«Соблазненные и брошенные»: незнайка в солнечном городе

Май 2012 года, роскошная вилла на Лазурном Берегу, принадлежащая Жану Пигоцци — бизнесмену, филантропу, коллекционеру искусств. К Жану заходит его знакомый, американский режиссер Бретт Ратнер, и представляет своего друга — крупного бородатого мужчину в черных очках по имени Джеймс Тобак. Они прогуливаются по саду, ведут светский разговор. В какой-то момент Тобак кладет хозяину, который еще корпулентнее него, руку на плечо и, понизив голос, говорит: «Вообще-то, я здесь для того, чтобы предложить вам место в истории искусства. Вы можете дать мне 15 миллионов?» «Чего?» — переспрашивает Пигоцци.  

Эпизод напоминает что-то из Ильфа и Петрова, при этом Тобак, автор «Пальцев» и еще десятка фильмов, — не самозванец, а один из лучших американских режиссеров последних тридцати лет, все это время испытывающий хроническую нехватку финансирования (см. документальный фильм «Аутсайдер»). «Соблазненные и брошенные» («Seduced and Abandoned», 2013) — хроника того, как он пытается найти деньги на новый фильм. Место действия — Каннский кинофестиваль. В качестве Кисы Воробьянинова — Алек Болдуин, товарищ Тобака и звезда будущей картины. Ее рабочее название «Последнее танго в Тикрите»: американский разведчик, «ястреб», которого играет Болдуин, встречается в иракской гостинице с либеральной журналисткой, которую играет Нив Кэмпбелл, и очень долго занимается с ней сексом. Предполагаемый бюджет — миллионов 15–20.

Разумеется, никакого «Последнего танго» они снимать не собираются (хотя Тобак, пожалуй, мог бы), и жанр «Соблазненных» точнее всего было бы определить как мокьюментари. Но люди, с которыми они встречаются — большинство из них, по крайней мере, — этого не знают. И вполне искренне начинают чесать затылок. 4–5 миллионов — пожалуй. А будут ли взрывы? Нив Кэмпбелл не звезда. А что, если ввести в сюжет русских и китайцев? Алек Болдуин, при всем уважении... ммм... актер телевидения. Может, добавить подводную лодку? Лучшая, пожалуй, сцена в фильме — беседа с Ави Лернером, разбогатевшим продюсером боевиков категории «Б» и обладателем чрезвычайно трезвого взгляда на кинобизнес; он, впрочем, говорит Болдуину, что мог бы подумать, если тот будет заниматься животным сексом с Натали Портман или Милой-как-ее-там.

Но, как намекает культурное название, эта картина не только хроника унижений двух уважаемых людей: прежде чем оказаться брошенными, они были соблазнены. Они любят кино и, в конце концов, приехали в Канны — причем Болдуин — в первый раз. И те собеседники, у которых они не просят денег — Полански и Бертолуччи, Коппола и Скорсезе, — от основной темы «как здорово было в 70-е и как плохо теперь» уходят далеко и в самых разных направлениях. Плюс приехавшие на фестиваль актеры — Райан Гослинг, к примеру, — оказываются довольно симпатичными («Давай возьмем его в фильм?» — решает Тобак). Да и отдельные потенциальные спонсоры: скажем, грек Таки Теодоракопулос, журналист, миллиардер, плейбой и чемпион мира по дзюдо, рассказывает, как продал за еду личное письмо от Никсона, пока сидел в тюрьме за хранение кокаина.

Конечно, в этой сатире много горечи. Порой неловкой — как в безвкусном и бестактном эпизоде, где Тобак монтирует Копполу, вспомнившего о гибели сына, с Вито Корлеоне. Но в большинстве случаев легкий тон фильма делает его невеселые отступления еще более пронзительными: когда Тобак вдруг декламирует предсмертное стихотворение писателя Апдайка, трудно не прослезиться вслед за Болдуином. «Готовы ли вы умереть?» — интересуется Тобак у каждого собеседника, и даже те из них, кто не может не задумываться над этим вопросом, реагируют нервным хохотом. И куда клонит режиссер, не совсем понятно — вплоть до финальной сцены, в которой он предлагает самый, может быть, красивый, простой и точный образ кинематографа, когда-либо запечатленный на пленке.