500 главных людей в мировой культуре

Как составлялось досье

1. 20 журналистов «Афиши» составили списки «100 главных людей мировой культуры»
2. Редакция пригласила специалистов в разных областях культуры войти в консультационный совет
3. Каждый из приглашенных составил список главных людей в своей области
4. Служба информации «Афиши» составила из полученных списков единую базу данных и обработала ее
5. Редакторы проекта провели рейтинговое голосование, по результатам которого и было составлено досье

Консультационный совет

Екатерина Деготь (современное искусство)
Дмитрий Ухов (современная музыка)
Григорий Ревзин (архитектура)
Ольга Свиблова (фотография)
Ирина Прохорова (гуманитарные науки)
Виктор Голышев (зарубежная литература)
Роман Должанский (театр)

Составители досье

Константин Агунович, Катя Бирюкова, Алексей Васильев, Григорий Гольденцвайг, Роман Грузов, Елена Егерева, Станислав Зельвенский, Алексей Казаков, Владислав Кирейчев, Елена Ковальская, Ольга Манулкина, Юлия Машнич, Наталья Михайлова, Ольга Набокова, Светлана Острова, Алексей Прокофьев, Андрей Пронин, Станислав Ф.Ростоцкий, Анна Розова, Юрий Сапрыкин, Максим Семеляк, Янина Сергеева, Дмитрий Симановский, Михаил Сметана, Мария Тарнавская, Ксения Прилепская, Петр Фаворов, Ольга Уткина, Наталья Шагаева, Мария Шульруфер, Юлия Яковлева

1. Ричард Аведон
1923, США, фотограф
Аведон успел поучиться у Алексея Бродовича и потому, видимо, успел все остальное. Он много сделал в fashion-фотографии, вытащив в 50-е моделей в вечерних нарядах на грязную улицу. Он вышел на улицу сам, в 60-е снимал негритянских борцов за гражданские права и маршировал с пацифистами – с целью остро-социального репортажа, конечно. В 70-е о нем писал Ролан Барт; прошла первая его ретроспектива – только fashion – в Метрополитен. Но первое, что представляется при имени Аведона, это все же его портреты, его лощеный нью-йоркский бомонд и замызганные шахтеры Среднего Запада. Попасть к Аведону равно зачислению в небожители: шахтерам, наверное, не столь ясно, как нью-йоркским celebs, но в руках у этого худощавого человека с пугливо-вздернутыми бровями и навеки округлившимися от какого-то удивления глазами не камера – ключи от рая. В раю, как положено, обитают блаженные и герои: великий Картье-Брессон, отмечая способность Аведона видеть курьезное, не теряя добродушия, так и сказал – «мир Аведона». Этот медийный рай, разумеется, призрачен, но другого пока не дано.

2. Вуди Аллен
1935, США, режиссер
Родился в Бруклине, но миру стал известен как убежденный поклонник другого нью-йоркского района – Манхэттена, которому посвятил свой лучший, одноименный, фильм и еще десятки других. Кроме Нью-Йорка у Аллена есть еще один любимый персонаж – сам Аллен. Он редко снимался у других и редко снимал не себя, Вуди Аллен – уникальный пример полной гармонии автора и лирического героя, гармонии, переходящей в диалектическое единство. Маленький сутулый еврейский очкарик-умник, одержимый не столько сексом, сколько издержками смешного слова либидо, Вуди под разными именами переходил от девушки к девушке, от психоаналитика к психоаналитику, бесконечно повторяясь и никогда не надоедая. Его падение с лесов в «Проклятии нефритового скорпиона» – может быть, самый смешной эпизод современного кино. Играет джаз, пишет скетчи, редко выезжает за пределы квартала, снимает по три фильма в год – Аллен останется главной ролевой моделью всех тех, кто не блондин, не атлет, не молодой и не дурак.

3. Педро Альмодовар
1951, Испания, кинорежиссер
До Альмодовара фильмы о наркоманах, трансвеститах, террористах и панках снимались дергающейся камерой, имели бессвязные сюжеты и были пронизаны антиобщественными настроениями. Альмодовар снял жизнь этих людей в имперском стиле старого Голливуда – в духе мелодрам Дугласа Серка («Закон желания», «Высокие каблуки») или комедий Билли Уайлдера («Женщины на грани нервного срыва», «Свяжи меня!»), не случайно Уайлдер так лоббировал «Женщин» на премию «Оскар». «Оскара» Альмодовар получил лишь в XXI веке – сперва за лучший иноязычный фильм «Все о моей матери», затем за сценарий «Поговори с ней», – когда в его фильмах проявилось богоискательство. Однако в историю он войдет как певец чувственной радости и адвокат маргиналов: рассказав о проститутках и педерастах так, как в 50-х рассказывали о миллионерах.

