Один день в городе
19:02 Петр Поспелов в Большом театре Глава «Управления творческого планирования» Большого Петр Поспелов занят прямыми обязанностями: планирует сезон 2003/04. Проблема в том, что Светланов хочет дирижировать «Мадам Баттерфляй», но места в расписании уже нет. «Там будут еще Габриэль Эферро, Марк Минковский, Плетнев с Крамером и Бродским «Орестею» ставят. Если будет и Светланов, тогда Ведерникову (это главный дирижер. – Ред.) вообще ничего не останется дирижировать».
19:05 Каток в Парке Горького Для начала нужно зайти в ангар, погреться на скамейке и сдать куртку в гардероб. В углу висит портрет Ленина, под портретом установлен гигантский пластиковый кактус, обмотанный мишурой. На стенах нарисованы веселые осьминоги. Во всю длину стены протянуто красное полотно, на котором белой краской выведено: «Спорт – радость, красота, здоровье». Под лозунгом в стене прорублены окошки, из окошек выглядывают женщины в розовых халатах. За их спинами – полки с коньками. Это прокат.
«Мы, вообще-то, так себе катаемся, – говорят Ира и Наташа, шестнадцати лет от роду. – Спиной вперед не можем, только лицом. Сейчас вот прокатные коньки сломаем. Зато на роликах умеем. Ролики – они такие же, как коньки, только у них тормоз сзади, а у коньков – спереди».
На катке полно студентов и школьников. Они играют в салки и колдунчики. Каждые три минуты кто-нибудь с глухим стуком падает на лед. Кто-то из устоявших поминутно бросает на лед бомбочки. Бомбочки разрываются, школьницы повизгивают. Рядом играют в хоккей хоккеисты – сразу двумя шайбами, катятся паровозиком студентки, обнимаются подростки. Над катком гремит песня группы Limp Bizkit.
«Завтра будет народу в два раза больше, – комментирует шестнадцатилетняя Настя. – По выходным здесь дискотеки, типа того. Ведущий классный такой: «мальчики налево, девочки направо». Музыка, хороводы, весело».
19:37 Аукцион в Национальном Резервном Банке Квартет на балконе молчит и смотрит в спину Пельшу. Пельшу в роли маклера вот-вот станет скучно, а аукцион в пользу военных медиков не перевалил и за половину. Лот №8 – Монастырский Андрей, «Золотые линии», стартовая цена 500 долларов. А.В.Монастырский, устроившись в кресле, оценивает перспективы скептически:
– Нет, это нереально. В отношении Путина реально. А это? Этого же никто не понимает. Было бы даже странно.
Путин пошел неплохо. Лот №3 – настенный календарь Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой, специализирующихся на изображении действующего президента, 300 долларов – быстро взлетел, и Пельш вдохновенно мечется между депутатом Митрофановым и дядей в очках в серебряной оправе: «Девятьсот пятьдесят! Давайте тысячу – и они будут повергнуты в прах. 950 долларов – раз. 950 долларов – два. Тысяча долларов! 1001: у вас есть мелочь, прекрасно! 1100! Тысяча сто – раз! Тысяча сто – два! Продано!!! А-а-плодисменты!» Успехи следующих лотов становятся раз от разу скромнее, и Пельш обращается уже к совести – это же благотворительный аукцион, давайте торговаться – и подогревает интерес к «Девятому гробику отринутых стихов» Дмитрия Александровича Пригова: вызывает из толпы самого Дмитрия Александровича. Пельш еще путается в слове «концептуализм», но достоинства концептуализма ему уже понятны.
– Как приятно будет сознавать, что у вас есть, а у него нет. 1500! С утра не будет горчить во рту. 1800! А сколько девушек можно привести: я покажу тебе шедевр! 2000! Две тысячи – это хорошее бабло. Две тысячи американских долларов – продано!!!
