— Все молятся об одном: чтобы в ваших «Звездных войнах» сохранился дух оригинальной трилогии. Но сказать проще, чем объяснить. Что за дух-то?
— Попробую описать. У нас должна быть группа персонажей, каждый из которых находится в безвыходном положении, но при этом сохраняет необъяснимый романтический оптимизм и веру в лучшее. Заранее проигравшие аутсайдеры вдруг осознают, что они сильнее, чем предполагали, и кое-что все-таки в их власти. Например, понять, что мир шире и разнообразнее, чем казалось раньше. Ввязываясь в каждую драку, берясь за каждую миссию, они отдают себе отчет: победа невозможна! И все равно идут на риск. У них и времени нет, чтобы размышлять. Ввяжемся в драку и посмотрим! «Звездные войны» — мир щедрых сердец. Это мир не только необозримого эпоса, но и интимных переживаний… и удивительной комедии не в последнюю очередь. Понимаю, это может звучать странно, но для меня в «Звездных войнах» есть буквально все, о чем только можно мечтать. Невероятно, насколько блестяще Джордж Лукас решал каждую из задач, которые ставил перед собой, — он не совершил ни одной ошибки.
— В ваших словах определенно чувствуется что-то личное. Вы о себе говорите, когда описываете эти неосуществимые задачи, за которые берутся герои без надежды на победу? Так, полагаю, должен себя чувствовать любой режиссер, решившийся продолжить «Звездные войны» после Лукаса, но без Лукаса.
— Вы спрашиваете, боялся ли я? Еще бы! Я верил, что у меня получится. Но не понимал как. Утешение было одно: я не в одиночестве, вокруг меня прекрасные люди, профессионалы высочайшего класса, и вместе мы как-нибудь справимся. В сущности, так же себя чувствуют и герои фильма: они бессильны поодиночке, но у них нет выбора — схватиться за товарища и вместе одолеть врага… или погибнуть, красиво взорвавшись, исчезнуть в ослепительной вспышке. Мне еще предстоит победить или взорваться… Я никогда не чувствовал, что мое дело верное.
—А чего боялись больше всего?
— Самый большой мой страх — что распадется моя семья. Честно. Я не мог быть рядом с женой и дочерью, сын переходил из одной школы в другую, а я был привязан к съемкам, скован по рукам и ногам «Звездными войнами». Физически эта задача была сложнейшей. Но я понимал: к лучшему или к худшему, но больше таких возможностей в моей жизни не будет. Стук в дверь раздался в решающий момент. Я чувствовал это. Отказываться было нельзя. И я сказал моей жене: «Кэти, если мы выдержим этот год, то выдержим что угодно». Мы выдержали! А профессиональных страхов у меня было мало. Собственно, главный из них — подобраться слишком близко ко вселенной, в которой я вырос. Потерять эту спасительную дистанцию.
— Может, и к лучшему, что в съемках фильма не принимал участия Джордж Лукас? С таким трепетом, как у вас, сотрудничать с ним было бы непросто.
— На самом деле мы уже некоторое время были знакомы, когда он позвонил и спросил: «Возьмешься за это? Только имей в виду, снимать новые «Звездные войны» будешь сам, я помогать не стану». Это меня не испугало. Ведь я знал, что работать буду с Кэтлин Кеннеди, а для меня она величайший продюсер всех времен и народов. А Лоренс Касдан — лучший сценарист в истории кино (Касдан, в частности, писал сценарии к пятому и шестому эпизоду оригинальной трилогии — «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение Джедая» соответственно. — Прим. ред.). Это успокаивало. Короче говоря, компания была превосходной. Я сказал себе: «Я солдат, иду на войну. В одиночку я никогда не смог бы одолеть неприятеля в битве, но братья и сестры по оружию не позволят мне дрогнуть и сдаться». Я до сих пор так отношусь к своей съемочной группе. Все они — гримеры, костюмеры, ассистенты — мои соратники. И без них я не смог бы одержать главную победу: над самим собой.
— Что именно вам было необходимо победить в себе?
— Неуверенность и склонность ставить под вопрос буквально все. Таков уж я по натуре. Уверенность мне дают те, кто рядом.
