественная франшиза.

— Нет, все.

— Как вы принимаете решения, какие фильмы пойдут в ваших кинотеатрах?

— У нас существуют кинорынки, нам много рассказывают, какой бюджет будет у фильма, сколько компания готова затратить на фильм, показывают фрагменты, тизеры. Дальше все зависит от того, когда фильм встал. Прокатчики пока не очень умеют договариваться, так что бывает то густо, то пусто. То семь-восемь релизов на неделе, а на следующей — вообще один может быть.

— А еще ежегодная битва за Новый год.

— Конечно. 12 дней каникулы, билеты идут по цене выходного дня, доход, соответственно, очень высокий. Естественно, туда все рвутся.

— А как вы ведете себя, если пришли три мейджора и каждый хочет тысячу экранов?

— У нас нет проблемы c нехваткой экранов: однозальных кинотеатров все меньше, в основном у нас многозальники. А задача многозальника, я не устаю об этом говорить, — там должны быть фильмы на любой вкус; мы как репертуарщики должны удовлетворить пожелания любого зрителя. Согласитесь, не каждый пойдет смотреть, например, «Сумасшедшую езду», кто-то хочет посмотреть «Черного лебедя».

— Успех «Черного лебедя», который тремяcтами копиями сделал у нас 4 миллиона, его кто-то прогнозировал?

— Мы его спрогнозировали, и это вам подтвердит компания «Двадцатый век Фокс». Я лично просила за него, я сказала: «Ребята, вы сделаете огромнейшую ошибку, если не выпустите это на пленке».

— А у них были сомнения?

— Были. Они думали выпустить 70–80 копий и только в цифре. Но в итоге мы победили, и, думаю, ребята из «Фокс» ни разу об этом не пожалели. Уже месяц прошел, а я фильм продлеваю до сих пор.

— А как вы поняли, что он пойдет? Портман у нас не звезда, Аронофски не Камерон. Даже «Оскары» никому не указ — вот «Железная хватка» у нас провалилась.

— Коэны — очень мужское кино. А здесь такая закулисная жизнь, и эта девочка, которую балет сводит с ума, и любовь есть — ну в некотором смысле. Это жизненная история. «Лебедь» же фильм для широкого зрителя, хотя формально — артхаус. «Каро» сделали с него порядка двадцати процентов бокс-офиса страны. Мы ждали этого результата, я очень верила в это кино. Чтоб не захваливать себя — на мой взгляд, мы недостаточно времени уделили фильму «127 часов». Это потрясающее кино, уникальное.

— Думаете, люди его пошли бы смотреть? Это все-таки очень экстремальный аттракцион.

— Если бы мы не выпустили «Черного лебедя», вы бы то же могли сказать про него. «127 часов» надо было немножко раскрутить. Многие люди о нем просто не знали. У него был потенциал — у нас достаточно умные, взрослые кинотеатры, и наш зритель, кстати, всегда ищет оскаровское кино. Хотя да — оскаровские фильмы у нас почти никогда не становились блокбастерами.В прошлый раз так было с «Красотой по-американски», которая вышла, вы смеяться будете, тремя копиями на всю Москву.

— А вы же давно кинотеатрами занимаетесь?

— Очень давно, c 1994 года. Тогда никаких кинотеатров и не было, не говоря уже о сетях. «Пушкинского» не было...

— В «Октябре» был автосалон.

— А мне казалось, там какие-то аукционы проводились. Нас тогда американцы учили, как делать кинотеатры. Помню, мы открывали «Американский дом кино» в «Рэдиссоне».

— Там был конференц-зал, где повесили экран, да?

— Да-да. Был невероятный аншлаг, люди чуть ли не на люстре висели. А знаете, какой был фильм? «Пианино». Я на всю жизнь запомнила.

— Вы вообще много смотрите кино?

— Я смотрю все, так надо. Каждую весну нам крупные американские студии представляют свою продукцию — практически на год вперед. Редко полностью, чаще нарезки и очень много рассказывают. В сентябре показывают тот же материал в расширенном виде. Я большой кусок «Трансформеров», например, видела. Хотя что их смотреть, с ними и так все понятно. Еще все главные кинорынки — вот «СинемаЭкспо» в Амстердаме, в июне.

— Когда вы кино смотрите, вы сразу считаете в голове, на сколько экранов его ставить?

— Если без лукавства, я, конечно, смотрю с точки зрения коммерции. Все-таки все показчики — коммерсанты, и мы свое личное, конечно, далеко убираем. У нас жесткая ситуация: негосударственные кинотеатры, бешеная аренда. Я всегда говорю девочкам, которые приходят к нам работать, что нельзя говорить «мне нравится». «Мне понравилось», «я хочу» — это вообще не должно звучать у репертуарщика. Мы смотрим с точки зрения, пойдет ли народ, сохраним ли мы на этом фильме зрителя. Вообще, моя главная задача — человек, который пришел в кино, обязан на него попасть. Если он не попал на фильм, который выбрал, — это моя грубейшая ошибка как репертуарщика. Значит, я где-то недосмотрела, не учла. Мы сейчас очень четко реагируем, благо технически появилось очень много возможностей расширить фильм. Цифровая копия, она закачивается, ты можешь выделить фильму сеансы в другом зале. Даже если пленка, можно одновременно показать в двух залах. Главное — не забывать об этих возможностях и реагировать. Тем более мы уже в четверг более-менее понимаем, что происходит с фильмом.

