В Петербурге времен Александра II объявляется бретер по фамилии Яковлев (Петр Федоров), которого не берут пули, во всяком случае, в этом убежден немецкий барон-прохиндей (Мартин Вуттке), работающий у него кем-то вроде импресарио и пристроивший его в несколько поединков подменить за деньги оскорбленную сторону.
Столичный свет между тем следит за выходками графа Беклемишева (Владимир Машков), который назанимал у всех денег и не отдает, а вдобавок на глазах своей покровительницы великой княгини (Франциска Петри) беззастенчиво клеится к юной княжне Тучковой (Юлия Хлынина); в воздухе явно пахнет дуэлью — и возможно, не одной.
Выходящий на тысяче экранов «Дуэлянт», потенциальный блокбастер в исполнении сибиряка Алексея Мизгирева, автора угрюмых маленьких трагедий о русских провинциалах («Кремень», «Бубен, барабан», «Конвой») — интересная, конечно, история. Как минимум экономически. В теории ясно, что чем крупнее кинопроект — а тут довольно серьезный по российским меркам бюджет, — тем больше компромиссов лежит в его основании: с какого-то нуля самовыражение заканчивается. И разумеется, мы не знаем, как там все происходило у Мизгирева и его продюсера Александра Роднянского (который занимается авторским кинематографом, но все же не благотворительностью). Однако со стороны законченный фильм выглядит так, словно Мизгирев с самого начала получил карт-бланш. Какой-то влажный сон фестивального режиссера: вот тебе деньги, вот тебе звезды, давай твори. И если «Дуэлянт» действительно станет хитом, в чем есть определенные сомнения, это будет означать, что либо российского зрителя сильно недооценивали, либо, наоборот, он готов идти на все что угодно, где Машков, красиво и господа офицеры.
Мизгиревский почерк — до сих пор известный прискорбно малому числу людей — узнается мгновенно. Литературные, слегка корявые, но странно прилипчивые диалоги — ударные места, как в песне, повторяются по несколько раз, к примеру, машковское «мне нельзя говорить нет», — которые произносятся в бесстрастной, почти отстраненной манере: эффект, здесь усиленный тем, что герои периодически переходят на немецкий и мы слушаем переводчика, совсем уж невозмутимого. Несколько солдатская брутальность — которая на первый взгляд кажется почвеннической, хотя скорее указывает (как и многое другое) на хорошее знакомство автора с западной кинотрадицией. Неподдельная любовь к типажам при полном равнодушии к характерам. Противопоставление не самой приятной (хотя иногородний герой Александра Яценко тут принадлежит благостному мифу о светлоглазых российских офицерах; хоть завтра к Михалкову), но не безнадежной провинции совсем уж прогнившей столице. Антропологический интерес к людям в погонах, к формальной и неформальной мужской иерархии, к ритуалам, часто бесчеловечным, из которых веками складывается русская жизнь: дуэли в этом смысле — прекрасный материал.
Другими словами, как еще одна работа самобытного режиссера Мизгирева это по-своему любопытно и где-то даже здорово. Как приключенческий фильм, развлекательное зрелище для IMAX — более чем сомнительно. Сюжет, поначалу достаточно интригующий, вместо того чтобы нагнетать напряжение, движется в обратном направлении: первая сцена интереснее, чем финал. Интрига захлебывается в сенсационных подробностях: много мелкой моторики, много виньеток, но в конечном счете кто там дворянин, а кто пес, кто что делает и зачем — не всегда понятно, а главное, не важно. Не говоря уже о том, например, что история вырастает из абсурдного совпадения (удобно соединяющего героя X и героя Y), которое даже для бульварного жанра неприемлемо.
Визуальное решение — все в полутьме, все латунное, оператор Осадчий постоянно забывает камеру на полу — годится для трейлера, но на длинной дистанции начинает казаться утомительным позерством. Пропущенный через фильтры и компьютерные программы Петербург, наоборот, весело, хорошо, но мало. Финансовые ограничения вполне понятны, но в таком кино не должны бросаться в глаза; между тем вся натура снята примерно в четырех точках (Галерная–Миллионная–Казанский, чуть-чуть Невы) с одних ракурсов. Интерьеры — за исключением уморительного салона с эрмитажными атлантами — напоминают о видеоклипах, которые любили снимать в 90-е в переделанных под сквоты петербургских дворцах.
Петр Федоров — весь в черном, с тяжелым взглядом — красивый образ, с которым автор не справляется. По всем формальным признакам это отвергнутый обществом романтический герой, и нам своевременно сообщают, что случилось с ним то-то, стремится он к тому-то, такую-то любит (любовные сцены — катастрофа), а такого-то ненавидит. Но на практике герой «Дуэлянта» вовсе не вступает в эмоциональные отношения с окружающим миром, он спускает курок (и в любви, так сказать, и на войне) — и это тот случай, когда свойственная Мизгиреву самурайская сдержанность дает осечку: невозможно болеть за человека, который лишился человеческого еще до начала фильма, а вернет его в лучшем случае после конца. Скучноватый, в общем, и рутинно демонический Машков на этом фоне выглядит живее: он произносит какие-то лишние слова помимо афоризмов и даже катается в одной прелестной сцене на велосипеде — этот бессмысленный физический акт вносит легкое разнообразие в свирепый мизгиревский мир, где русские люди развлекают себя лишь соответствующей рулеткой.
