Первая поездка на любой кинофестиваль — всегда генеральное наступление на грабли. В Торонто вы не учтете, что между парочкой кинотеатров может быть до трех километров пути по квадратным улицам, где ни срезать, ни проскочить. В Каннах станете жертвой селекции журналистов: у разных мероприятий — разный уровень доступа, и если не разведать обстановку заранее, то можно потерять в очереди полтора часа. В Берлине нечаянно покинете американский сектор оккупации.
Главная ошибка начинающего мормона на «Сандэнсе» — желание посмотреть и на звезд, и на фильмы. Потому что пресс-конференции проходят в одной части города, а показы для прессы — в другой. Поэтому в этих дневниках разговоров про звездное небо не будет — только про нравственный закон внутри. Еще одна вероятная ошибка нерезидента — начать искать жилье за два месяца до фестиваля. Одних только волонтеров на «Сандэнс» приезжает две тысячи человек, так что о месте под танцующим солнцем стоит подумать еще в сентябре–октябре. Иначе придется, как автору этих строк, каждый день мотаться туда-сюда на такси из соседнего Хебер-Сити, потому что общественный транспорт между двухэтажными городками не ходит.
Впрочем, и в этом есть свои плюсы: водители страшно разговорчивы, и у каждого есть своя история про Россию: кто-то изучал язык и литературу, кто-то болел за американских сноубордистов на Олимпиаде в Сочи, кто-то был у нас 20 лет назад и теперь интересуется, что поменялось, а кто-то как-то раз пробовал водку. В Юте культивируют зимние виды спорта, поэтому здесь встречаются люди, которые видели «Легенду № 17» (и вежливо рекомендуют документалку «Summit on Ice»), и люди, которые будут расспрашивать вас про хоккей с мячом так, как будто его изобрели в Иркутске — хотя там всего лишь проходят мировые чемпионаты. Каждая из таких поездок — шанс побыть миссионером в штате миссионеров и объяснить что-то про Россию, потому что американцы, вопреки стереотипам, спрашивают все, что хотят, напрямую.
Соседи из Хибер-Сити, узнав про такси, предлагают подбрасывать до Парк-Сити — но беда в том, что все они выезжают в восемь, а я — в семь. Иначе не попасть в очередь за бесплатными (для прессы) билетами на премьеры, каждая из которых похожа на праздник. Пока журналисты кучкуются в очень маленьком кинотеатре с залами на 160–180 мест, на публичных показах творится что-то невообразимое. Режиссер комедийного фильма «Никогда не возвращайтесь» признается, что в молодости ограбила магазин и отсидела в тюрьме. Дебютант в режиссуре Идрис Элба (фильм «Yardie») проводит импровизированную конференцию не как кинематографист, а как диджей, и доводит зал до визга, обещая снять мюзикл. А Джона Хилл и Джек Блэк устраивают небольшой стендап на двоих, рассказывая о новом фильме Гаса Ван Сэнта про колясочника-карикатуриста. Только здесь, ощущая реакцию зрителей, понимаешь, что на «Сандэнсе» не бывает плохих фильмов — хотя достаточно фильмов, которые сложно принять. Так что вставать здесь приходится ни свет ни заря, а ложиться не раньше, чем закончится очередной фильм с Николасом Кейджем из секции Midnight.
Белое безмолвие между городами грандиозно: из-под снега торчат рыжие огрызки травы, на вершинах гор ютятся одинокие черные домишки, а замерзшие озера выглядят примерно как глаза Фассбендера в «Снеговике». Если сам Парк-Сити похож на «Фарго», то просторы за пределами города — съемочная площадка какого-то скандинавского нуара. Чтобы поменьше ее бояться, вы будете много болтать с попутчиками.
«Сандэнс» и сам в каком-то смысле психотерапевт: Роберт Редфорд на открытии фестиваля говорит, что задача программы — сделать так, чтобы любой голос был услышан. Поэтому утверждать, что у смотра есть определенный лейтмотив, какой-то сквозной сюжет, неверно: утешение здесь найдет и условный герой «Лунного света», и условный герой фильма «Любой ценой». Поэтому то, что в этом выпуске дневников речь пойдет о кино с хэштегами #MeToo и #TimesUp, вовсе не значит, что сам «Сандэнс» сделал на эту тему ставку. Если пожертвовать мероприятиями вроде панели сценаристов с Тайкой Вайтити, то за десять с хвостиком дней фестиваля можно посмотреть до полусотни фильмов — и все равно охватить лишь четверть программы. Чтобы не потеряться в этом хаосе, кино приходится группировать. Начнем с условного кино «поствайнштейновской эпохи». Кстати, если вы тоже думали, что Кевину Спейси в отличие от Вайнштейна здесь хоть немного симпатизируют, то наши опросы в очередях вас не утешат: для международной прессы Спейси — абсолютный монстр.