Последние лоты не уходят вовсе. Банкиры разъезжаются. Уходит квартет. Художники, о чем-то жужжа в наступившей тишине, собирают разносимую официантами благотворительность, выпивают и тоже уходят. В гардеробе им возвращают вещи, стерильно упакованные в целлофан. На сером фасаде слово «национальный» завешено уж который месяц, но вечером включают всю иллюминацию, и национальность светится из-под тряпки.
19:40 Магазин танцевальных костюмов «Гришко» в Козицком переулке «Ничего грандиозного сегодня не было, – говорит продавец-консультант Юля Распопова. – Встала в восемь, позавтракала, приехала сюда. Открыла магазин, села за кассу. Группа танцевальная приходила, человек восемь. Выбирали репетиционную одежду, кроссовки танцевальные. Кроссовки для танца необходимы».
Девушка с ярко накрашенными губами натягивает короткую красную кофту и вертится перед зеркалом, пытаясь увидеть себя сзади. Девушка в мужской куртке спрашивает, зачем нужны разогревочные валенки. У кассы две школьницы разглядывают баночки с гримом. Женщина с набитым рюкзаком устало сидит на табурете и молча смотрит на ряды бальных туфель.
«Раньше мы работали пять дней в неделю, с двумя выходными. Теперь работаем по сменам – два дня работаешь, два отдыхаешь, – продолжает Распопова. – Так удобнее – даже есть время спортом заниматься или т анцами. Про ту смену я не знаю, а в нашей смене есть девушка Надя, вот она профессионально занимается бальными танцами. Сама я не танцую, я только в детстве фигурным катанием занималась. Раньше еще на дискотеки ходила, а теперь перестала. Даже не знаю, почему. Мне и на работе дискотеки хватает. У нас здесь все время музыка играет. Разная. И балетная есть – забыла, как называется. Да, классическая».
19:43 Теодора Дельвиль в центре «Дом» «Хотите самогону? – предлагает директор Центра Ольга Семеновна. – У нас прекрасный самогон – с серпуховского ускорителя». Бельгийская девушка Теодора Дельвиль соглашается без разговоров. Теодора работает в «Доме» – договаривается с зарубежными артистами, чьи концерты хочет устроить Центр. Через три дня у Теодоры – концерт Яна Тирсена, автора музыки к фильму «Амели». Тирсен только что прислал перечень необходимой еды. Особую дискуссию вызывает наличие в списке шоколадного крема «Нутелла». «Обойдутся без сладкого», – резюмирует Ольга Семеновна. Через открытую дверь доносится грохот и лязг: питерский индустриалист Николай Судник сидит на сцене и бьет по железкам. Через пару минут он заскакивает в комнату: «Теодора, почему не танцуешь?» Теодора приехала в Россию в 94-м и теперь жалеет, что так поздно: «все самое интересное пропустила». «Теодора Гиевна», – представляется она. «Грузинские корни?» – «Нет, отца зовут Ги». По-русски Теодора говорит без акцента. Самогон пьет залпом. «Ты поняла, почему самогон – с серпуховского ускорителя? – поясняет Ольга Семеновна. – Под Серпуховом стоит ядерная установка. Вот оттуда он и есть».
19:44 Баян Ширянов в кинотеатре «Улан-Батор» на улице Гримау На входе висит плакат, призывающий 8 декабря явиться на концерт Людмилы Зыкиной. Чуть дальше – очередь за специальными значками, по которым в буфете можно бесплатно получить бутылку пива «Афанасий». Пиво выдают по случаю вручения сетевых литературных премий «Тенета». Довольно бойко идет торговля сборниками интернет-авторов. Шибче всего расходятся шутки типа: «Да ведь он – мэтр. Но, к сожалению, санти…» Вокруг шныряет с видеокамерой интернет-персонаж, называющий себя Мирзой Раздолбаевым. Снимает, в частности, Баяна Ширянова, автора романа «Низший пилотаж», которого раньше мало кто видел живьем. Баян выряжен в яркую рубашку и веселой расцветки галстук: процессор с монитором и огромная мышь. В свое время из-за ширяновского романа «Тенета» раскололись: половина сетевых деятелей не смогла вынести того, что «Пилотаж» выставили на премию. Этот съезд – объединительный. Через час одну из премий вручат человеку по фамилии Байтов. «Полный Гримау», – констатируют оказавшиеся на «Тенетах» журналисты.