4. Чечилия Бартоли
1966, Италия, певица
Дебютировала в 9 лет на сцене Римской оперы, где тогда пела ее мама, – это была роль Пастушка в «Тоске» Пуччини. Прежде чем профессионально заняться вокалом, обучалась искусству фламенко и игре на тромбоне. Стремительная карьера началась после участия в итальянском телевизионном конкурсе «Фантастико». Сольные концерты начала петь в 20 лет, в 22 года записала первый диск на фирме Decca – через десять лет их у нее было уже больше двадцати. В 1991-м дебютировала в Парижской опере и в Ла Скала, в 1996-м – в Метрополитен-опере. Сейчас одна из самых высокооплачиваемых певиц мира. Своим феноменальным успехом Бартоли обязана не только фантастическому темпераменту и небольшому, но очень подвижному голосу (колоратурное меццо-сопрано), но и грамотной репертуарной политике. Она сконцентрировалась на редких виртуозных ариях XVII–XVIII веков, часто писавшихся для кастратов. Легенда гласит, что ради них она сама рылась в нотных архивах.

5. Пина Бауш
1940, Германия, хореограф
Икона феминистского искусства второй половины ХХ века да и просто самый внятный, бескомпромиссный, ясный и харизматичный женский голос за всю историю балета. В 1958 году окончила танцевальную школу в Эссене, потом отправилась в Нью-Йорк – столицу современного танца. В 1968 году начала сочинять сама и продолжает до сих пор, большей частью – в собственной труппе Tanztheater Wuppertal. Лауреат всех мыслимых премий в области изящных искусств, в жизни Бауш носит мужские ботинки и грубую черную одежду, а на сцену выпускает мускулистых амазонок. Что не помешало Федерико Феллини увидеть главное и снять Бауш в фильме «И корабль плывет» в роли слепой принцессы-шахматистки, которая выглядит натуральной сомнамбулой.

6. Жан-Поль Бельмондо
1933, Франция, актер
В 1960 году Жан-Поль Бельмондо сыграл ключевой послевоенный характер: Жан-Люк Годар поручил ему роль бунтаря без причины Мишеля Пуакара в манифесте «новой волны» «На последнем дыхании». Его грубо слепленное лицо (Бельмондо, кстати, сын малоизвестного скульптора) стало маской целой эпохи. Бельмондо с Годаром продублировали собственную грандиозную находку пять лет спустя в фильме «Безумный Пьеро». Отдав должное почетному кинематографу Годара, Трюффо и Мельвиля, Бельмондо переключился на приключенческую и комедийную дичь, в которой значительно преуспел. В последние годы Бельмондо много играет в театре. Всеми своими хохочущими морщинами лауреат ордена Почетного легиона Жан-Поль Бельмондо доказал, что на последнем дыхании имеет право жить не только стихийный убийца-нигилист в белой рубашке, но и великолепный папаша из Ниццы в одной пижаме.

7. Ингмар Бергман
1918, Швеция, кинорежиссер
Сын священника, Бергман так исступленно живописал в своих 60 фильмах схватку плоти и духа, что уже к середине 60-х в рецензиях на его картины имя режиссера упоминалось исключительно вкупе со ссылками на Ясперса и Кьеркегора. Обладатель трех «Оскаров» за неанглоязычные фильмы («Девичий источник», «Как в зеркале», «Фанни и Александр»), «Золотого медведя» Берлинского фестиваля за «Земляничную поляну», каннского Гран-при жюри за «Седьмую печать» и «Золотого льва» Венеции за творчество в целом (1971), Бергман использовал кино как язык философии. Его знаменитые крупные планы женских лиц превратили Биби Андерсон, Харриет Андерсон, Лив Ульман и Ингрид Тулин в международных звезд, а самого Бергмана – в отца восьмерых детей от восьми женщин. За право показывать его последнюю работу – «Сарабанд» – Канны и Венеция боролись в прошлом году до крови, но 86-летний режиссер отказал обоим, предпочтя в уединении собственного острова полировать монтаж фильма до совершенства.