— У вас какой-то пульт есть, где мигают лампочки и бегут цифры?

— Нет, такого нет. Но есть касса, есть количество зрителей, которые пришли на сеанс.

— А вот я хотел про русское кино спросить...

— Ох, знаете... Я кричу даже уже не «Караул», а SOS. У нас же кино снимают люди, которые к этой профессии не имеют отношения. Прямо какой-то запрет, что ли, надо создать, пленку перестать продавать, я не знаю... Почему-то все считают, что наш зритель за любую — уж простите, я своими именами вещи назову — помойку готов выложить 200–250 рублей. Публика же умная, она открывает интернет, сейчас столько доступной информации. Поговорите с нашими билетерами, как часто при попытке посоветовать удачный российский фильм они слышат от людей: «Российское? Cмотрите сами».

— Ну это эффект маятника — десять лет назад все побежали смотреть русское кино, потом присмотрелись и бегут обратно. Но вы же тот человек, который может сказать: «Это плохо, мы не будем это ставить».

— Мы так часто говорим, я вам передать не могу. И тут много бывает недовольства, кто говорит нет — тот всегда враг и злодей. Я всегда говорю: если вы снимаете фильм для фестиваля — мы готовы его показать выборочно, в небольших залах. Но нельзя снять фестивальное кино, чтобы оно было и коммерческим, вы проваливаетесь между двух стульев. Нас не слышат. У нас практически нет сценаристов. Режиссеров можно по пальцам пересчитать, куда-то делась школа режиссеров. То, что это искусство, ему надо учиться, никто в расчет не берет. Иногда снимают такое, что думаешь: это нормальные люди или все-таки надо обратиться к психиатру?

— Cамая громкая история с русским кино последнего года — «Утомленные cолнцем-2», которые шли в тысяче полупустых залов. Это можно было спрогнозировать?

— Я одна из немногих, наверное, кто заступится за Михалкова как за мастера. Он уникальный режиссер.

— Я тоже с нежностью к нему отношусь. Но это не лучший его фильм.

— Безусловно. Но волна, которая на него покатилась, — я считаю, что это несправедливо. К тому же из режиссеров кто у нас еще остался, кроме Михалкова, кто может сделать кино, которое приводит зрителя в зал?

— Вы про успех «12»?

— Конечно. Достаточно сложный фильм, два с лишним часа персонажи сидят в, простите, спортзале...

— Михалков сам удивлялся, когда «12» оказался хитом. Но если вернуться к «Утомленным»...

— У меня ощущение, что он начал делать сериал, а потом попробовал слепить два фильма и в итоге все размыл очень сильно. Отсюда такая неприязнь у зрителя. И были, конечно, моменты по продвижению… «Великий фильм о великой войне» — этого не надо было делать. Но, не стану вас обманывать, для нас то, что случилось, было неожиданностью, потому что Михалков — очень продаваемый режиссер. Мы не прогнозировали провала.

— А что со второй серией, которая вот-вот должна выйти?

— Мы будем поддерживать этот фильм, я как раз сегодня на совещании поднимала этот вопрос. Во-первых, он выходит к 9 Мая. И надеюсь, нам все-таки его покажут, чтобы нам понимать, с чем мы имеем дело.

— А вы не видели еще?

— Нет, сейчас буду звонить, кстати. Но те, кто видел, говорят, это небо и земля. В любом случае к Михалкову как угодно можно относиться, но то, что он — мастер, профессионал своего дела, великий режиссер, наконец, это нельзя отрицать. Даже если будет проваливаться фильм, все равно это дань уважения этому человеку.

— Вы сейчас говорите ровно то, что запрещаете говорить своим девочкам-сотрудницам.

— Ну я же не говорю «мне нравится» или «мне не нравится». И я не говорю, что это должна быть тысяча копий.

— А сколько?

— Я думаю, что он пойдет уже. 500–600 копий на страну это нормально, залы будут плотнее заполнены. Я просто считаю, есть ряд фильмов, их очень мало, которые надо показывать, и это тот случай.

Как устроен бизнес «Каро Фильм»

95

залов у компании «Каро Фильм» в Москве и области

 

12

процентов московских кинотеатров принадлежат «Каро Фильм» — среди них «Пушкинский» и «Октябрь»

 

800 000

человек сходили в кинотеатры «Каро Фильм» в Москве и области в 2010 году