Симпатичный монстр-педофил — это то, чем шокирует фильм «Рассказ» («The Tale»). Героиня Лоры Дерн — успешная журналистка, которая привозит документальные истории из самых горячих точек планеты. Но в детстве она мечтала писать прозу и придумала историю о своих отношениях с учительницей верховой езды (ледяная Элизабет Дебики) и тренером по бегу (Джейсон Риттер). Спустя тридцать лет она пытается разобраться, что из ее воспоминаний плод воображения, а что правда. История все время меняется, но с каждой секундой все больше напоминает «Лолиту», написанную Лолитой. Можно было бы сказать, что у фильма открытый финал, — но режиссер Дженнифер Фокс шокирует признанием, что все это случилось в ее собственном детстве.
В «Офелии», ироничном пересказе Шекспира, отражается западная дискуссия о том, что всемирная история нуждается в пересмотре, потому что ее очевидным образом написали мужчины. Офелия и Гертруда здесь буквально обирают у Шекспира перо — и рассказывают собственную версию событий. К Дейзи Ридли без джедайского меча и бровей сложно привыкнуть, зато Наоми Уоттс сияет в этой странной комедии сразу в двух ролях.
Итан Хоук снял музыкальный байопик «Блейз», но кантри-певца в нем оттеняет муза — тихая девушка, которая мечтает стать драматургом и начинает фильм с большого монолога о том, насколько разные миссии видят в любви женщины и мужчины. Ее амбиция осуществится спустя сорок лет после описываемых событий: в титрах она указана как соавтор сценария.
В другой брутальной картине — рассказывающей о перевоплощении куклуксклановца драме «Бремя» — триггером изменений героя тоже становится встреча с женщиной. А режиссер перед показом очень долго благодарит жену за то, что она не бросила его, пока он дюжину лет пахал над фильмом.
В игривом байопике «Колетт» Кира Найтли играет французскую писательницу, битых два часа пытающуюся перестать быть литературным негром своего мужа. Впрочем, это не то кино, в котором зло нарисовано одной краской: герой Доминика Уэста, например, с большим пониманием относится к тому, что его жена — лесбиянка.
В подростковой драме «Плохое воспитание Кэмерон Пост» героиню Хлои Грейс Морец застукивают на школьном балу с другой девочкой — и отправляют на перевоспитание в религиозный лагерь. Стать новой «Прерванной жизнью» (не говоря уже о том, чтобы пролететь над гнездом кукушки) фильм не может да и, возможно, не хочет. Но на любовную реконструкцию 1980-х, Хлою Грейс Морец и Сашу Лейн из «Американской милашки» приятно смотреть при любом раскладе.
В нежной подростковой комедии «Восьмой класс», эдакой «Леди Берд» этого года, взрослеет и учится защищать себя школьница, которую даже зрители, не говоря уже о сверстниках, не могут видеть иначе, как изгоем.
А четыре школьницы из сатирического боевика «Assassination Nation» вынуждены вооружиться катанами и автоматами, чтобы пережить ночь в родном Салеме. Какой-то русский хакер взламывает аккаунты всех горожан и сливает в сеть частные фото. В патриархальной глубинке тут же начинаются кровавые чистки. Финал фильма — искрометный и правдивый монолог о том, что чувствует женщина, которую все достало. Одну из школьниц играет Суки Уотерхаус.
И даже благополучные норвежцы привезли на «Сандэнс» фильм с похожим настроем. В порнографической драме «Holiday» женщина, переживая постоянное насилие в отношениях, сама становится ретранслятором жестокости — но выступает не против своего деспотичного любовника, а находит жертву еще слабее, чем она сама.
«С нас хватит», — подытоживают этот фестивальный сюжет юные героини безбашенной лесби-комедии «Никогда не возвращайтесь», которые грабят магазинчик в родном Техасе и сбегают на калифорнийский пляж, словно это продолжение «Отвязных каникул».