19:45 Слонихи и джигиты в Цирке на Цветном «Когда слоны хлопают ушами – это значит, они вас приветствуют», – говорит дрессировщик Юрий Дуров, угощая слоних Сюзи и Реми бананами. Сюзи и Реми, под четыре тонны каждая, только что с манежа. Ушами они хлопают вовсю. Им года 33-34. В цирке они работают уже лет двадцать семь. До заслуженного отдыха еще далеко. «В мировом цирке,– говорит Дуров, четвертый из династии Дуровых, – 99,9 процентов – это слонихи. Самцы очень агрессивны и дрессуре не подчиняются, а по весне могут так разойтись, что весь цирк разнесут». Сюзи и Реми издают истошный вопль – приветствуют ежевечернюю партию сухих веников. Им по инструкции положено по 20 кг на ужин каждой. Утром у них каша, в 6 вечера – тоже каша, в час дня – овощи, на манеже – сахар, а на ночь – сено. Всего провизии на 120 кг в день. Кроме того, Сюзи и Реми ежедневно потребляют полтора литра «Кагора» и бутылку водки «для профилактики простудных заболеваний».
«Гуляй, гуляй! Быстро!» – восемь всадников в полном облачении гарцуют по кругу перед репетиционным манежем. Выгуливают коней, чтоб выступление обошлось без казусов. «Хочешь, они в туалет сходят по команде?» – спрашивает джигит Тамерлан. И едва успевает докричаться до коллеги, чтоб поспешил с совком. Фокус удался.
В гримерке Сослана Суанова главный аксессуар – магнитофон. Перед выходом на манеж он «заряжается» – слушает Майкла Джексона. Сослан жонглирует нетрадиционным способом – в пол. В 20 лет – уже лауреат фестиваля в Монте-Карло. Пока он орудует одновременно девятью шариками, через год планирует одиннадцатью. Хотя девять – это и так предел. Кроме него, так никто не делает.
Юрий Дуров общается со слонами на птичьем языке. Надо усадить Сюзи, он командует «дауд», поднять – «ауф». «Главное, – говорит Дуров, – можно их научить реагировать и на русский язык, но если я скажу ассистенту: «Иди сюда», то слон может решить, что это ему сказали. Поэтому, когда я хочу видеть ассистента, я произношу «иди сюда», а если рассчитываю лицезреть слона – говорю «ком».
Джигиты перед выходом молятся святому Георгию – по словам Тамерлана, «покровителю путников и мужчин». В гримерке на самом видном месте – тоже изображен святой. В переводе с осетинского джигитская молитва означает: «Святой Георгий, сопутствуй нам». В конце они вместе вскрикивают «Омен хуцау» (дай Бог) и вылетают на манеж, где произносятся только команды. «Фальш!» – неправильный ход лошади, «Кухта!» – руку вверх, «Хорж!» – хорошо. А «Эве!» – это просто так. Для куража.
19:55 Продавец шаурмы в передвижном ларьке на Рублевском шоссе готовит фирменное блюдо. Курица уже закончилась. Осталась одна говядина. И майонез с кетчупом. И два часа с небольшим до конца рабочего дня.
20:15 Маги в центре «Адонай» Две тетки в тренировочных брюках и выцветших футболках ждут приема. Судя по их виду, проблемы связаны с супружеской изменой. Как и семь предыдущих в этот день. Среди женщин, обратившихся за помощью к сотруднице Центра Любови Морозовой, была подруга одного высокопоставленного чиновника. «Результат, как правило, наступает на следующий же день», – гарантирует сотрудница. Специалисты Центра, по ее словам, используют ритуалы древнеегипетской магии и вуду, а директор так и вовсе находится в данный момент в славном городе Салеме. «На самом деле православное венчание – не что иное, как ритуал привораживания», – уверяет она. Расстроенные тетки в трениках – последние на сегодняшний день клиенты: «Адонай» закрывает свои двери ровно в 21.00.