— Но фильм-то ваш! Подпись ваша: «Звездные войны» Джей Джея Абрамса.
— Ответственность беру на себя. На сто процентов. Если вы не полюбите фильм, бейте и ругайте меня, только меня. Если полюбите — скажите спасибо группе и актерам: они проделали потрясающую работу.
— Что больше всего вас вдохновляло во вселенной «Звездных войн»? Необязательно фильм, но хотя бы комикс, мультфильм, игрушка…
— Не люблю я эти «расширенные вселенные». Книг и комиксов не читал и пока не собираюсь. Мне интересны именно фильмы. И знаете, обычно все называют лучшей картиной в серии «Эпизод V: Империя наносит ответный удар», и я, конечно, понимаю почему. Однако я никогда не забываю, что он стоит на плечах самого первого эпизода, снятого Лукасом, «Новой надежды». С него все началось. Для меня именно «Новая надежда» — главный фильм франшизы. Сила возможного, хоть и неясного, — на ней построена вся драматургия «Звездных войн»: незнание того, кто отец и кто сестра Люка, другие загадки… Взять, например, Бобу Фетта. Он почти не появлялся в первой трилогии, но все равно стал культовой фигурой! Как персонаж он меня не интересует, но его воздействие на людей я нахожу интригующим и увлекательным. В «Звездных войнах» мы постоянно чувствуем, что перед нами верхушка айсберга. Именно так на меня действует «Новая надежда». И мне плевать на то, что Лукас менял сюжет по ходу дела, подгоняя линии друг к другу, сводя концы с концами. Эволюция интриги — нечто волшебное, завораживающее меня. Не будь начало саги таким мощным, не случилось бы и феномена «Звездных войн»! Не было бы юмора, романтизма, оптимизма — не было бы тьмы, разрушения, войны, не было бы и адреналина погони… Или моего любимого: чувства, что ты неузнанным проник на базу противника, пробрался в его укрепленный замок незамеченным и вот-вот встретишься с самым главным врагом!
— Существует ли персонаж классических «Звездных войн», которого вы мечтали бы вернуть в свой фильм, но никак не могли, поскольку он по тем или иным причинам выбыл из игры или умер?
— С самого начала мы знали, что не будем всемогущими. Я просто до смерти хотел сделать некоторые вещи, но сам бил себя по рукам, понимая, что моему фильму эти ходы или повороты не подойдут. Больше всего я бы хотел вернуться, например, на Татуин, даже придумал для этого сцену, но в фильм она не вошла.
— Есть у вас персонаж «Звездных войн», в роли которого вы видели себя?
— Люк Скайуокер. Я и не задумывался над другими вариантами. Никогда не чувствовал себя настолько крутым, чтобы прикинуться Ханом Соло… или настолько толстым, чтобы притвориться Джаббой Хаттом.
— Вам придется не раз повторять и слышать слова «Да пребудет с вами Сила». А вы верите в Силу? Только честно.
— Мне нравится в Силе идея объединения всех живых существ — энергии, таинственным образом связывающей всех нас и контролирующей наши судьбы. Сама идея потрясающая, она шире нации или религии. Поэтому Сила так могущественна. Именно как метафора. Верю ли я в Силу как таковую? Не уверен, что могу так сказать. Я не Оби-Ван и не Йода, в конце концов. Но помню детское чувство — мурашки по спине, когда с экрана говорили о Силе. «Значит, есть что-то большее, чем мы, и это возможно вызвать к жизни, если по-настоящему поверить», — говорил себе я.
— «Чуи, мы дома»: фильм еще не вышел, а эта фраза уже стала культовой. Вы ее написали?
— Я! Хотя каждую строчку мы утверждали с Лоренсом Касданом, и авторы сценария — мы оба. Строчка и вправду важная. Это первое, что говорит Хан Соло, появляясь на экране. Я знаю, что в зале будет много людей, никогда не смотревших «Звездные войны», но я хотел, чтобы и они, и фанаты задавались в этот момент одним вопросом: откуда эти двое вернулись? Где они пропадали так долго?
— Что ж, в ожидании ответа, да пребудет с вами Сила.
— И с вами, друг мой!