8. Жан Бодрийяр
1929, Франция, философ
Наиболее цитируемого теоретика постмодернизма легко представить возглавляющим кафедру в каком-нибудь College de France, в действительности же он далек от академических кругов – и по происхождению, и по роду деятельности: сын служащих, внук крестьян; немножко философ, немножко писатель, немножко литературный критик, немножко фотограф. Когда в мае 1968-го в Париже начался студенческий бунт, первыми строили баррикады как раз ученики Бодрийяра, слушавшие у него социологию. Название первой книги Бодрийяра «Система вещей» оказалось пророчеством наоборот: у него бессмысленно искать систему, он не пишет – он отстреливается, он сам – как живое воплощение постмодернизма, собран из разносортных влияний и уместных цитат. Ему принадлежит несколько слов, с помощью которых стало привычным описывать современный мир: да, вокруг нас – гиперреальность и симулякры, и войны в Ираке, конечно же, не было – все придумало CNN.

9. Дэвид Боуи
1947, Великобритания,
музыкант
Дэвид Джонс, будучи наделен искусственным глазом и банальнейшим именем, в конце 60-х начал изобретать себя заново. Сначала появилась фамилия, потом непревзойденная песня «Space Oddity», сценические альтер эго (Зигги Стардаст и Тонкий Белый Герцог), наскоро придуманные жанры (пластмассовый соул), всевозможные бытовые девиации (от нацистского салюта на публике до рассказов о собственной гомосексуальности), но главное – метод: после Боуи в поп-музыке «как» окончательно победило «что»; сочинение песен оказалось делом вторым – по сравнению с жизнестроительством и мифотворчеством. Практически все странности, причуды и театральные условности поп-музыки последних 30 лет – от Боуи, без него не было бы новых романтиков, готов, пост-панков и много кого еще. Сам же он ухитрился красиво состариться, не разрушив собственного мифа – вечно холодный, вечно свободный посланец иных миров, – и все же остаться в истории автором нескольких хороших песен и одной безусловно гениальной.

10. Марлон Брандо
1924, США, актер
3 апреля 2004 года Брандо исполнилось восемьдесят. К этому возрасту он подошел крестным отцом Голливуда, эксцентричным толстяком, скрывающимся от прессы, и, похоже, величайшим американским актером на все времена. Он стал им почти сразу – стоило только трудному подростку, выгнанному из нескольких школ, познакомиться с системой Станиславского в студии Ли Страсберга. Первая серьезная роль («Трамвай «Желание») принесла ему номинацию на «Оскар». Следующие три фильма – еще две номинации и одну статуэтку (за фильм «В порту»). К шестидесятым среди его многочисленных последователей числились Джеймс Дин, Пол Ньюмен и Роберт Де Ниро. Уже тогда он мог спокойно уходить на пенсию в ранге ярчайшей звезды Золотого Голливуда. Брандо всерьез раздумывал над этим, но отказался – ради того, чтобы в 1973 году послать вместо себя на вручение «Оскара» за роль дона Корлеоне фальшивую индианку, а спустя год снова рассмеяться в лицо Киноакадемии, номинировавшей его за «Последнее танго в Париже», просто проигнорировав церемонию.

11. Питер Брук
1925, Великобритания, режиссер
Предки Питера Брука были выходцами из черты оседлости, родился он в Англии, учился в Оксфорде, в Англии же поставил свои самые знаменитые спектакли «Король Лир», «Марат-Сад» и «Сон в летнюю ночь». С начала 70-х живет и работает в Париже. Из всех европейских театральных деятелей Брук оказал наибольшее влияние на русский театр – не только благодаря своим спектаклям (в первую очередь гастролировавшему в Москве в конце 50-х «Гамлету» с Полом Скофилдом в главной роли), но и книгам («Пустое пространство» переиздавалось в России несколько раз), в которых он выступает как крупнейший теоретик современного театра. «Традиция в эпоху догматизма – это революционная сила, которую следует охранять», – говорил Брук и год за годом ездил изучать отмирающие обряды в Африку, Индию и Мексику. Его многочасовая «Махабхарата» (1985), синтезировавшая индийские, японские, африканские и европейские традиции, стала одной из вершин театра прошлого века.

