Рыжего пса Дюшеса вместе полярниками забирает с антарктической станции советский ледокол, где капитаном служит чересчур отзывчивый Петров (Петр Федоров). Сбивая всех с ног, Дюшес тут же устраивает для зрителя экскурсию по кораблю и заодно ворует сосиски, поскольку своим собачьим нутром понимает, что скоро на этом судне дела пойдут худо и порции еды будут урезать вчетверо. Чуйка не подводит пса — на их пути возникает огромный айсберг. Его можно было бы быстро миновать, если бы не неповоротливый хозяин Дюшеса, которого смывает за борт. Капитан Петров, нарушая инструкции и рискуя всем экипажем, тормозит корабль у айсберга, чтобы спасти утопающего. Дюшес тоже кидается в воду, их прыгает спасать герой Александра Яценко, который после этих водных процедур практически на весь фильм лишается голоса (даже в молчаливом фильме Хомерики «Сердца бумеранг» Яценко произносил за весь фильм больше слов). Люди еще немного помыкаются и застрянут во льдах на несколько месяцев в режиме радиомолчания. Дюшес будет наблюдать, как люди постепенно начнут собачиться, а опальный капитан от безысходности побежит в логово морского льва.
Действие разворачивается в 1985 году, на сломе эпох, поэтому неудивительно, что одной из основных тем фильма становится конфликт двух систем руководства: на смену демократическому Петрову (Федоров) приходит новый деспотичный капитан (Сергей Пускепалис). Чехарда с двумя начальниками случается тогда, когда оба капитана остаются на борту по вине неудачливого вертолетчика и по совместительству фаната Цоя в исполнении Александра Паля. Двоевластие, русский бунт моряков, практически путч на борту — разумеется, в заглавном корабле сразу же считывается метафора России. На горизонте за ними гонится, словно кит из «Моби Дика», груз ответственности за гигантскую разваливающуюся страну в виде айсберга, а где-то там по волнам к ним мчится эффективный начальник КГБ (Дмитрий Муляр). Пока главные герои дрейфовали в Арктике и метались между двух капитанов, на родине тоже творилась чехарда с правителями, поэтому к концу фильма они приплывут уже в страну, которую ждет перестройка Михаила Горбачева.
Однако в контексте создания фильма метафору с айсбергом можно рассмотреть и с другой стороны. Вроде как Хомерики собственноручно подкинул идею, чтобы в фильме злополучный кусок льда прозвали Семеном Семеновичем в честь персонажа Никулина из «Бриллиантовой руки», которую главные герои засмотрели до дыр. Семен Семенович, можно сказать, олицетворяет тот гигантский бюджет картины, который сел на хвост скромному режиссеру Хомерики. Ведь в связи с этим фильмом одна из главных интриг для киноиндустрии заключалась в том, как режиссеры из «новой русской волны» справятся с возложенными на их плечи блокбастерами поневоле?
Если в «Дуэлянте», несмотря на весь исторический флер и масштабы, все равно отчетливо чувствовалось авторство Алексея Мизгирева, то в кристальной мерзлоте «Ледокола» обнаружить творческий почерк автора «Сказки про темноту» и «Сердца бумеранга» гораздо сложнее. Лучше всего положение вещей отражает режиссерское камео в фильме — Хомерики в роли американского летчика пролетает мимо застрявшего ледокола. Мол, я тут просто мимо пролетал, смотрю — мертвый корабль стоит. При этом нельзя сказать, что автор не справляется со своими режиссерскими задачами: как раз наоборот — Хомерики отлично работает на своем пятачке, сосредотачиваясь на внутренних, камерных моментах этой истории. Он все так же нашептывает что-то личное актерам на ухо, разливает семейную душевность и делает все то, что у других рецензентов проскальзывает под понятием «теплый ламповый эффект».
Здесь есть что-то от интимности «Как я провел этим летом» с тем же Пускепалисом. Это гораздо слаженнее «Территории» с тем же Петром Федоровым. Однако чувствуется, что всю остальную постановочную часть режиссер отдал специалистам из производственного цеха: больше всего «Ледокол» похож на предыдущий фильм-катастрофу «Метро» той же компании «Профит», продюсерские предпочтения тут ощущаются отчетливее всего. Всей угрюмой добросердечности в свитерах противостоит крикливая натура кино для миллионов, мелодраматические перегибы и прочие обязательные внешние факторы. Поэтому фильм как бы разваливается на два пласта: камерная драма про классных усатых мужиков в консервной банке и зрительские ожидания от жанра фильма-катастрофы. Хомерики как будто специально особо не вчитывается в сценарий, поэтому пропускает важные поясняющие куски, концентрируясь на своей интровертной задаче. Больше всего вопросов вызывает линия с беременной героиней Анны Михалковой, из которой хотели сделать интригу (чья же она жена из всего экипажа на корабле?), а в итоге сюжет выглядит пришитым белыми нитками.
Кстати, о производственном цехе. Фильму крайнее повезло с оператором-постановщиком Федором Ляссом («Оттепель», «Хардкор»). Чего только стоит этот переход от синей тягучести первой части к невероятному оранжевому финалу. Художники приносят в кадр множество милых деталей: портреты Аллы Пугачевой, магнитофонные кассеты группы «Кино», судьбоносный кубик Рубика, радио с «Голосом Америки», игровой автомат с «Морским боем» и даже колготки, которые нужно заказывать мужу-моряку. В итоге умом понимаешь, за какие моменты и уютные шероховатости можно полюбить этот фильм, но чтобы мгновенно влюбиться раз и навсегда — вряд ли. Впрочем, как говорит герой Федорова: «Простите, но вы тоже далеко не Алла Пугачева».