«Тень» Чжана Имоу: эпическое китайское кино в стиле гохуа

7 марта 2019 в 14:46
В противовес зрительским кинокомиксам в прокат выходит новый фильм китайского постановщика Чжана Имоу («Герой», «Дом летающих кинжалов»), который может показаться визуально совершенной ожившей гравюрой или же пошлой версией «Красного гаоляна».

Китай. Падение правившей 400 лет династии Хань привело к эпохе Троецарствия. Главнокомандующий Цзы Юй (сильно переигрывающий в пьяного мастера состаренный артист Дэн Чао) сидит в пещере цвета серых прогоревших кальянных углей и активно гримасничает, отдавая наставления. Мода диктует свои правила: тогда считалось жестом хорошего тона доброму генералу заменить себя так называемой «тенью», а самому сесть в то самое подземелье, да гонять чаи из нефритовых чайничков. Тень (не состаренный Дэн Чао) своевольно распоряжался важными полномочиями, плоховал, а затем и вовсе высказал желание провести дуэль. «Не по мне это», — подумал настоящий главнокомандующий и решил показать всем свою бороду.

Русский трейлер «Тени»

Это последний на сегодня фильм Чжана Имоу, хотя в конкурсе минувшего Берлинского кинофестиваля должна была пройти премьера его новой «Одной секунды», но фильм изъяли по «техническим причинам». «Тень» преисполнена всех тех кинематографических техник и телевизионных мизансцен, что обычно неимоверно утомляют в костюмных китайских сериалах вроде «Династии Цинь», но при этом наполнен очень странным и явно не бесхитростным визионерством. И если на пятнадцатой, двадцатой или сороковой минуте вы не можете отделаться от ощущения, что смотрите эпос в декорациях отельного номера «Поднебесная», а знак инь-ян начинает уже не символически мозолить глаза и становится общим местом монтажных переходов, значит, вы на верном пути Чжана Имоу. Там, где Хоу Сяосань в «Убийце» все более витален, воздушен и менее уловим для трактовок, Имоу пулеметной очередью, как из поливальных машин, мечет каплями метамодернизма. Неловкого, как декларирование «Троецарствия» в лапшичном лофте, но — отчего‑то интуитивно кажется — до пескарей премудрого.

С позиции визуального обогащения это такие «Страсти Христовы» от китайского исторического сообщества. Перенасыщение эстетическими находками в отместку зрительскому пресыщению кинокомиксами. Если на второй час вам кажется, что фильм плавно перешел в рекламный ролик, созданный для демонстрации возможностей OLED-телевизора, то вы по-прежнему прекрасно чувствуете «Тень». Неспроста — классик современного китайского кино делает максимально пошлую версию лучшего себя. Этот подход создает нужную для него дистанцию, возникает ощущение как бы иностранца в не родном, но горячем сердцу материале. Видимо, у больших азиатских режиссеров это такой фетиш — по выслуге лет делать рафинированное кино в родных экранных и культурологических традициях, намеренно продавая привычные атрибуты нативного кинопрома. Да тот же Синъя Цукамото с «Убийством» показал в основном конкурсе Венеции (в то время как «Тень» была показана вне конкурса) красивую, вульгарную и очаровательную полунемую притчу.

Красивости фильма Имоу очевидны, но это красивости категории массажного салона: полежать часок, залипая в гравюру, но никак не читать исторические сводки между абзацами прайс-листа. А затем как во сне! Прекрасные костюмы из азиатской коллекции Александра МакКуина. Вообще, говоря о модельере, «Тень» — это жирный принт на платье лимитированного прет-а-порте, в котором можно тенью красться за коктейлями и не задумываться о рисунке, а можно наткнуться на китаеведа, и платье навсегда обретет смысл.

Писать про сюжет в китайском историческом фильме — дело постыдное и неблагородное, и не потому, что ничего не разобрать, а с точностью до наоборот. И Имоу, понимая всю линейность и невысокую содержательность главы из жизни власть имущих, набрасывает на холст детали чисто синефильского порядка. Палитра фильма — палитра гохуаВ гохуа по традиции присутствует печать художника красного цвета. И после финального кадра она непременно проявится в титре полоской между иероглифом имени режиссера и его переводом., классического стиля китайской живописи, учащей человека понимать прекрасное через природу. Реформатор и основатель всей китайской живописи Гу Кайчжи говорил, что портрет должен отражать внутренний мир пейзажа, и Имоу следует завету в самом финальном кадре. Лицо жены генерала, двухчасовая схватка рук, орудий и интриг лишь в напряжении ее век. Весь фильм проносится в одном портрете. С другой стороны, об этом снимал Зак Снайдер в «Запрещенном приеме», хотя о чем Зак Снайдер только не снимал.

В конечном итоге Имоу интересует не идея двойничества, жажды власти или глупый бытовой расизм (нет, серьезно, только жена генерала понимает, что он и его Тень не один человек, хотя отличия между ними, прямо скажем, бросаются в глаза), а излюбленная хореография рапидов и крови. Зонты и сюрикэны. Сюрикэны из зонтов. Скажем, будучи на очередном венецианском кинофестивале и приплывая на соседний от Лидо островок, где в милом форте крутят VR-кино, логичной если не точкой, то каллиграфической запятой на текущем этапе карьеры Имоу мог бы стать фильм, где зритель управлял бы каплями, что бьются о поверхность зонта, и наблюдал бы, и наблюдал. Остальное, в общем-то, неважно, все ваша китайская церемонность. Для того чтобы Цю Цзю тихо пошла в суд, видимо, необходимо шумно возвести пару великих стен. Дзынь-дзынь. А там и дело за «Одной секундой».

5
/10
Оценка
Дениса Виленкина
Расскажите друзьям