12. Анатолий Васильев
1942, Россия, режиссер
Творчество Анатолия Васильева можно разделить на несколько периодов, на протяжении каждого из которых он доходил до исчерпывающей глубины. Его «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо» по пьесам Виктора Славкина в конце 70-х – начале 80-х стали эталоном психологического реализма. В 1987 году он закрывает для себя возможности системы Станиславского и ставит в своем театре «Школа драматического искусства» «Шесть персонажей в поисках автора» по пьесе Луиджи Пиранделло. В этой и последующих работах он исследует законы импровизации и основывает новую традицию – игровой театр. Создав, изучив и исчерпав и этот путь, Васильев обратился к мистериальным истокам театрального представления. Священный театр – так можно назвать третий, нынешний период Васильева, главными вехами которого стали «Плач Иеремии» и «Моцарт и Сальери».

13. Курт Воннегут
1922, США, писатель
Он пережил немецкий плен и бомбардировку Дрездена союзнической авиацией, его мать покончила с собой, его сестра погибла, а сам Воннегут пытался совершить самоубийство в 1984 году. Несмотря на все потрясения, его романы, как бы ужасны ни были описанные в них события, пожалуй, лучше всего выражают душевный, противный всякой логике оптимизм, свойственный 60-м. Его главные книги – «Колыбель для кошки», «Сирены Титана» – хоть и являются по форме научно-фантастическими, на самом деле куда ближе подошли к серьезной литературе, чем произведения его более изощренных ровесников вроде Саймака и Брэдбери. Позже он начал писать почти совсем реалистические романы («Завтрак для чемпионов», «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер»), сохранив в них удивительную разговорную интонацию, которую по-русски так точно передала Рита Райт-Ковалева, каноническая переводчица его произведений.

14. Валерий Гергиев
1953, Россия, дирижер
Закончил Ленинградскую консерваторию у главного мастера по выращиванию прославленных дирижеров – Ильи Мусина, вскоре выиграл престижный караяновский конкурс. Но по-настоящему Гергиева заметили, только когда он встал за пульт бывшего Кировского, теперь Мариинского театра. Там он стоит с 1977 года, с 1988-го – в должности главного дирижера, а с 1996-го и художественного руководителя. На этом посту Гергиев обнаружил не только музыкальные, но и менеджерские таланты, за последние полтора десятилетия выведя свой театр на первое место в стране и одно из первых мест в мире. С 1993 года запустил ежегодный летний фестиваль «Звезды белых ночей», с 2000-го – зимний балетный фестиваль «Мариинский». Одновременно с Мариинкой Гергиев руководит Роттердамским симфоническим оркестром и является главным приглашенным дирижером Метрополитен-оперы. Увлечения последних лет – Вагнер и современная архитектура, в планах – кардинальная перестройка Мариинки.

15. Фрэнк Гери
1929, США, архитектор, дизайнер мебели
Главный деконструктор в архитектуре начинал как представитель «бедного дизайна». Скандальная слава пришла к Гери в начале 70-х, когда стала хитом его коллекция мебели Easy Edges из ламинированного картона. Он с успехом строил общественные и частные здания по всему миру. В 1989 году получил Прицкеровскую премию, архитектурный аналог Нобелевской. И это при том, что главный вклад в архитектуру был еще впереди – открывшийся в 1997-м Музей Гуггенхайма в Бильбао, который можно описать как громадную титановую скульптуру. Критики называли его архитектурным Богоявлением. После Бильбао Гери стал архитектором номер один в мире. Он спроектировал также голландское посольство в Праге, известное как «Танцующий дом», ресторан в форме гигантской рыбы в Японии, Концертный зал Уолта Диснея в Лос-Анджелесе. Строения Гери выглядят инородными в любой среде – но это скорее проблема среды, а не Гери.

16. Алексей Герман
1938, Россия, режиссер
Четыре фильма за тридцать лет активной работы – то, что человек, работающий такими темпами, просто удержался в профессии, само по себе поразительно. Герман же не только удержался, но и заставил всех поверить, что так и надо. «Проверку на дорогах» зрителям пришлось ждать из-за решения киноцензоров, остальные фильмы – «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин» и «Хрусталев, машину!» – из-за беспримерно долгих съемок, но подождать явно стоило. Советская серенькая действительность из советской же литературы взрывалась во вроде бы гиперреалистических лентах Германа таким диким сюрреализмом, что уши закладывало моментально. Его мучительный перфекционизм глупо описывать: Герман, вздорный, скандальный, обидчивый старик, видит то, для чего слов не существует вовсе. «Трудно быть богом», проект, который режиссер тащит последние годы, уже сто раз заочно похоронили, но мы его опять ждем.