20:53 Геймеры и ламеры в интернет-кафе «Кафемакс» Раньше здесь была столовая работников радио. Потом повесили объявление на турецком языке: «Не влезай – убьет». Турки перестроили столовую в интернет-кафе Cafemax (самое большое в России).
Табличку с электрощита убрали. Подвал кафе специально предназначался для геймеров. Для них установили 61 компьютер и разделили зал на отсеки – для игроков в «стратегию», «симуляторы», action. В итоге геймеры в «Кафемаксе» так и не появились. Хотя подвал и набит до отказа молодыми людьми, играющими в Counter Strike и Quake. Самые лучшие показатели – у высокой лысой девушки без бровей и ресниц. Есть также настоящие летчики – летают в подвале на аэросимуляторах. При том, замечает менеджер Миша, что взрослым мужчинам очень трудно пользоваться мышкой – руки уже не те.
Все эти игроки называют себя геймерами. «Это первый признак того, что они ими не являются», – уверяет смахивающий на индейца Миша. В подвале, по его мнению, сидят ламеры, то есть игроки-неумехи. Ламеры, в отличие от геймеров, не орут на все кафе во время командных игр и имеют вид прилежных студентов. «А геймер не спит, не ест, от него ужасно пахнет». На самом деле в «Кафемакс» иногда и вправду заходят люди, похожие на геймеров. Они неопрятны, сидят перед компьютером часов десять, а иногда даже засыпают и сваливаются со стула. «Это, – говорит Миша, – бомжи – притворяются, что играют. А сами ночуют».
22:30 Секретные материалы на канале Ren TV Беременная (предположительно от Малдера) Скалли расследует загадочные убийства в заброшенном туннеле метро: «Обратите внимание на характерное поражение тканей!»
22:36 Красавицы в кафе «Боско» на Красной площади За столиком в правом углу – главный редактор журнала Elle Елена Сотникова в жилетке из красного пушистого меха. За столиком с видом на Мавзолей – реставратор и декоратор Альбина Листьева в буклированных брюках и коричневой водолазке. В другом углу, из которого виден храм Василия Блаженного, – главный редактор журнала Shape Арина Розанова с коричневой сумкой Prada. За столиком напротив – манекенщица, театральный продюсер и издатель Александрина Маркво – с часами «Полет» на запястье. На знаменитых посетительниц никто не обращает внимания. В «Боско» обращать на кого-либо внимание считается крайне неприличным. Зато считается приличным ужинать одной, разворачивать пакеты с только что купленными вещами, звонить по телефону подружкам и мазать губы блеском, не выходя из-за столика. Посетительницы кафе «Боско», где белоснежные скатерти, правильная моцарелла, свежий сок за $6 и лучший в городе вид из окна, именно так и поступают. Главное табу «Боско» игнорируют только за одним столом – рядом с роялем. Там сидит компания из восьми жизнерадостных итальянцев. Они шумно переговариваются на родном языке с администратором Альберто, заказывают по два горячих блюда и горящими глазами смотрят на всех окружающих барышень, знаменитых и не очень. Уж очень хорошенькие в «Боско» барышни.
22:55 Садисты и мазохисты в клубе «Мачойя» «Попасть на вечеринки знакомств «СадоМазо» с улицы невозможно, – объясняет менеджер клуба Михаил. – Прежде надо пообщаться с Дэном». Дэн одет в строгий деловой костюм, подбородок украшает мушкетерская бородка, в руках органайзер. За Дэном следует сутулый мужчина в потрепанном сером костюме, стоптанных ботинках и больших очках. «Это наш любимый раб Ник. Ник, поговори с госпожой», – произносит Дэн и скрывается за дверями с надписью «Dark room». Нику 48 лет. По профессии он инженер-строитель. Вечеринки подобной направленности посещает уже шесть лет. И все эти годы жена Ника не знает о том, что вечерами муж уходит не с коллегами пиво пить, а целовать ножки госпожам, нежиться под «золотым дождем», висеть связанным на крюке под потолком и таскать на члене утюги.
