Стройка-диалог Барт Голдхоорн о том, как надо перестраивать российские города

Фотография: Егор Софронов

Голландец Барт Голдхоорн приехал в Россию на год в середине 90-х — и неожиданно остался надолго. За это время он основал главный архитектурный журнал страны «Проект Россия» и стал бессменным куратором главной архитектурной выставки «Арх-Москва»

Биеннале

«Первая биеннале, с темой «Как жить», была на самой вершине перед кризисом, девелоперы говорили: мы будем строить новые города, в России будет новая прекрасная жизнь. Власть тоже хочет все делать заново: построить новый город в Сколково, и там все будет хорошо. А на самом деле модернизация — это не значит строить новое. Важно, чтобы от этого выигрывали люди, живущие в существующем городе. Есть очень тонкий момент: если мы хотим строить внутри города, это будет затрагивать интересы жителей. А доверие граждан в России такое низкое, что к любому изменению люди всегда будут относиться как к потенциальному ухудшению. Так и выходит, что строительство новых районов панельных домов за городом устроит и девелоперов, которым так проще, и прогрессивное сообщество, по­тому что существующий город никто не трогает. Вот это все мы и будем обсуждать на Биеннале.

Можно сказать, что в России всего этого ни­когда не будет, потому что тут все не так устроено. Но я считаю, что любую хорошую идею надо пропагандировать и верить в ее осуществимость. Самая большая проблема — что никто в России не верит, что что-то можно изменить. Это очень страшно, потому что условия здесь плохие, все не очень хорошо работает, но многие вещи ясно как улучшить и нужно просто поверить, что это возможно. Хотя я иногда чувствую себя неловко, что всем это бесконечно твержу».

Мастер-план Перми, разработанный голландским бюро КСАР, предусматривает превращение заброшенных территорий фабрик на берегу Камы в новый центр города

Пермь

«Проект развития Перми сделан на основе последних достижений европейского градостроительства: каждый город должен быть компактным, должен развиваться внутри своих границ, потому что это связано с транспортной проблемой, с экологией, с комфортом. А строительство новых районов — это ужасно, и все это бросили, кроме России и Китая. Даже в Восточной Европе так не строят больше.

В Перми это уже не просто концепция голландской фирмы — там сейчас работают над переводом ее в генплан. Пытаются внедрить нормальные европейские вещи, преодолев множество проблем с существующими законами и нормами, которые сохранились с советских времен и абсолютно неактуальны. Губернатор Чиркунов мне говорит: «Конечно, на 100 процентов это вы­полнить невозможно. Но если даже не начинать, то вообще ничего не будет». Так что Пермь — это сейчас полигон такой.

Важно еще, что Пермь — это не Москва. В Москве и в Петербурге в центре очень дорогая земля. В Перми же, наоборот, в центре нет даже денег на ремонт сетей, никто не вкладывается, по­тому что слишком сложно и невыгодно. И получается Детройт: центр в развалинах, а все живут вокруг и ездят на машинах. Эта ситуация гораз­до более типична для России, чем московская и питерская.

В пермском проекте декларируется очень радикальная для России вещь — все новое будет построено внутри существующей застройки. Для местного стройкомплекса и начальства это радикально. А место для уплотнения есть — советское строительство состояло из очень редко стоящих очень высоких домов».

Школа в берлинском пригороде Шульцен­дорф, перестроенная бюро Zander Roth Architekten, — один из примеров удачной модернизации тоскливых зданий 60-х годов

Будущий мегаполис

«Москва — это совершенно отдельная проблема. На Биеннале ей будет посвящен специальный раз­дел. За основу мы взяли проекты развития Парижа, которые Николя Саркози заказал в 2009 году десяти важнейшим мировым архитекторам. Большинство из этих проектов — тоже уплотнение. Жан Нувель показал одну смешную картинку: район парижских пятиэтажек, и в нем бесконечная надстройка, пристройка и благоустройство. Нувель считает, что именно так сейчас надо работать. То, что казалось маргинальной задачей, теперь стало самым важным. С этим и здесь много экспериментировали, думали, что делать с московскими пятиэтажками, — а потом начали их сносить. Но если смотреть на это с позиции устойчивого развития, то сносить их абсолютно неправильно, потому что надо использовать любой ресурс, который есть. Еще мы попросили московских архитекторов сделать по картинке, чтобы повторить знаменитую серию открыток «Москва в будущем» начала XX века: взять любой вид города, от пейзажа из окна до спутникового снимка, и перерисовать так, как он должен измениться».

В дипломном проекте «New New Черемушки» студенты МАрхИ с курса Анны Боковой предлагают способы модернизации главного спального района СССР

Модернизация модернизма

«Раньше мы думали, что реконструкция — это про уникальные старые дома. А теперь мы реконструируем модернизм 50–60-х, где архитектуры никакой особой нет. И тут важно не оставить всю подлинную старину и что-то сбоку пристроить, а что ты как архитектор с этим делаешь. При обычной реставрации остается фасад и меняется внутренность, а тут наоборот — сохраняется структура и меняется фасад. Для архитекторов на Западе это становится все более важной темой. Раньше об этом презрительно говорили: ну, он какие-то рестораны перестраивает. А сейчас почти в каждом заказе есть компонент перестройки. Мы покажем в Москве большую выставку про немецкий опыт перестройки послевоенных панельных зданий. Чего там только ни делали — скажем, был длинный дом, а из него вынули куски и получили ряд от­дельных башенок. Или в Австрии школы реконструируют — не сносят коробку, а перестраивают и делают из нее прекрасную архитектуру. Это сейчас просто выгодно — потому что стали считать цену сноса. Но это не только вопрос денег и экологии — это вопрос изменения культурной парадигмы, того, как человек смотрит на существующие вещи. Раньше мы считали, что новое — это что-то хорошее, а теперь наоборот. И это не про архитекторов, это про все население. Можно назвать это постмодернизмом — когда архитекторы сказали, что надо сносить старые здания, потому что они неудобные и в них мало света, а население возмутилось: как же так, мы в них живем, мы любим эти старые кирпичи. И вот это эмоциональное, культурное движение получило сейчас экономическое и экологическое основание».

Город перестройки

«Город перестройки» — про то, как меняется среда обитания жителей районов массовой застройки. Прежде всего это, конечно, перепланировка квартир — огромный модернизационный проект, уже проведенный в России, который никто не заметил. Это очень богатый опыт, несравнимо больший, чем в этой области на Западе, просто потому что там нет такого количества одинаковых квартир. Никто не чувствует необходимость ломать стенки, чтобы доказать свою нестандартность. У журнала «Идеи вашего дома» есть полный каталог проектов перепланировок для всех домов типовых серий. Я им предложил просто распечатать их с сайта и повесить, чтобы был понятен объем базы. Будет раздел про фасады — существует программа утепления фасадов, и хотя архитекторы в ней почти не участвуют, если осмыслить масштабы явления по всей стране — выходит, что это полное изме­нение облика российских городов. Будет проект журнала Interni — десять архитекторов делают фасады для типовых блочных домов. И еще модернизация типовых школ — сейчас есть реальный заказ властей на школьные пристройки со спортзалом, бассейном и еще какими-то функциями, там будут проекты таких пристроек. То есть это самый приближенный к людям раздел — где они будут видеть, что какие-то вещи меняются уже прямо сейчас».

Когда президент Саркози предложил архитекторам мира поделиться своим представлением о Париже 2030 года, Жан Нувель ответил примером работы с районом существующей массовой застройки