17. Жан-Люк Годар
1930, Франция, режиссер
Полнометражный дебют Годара «На последнем дыхании» стал не только манифестом французской «новой волны», но и первой в истории синефильской картиной – когда фильм мыслится как форма кинокритики. Годар разыгрывал сценки из американских фильмов посреди улиц, снимая их ручной камерой; несовпадение приемов и фактуры приводило к тому, что синтаксис киноязыка проступал выпукло, а сами ленты Годара превращались в «сеансы магии с последующим разоблачением». Лучший способ пройти курс по мастерству режиссуры – это просмотреть подряд «Жить своей жизнью», «Карабинеры», «Презрение», «Безумный Пьеро», «Мужское-женское» и «Уикенд». Названием его фильма 1964 года «Отдельная банда» Тарантино окрестил свой кинопроизводственный лейбл. Годару – теоретику и практику – мы обязаны тем, что продукты жанрового кино обрели статус объектов высокого искусства. В 1968 году Годар был среди тех, кто сорвал Каннский фестиваль, повиснув на экранном занавесе и не дав ему открыться.

18. Джим Джармуш
1953, США, режиссер
Биография Джармуша – образцово-показательная история независимого американского режиссера. Расхлябанный вид, торчащие во все стороны белые волосы, по виду – настоящий панк, он снял свой первый фильм «Каникулы навсегда» за $15000 на пленке, подаренной Вимом Вендерсом. Ленту отказались рассматривать как дипломную работу в киношколе, зато заметили на фестивалях в Европе. Второй его фильм, «Над законом», стоил 90 тысяч и получил «Золотую камеру» в Каннах. К началу 90-х Джармуш превратился в гуру независимого кино, в золотой стандарт. Почти все его фильмы – путешествия, где герои попадают на чуждые территории: от гетто, заселенного американским «белым отребьем» («Над законом»), до пространства между жизнью и смертью («Мертвец»). Как и его герои, Джармуш тоже постоянно выходит за рамки привычного и дозволенного: каждый его фильм добавляет в современный кинословарь множество новых статей.

19. Боб Дилан
1941, США, поэт, певец
Роберт Алан Циммерман в самом начале 60-х произвел революцию в искусстве, сведя вместе американскую народную музыку с замысловатой личностной поэзией. В 1965 году гнусавый бог сменил акустическую гитару на электрическую, вызвав гнев у фолк-пуристов. Однако именно в электричестве были записаны лучшие песни Дилана – от «All Along the Watchtower» до «Hurricane». В первой половине 70-х Дилан поутих, но во второй он вернулся с грандиозными дисками «Desire» и «Blood On the Tracks». Дилан всегда был много шире, чем стандартные ценности хиппи, – оттого он нисколько не пострадал от панк-волны и последующих музыкальных нововведений. В России Дилан никогда не был предметом культа – во второй половине 80-х он приезжал с концертом, но на него никто не явился. Дилан воздействовал на умы опосредованно – через переводы Бориса Гребенщикова и Майка Науменко, ранние песни которых процентов на сорок состояли из прямых диланизмов.

20. Илья Кабаков
1933, Россия–США, художник
В кругу иллюстраторов детских книг Кабаков был преуспевающим иллюстратором; в кругу московских мистиков на Кабакова строили виды; среди сообщества художников-нонконформистов «Сретенского бульвара» (Булатов, Неизвестный, Соостер) Кабаков пользовался авторитетом. Касательно Кабакова всем как-то сразу и с самого начала было ясно, что это величина – не сразу договорились, в какой, собственно, сфере. Но только сфера получила имя «московской концептуальной школы», Кабаков был признан ее первым учителем и живой иконой. Авторство тотальной инсталляции, где зритель целиком включен в пространство, сочиненное художником, принадлежит Кабакову – возможно, главное изобретение в искусстве со времен поп-арта, изменившее представления о способах бытования и потребления искусства вообще. В 1988-м он уехал на Запад, будучи уже практически небожителем – и Запад признал статус Кабакова, и Кабаков вошел в топ-файв самых влиятельных и самых продаваемых художников мира.