«У нас собираются люди семейные, от 35 до 40 лет, поэтому вечеринки заканчиваются рано. Для этих людей я вроде как садистка, а на самом деле ношусь с ними, как с малыми детьми, – говорит госпожа Лотта, основоположница вечеринок. – Сегодня мы играли в фанты, проводили конкурсы на лучший бандаж, устраивали порку. А один депутат предложил следующую игру. Как будто его продали в рабство за долги, его держат в клетке, требуют расплатиться и бьют плеткой». Сексом на вечеринках не занимаются. Это считается дурным тоном. Но хлещут друг друга по-настоящему. «Один фээсбэшник – ужас, я всю руку о него отбила. Лупила его аж до реанимации. А ему все мало».
23:13 Байкеры в клубе Sexton в Мневниках На входе – ворота из двух американских трейлеров и огромный мотоцикл, сваренный из железа и прожекторов. Во дворе – сцена. Клуб Sexton, бывший подвал на «Соколе», сгоревший в 1994 году, празднует свое возрождение. «Все, что вы видели, – дизайн, волк, мотоцикл, – порождение моих снов и фантазий», – рассказывает Хирург, бессменный вождь «Ночных волков». «Неприступная ярость из камня и железа», – говорят о новом месте его подчиненные. В атмосфере ярости из железа проходит обычная байкерская вечеринка: крепкий запах пива, обтянутые кожей люди с волчьими хвостами на головах и спинах, длинноногие девицы. Все это – на фоне чучел волков, выпрыгивающих прямо из стен, и огромных полотен с викингами на лошадях, которые полным ходом направляются в Валгаллу. Несмотря на байкерский антураж, в новый клуб можно приехать не только на мотоцикле (или на лошади), но и на машине, троллейбусе и маршрутке. Можно даже прийти пешком. Хирург разрешил.
23:55 Сергей Шнуров в клубе «Свалка» За десять минут до полуночи по залу прошел слух – похоже, концерта не будет: Шнур напился еще к семи и теперь спит то ли в вытрезвителе, то ли, как говорят в Питере, на адресе. Если в ближайшие полчаса судьба лидера группы «Ленинград» не прояснится, администрации придется возвращать деньги за билеты.
У сцены переминается с ноги на ногу беременная девушка в белом вязаном свитере – ждет, когда появится Шнур. На танцполе – парни из окрестных кварталов. У барной стойки мужчина в крайне дорогих ботинках и часах рассказывает товарищам о творчестве Сергея Шнурова: «А еще есть у него такая песня «Самое страшное, что может случиться, – стану пидарасом». Товарищи одобрительно кивают: «Убедительная точка зрения, не поспоришь».
К служебному входу пробирается человек в аляске. На ногах оранжевые тренировочные штаны и мохнатые ботинки. Из-под капюшона виднеется заплывший глаз и щель на месте передних зубов. Зубы Шнур потерял недавно. Один из них сломал в Питере, открывая зубом бутылку колы. Другой выбили во время гастролей в Новосибирске. Сейчас он стоит в гримерке в окружении соратников – ему передают пачки купюр, зажженные сигареты, бутылку водки и сок на запивку. Шнур покачивается, пьет из горла, смеется, жмурится и мотает головой: «Ребзя, я в такое жопито…» Минут через пять он выйдет на сцену и повторит ту же фразу, а потом сообщит, что концерт отменяется. Потом рассмеется, скажет, что пошутил, и начнет петь. Но это случится уже на следующий день. В тот самый момент, когда в Москве наступит 8 декабря 2001 года.