21. Мерс Каннингем
1919, США, хореограф
Каннингем – человек, который придумал contemporary dance. С 1939 года – солист нью-йоркской труппы Марты Грэм, в 1944-м показал в Нью-Йорке свой первый концерт на музыку Джона Кейджа. Собственную труппу сумел склеить только в 1953 году – Merce Cunningham Dance Company существует до сих пор. Каннингем изобрел свою систему движений, сформулировал новые принципы танца, а в качестве примера сам поставил около 200 балетов. Следуя дзенским заветам композитора Кейджа, он имеет обыкновение выбирать музыку для спектакля перед самым началом, подбрасывая монетку – так, чтобы танцоры оставались в неведении: недавно в Нью-Йорке орел и решка распределяли по отделениям новых аккомпаниаторов Каннингема, группы Radiohead и Sigur Ros. Но это детали, куда важнее круги, которые идут по воде: сегодня любой хореограф, едва начав делать первые движения, непременно упрется в Каннингема – неважно, следует он ему или отрицает.

22. Вонг Кар-Вай
1958, Гонконг, режиссер
Кар-Вай – это лучшее, что подарил миру азиатский кинематограф за последние 15 лет. После Кар-Вая гонконгское кино перестало ассоциироваться исключительно с рукопашной суетой и нелепой улыбкой Джеки Чана. Начинающий специалист по фотографии и графическому дизайну, в конце 80-х Кар-Вай ушел в кино и изменил его навсегда. Масштаб влияния Кар-Вая на киноязык 90-х сравним с влиянием Годара на кинематограф 60-х (и подобно Годару, что забавно, он никогда не снимает на публике темные очки). «Пока льются слезы», «Счастливы вместе», «Чункингский экспресс», «Падшие ангелы» – его залитые неоновым светом прокуренные мелодрамы о грустных людях с пистолетами и без, затерявшихся в уличном трафике – неважно, Гонконга или Буэнос-Айреса, – резали без ножа: казалось, о любви после Кар-Вая можно уже не снимать. Казалось до 2000 года, когда вышло «Любовное настроение». После «Настроения» – это уже практически факт.

23. Стивен  Кинг
1947, США, писатель
В 1966 году Кинг опубликовал первый рассказ «Я был молодым разорителем могил», в 1974-м – ставший бестселлером роман «Кэрри». С тех пор этот бывший работник прачечной зарабатывает на жизнь исключительно литературным трудом: общий тираж без малого полусотни его книг превышает 300 миллионов экземпляров, практически все они экранизированы. Кинга принято называть королем ужасов, что верно, но мелко: в первую очередь он просто писатель, причем абсолютно нобелевского уровня, осознанию чего не мешают страницы, разбухшие от кровавых подробностей, и проступающие между строк вампирские клыки. При пугающем разнообразии сюжетов наиболее полно Кинг отработал три темы: детство («Тело», «Оно», «Талисман»), писательское ремесло («Темная половина», «Мизери», «Мешок с костями») и фатальное влияние на человека обстоятельств места («Сияние», «Необходимые вещи», «Бессонница»).

24. Такеши Китано
1947, Япония, режиссер, актер
Под псевдонимом «Бит» бывший инженер и лифтер в стрип-клубе сделал карьеру как один из самых популярных японских телекомиков. Параллельно с дуракавалянием на голубом экране превратился в классика мирового кинематографа, поставив фильмы «Жестокий полицейский», «Точка кипения», «Сонатина», «Фейерверк» («Золотой лев» Венецианского кинофестиваля), «Кикуджиро», «Куклы», «Затоiчи», в большинстве из которых сыграл главные роли. Последний настоящий самурай японского искусства, живущий так, как будто уже давно умер: в фильмах Китано, как и в самом его образе, парадоксально и тонко сочетаются звериная жестокость громилы-якудзы и малахольная нежность шукшинского чудика. Замечательно рисует, написал более пятнадцати книг, в числе которых романы и критические сборники. Один из самых влиятельных японцев на планете.

25. Френсис Форд Коппола
1939, США, кинорежиссер
Коппола мог бы поставить один-единственный фильм, «Крестный отец», и навсегда остаться в топ-десятке мировой режиссуры. Или только «Апокалипсис сегодня». Или «Разговор». Но он не просто снял еще несколько удачных фильмов («Бойцовая рыбка», «Коттон-клуб», «Дракула»), родил удивительную дочку Софию и открыл племянника Николаса Кейджа – он в конце концов переступил через собственные амбиции. Разорявший целые киностудии мегаломанскими проектами, сейчас Коппола стал для американского кино почти тем же, чем был его учитель Роджер Корман: он спродюсировал в четыре раза больше чужих картин, чем поставил своих. Коппола часто ошибается, часто ностальгически тяготеет к категории B, но пробует снова и снова – человек, снявший вертолетную атаку под «Полет валькирий» и гибель Фредо Корлеоне, может себе позволить.