«Восстание планеты обезьян» Лапа-растяпа

Пока в газетах пишут о пропавшем космическом челноке с Чарлтоном Хестоном на борту, непутевый молодой ученый (Джеймс Франко), мечтающий вылечить отца от болезни Альцгеймера, берет к себе домой осиротевшего в результате лабораторной ошибки детеныша шимпанзе. Сирота, названный с подачи слабоумного папы Цезарем, неплохо рисует, свободно объясняется азбукой глухонемых, а когда подрастает — задается вопросом, почему у него нет гражданских прав. Размышления на эту тему плюс своевременное попадание за решетку превращают интеллигентного затворника в вождя великой обезьяньей революции.

«Планету обезьян» Бартона когда-то погубили завышенные ожидания, новую версию, есть шанс, выручат заниженные. С малоизвестного англичанина Уайатта спрос невелик, главная приманка здесь — компьютерные звери, сделанные студией Питера Джексона, и джексоновский соратник Энди Серкис в роли умного шимпанзе. Фабула более-менее взята из «Покорения планеты обезьян» — четвертого по счету выпуска оригинальной эпопеи; важный для оригинала сатирический подтекст при этом сведен к минимуму. Если в фильме 1972 года до вооруженного бунта обезьян доводила мутировавшая в рабовладельческую тиранию Америка, здесь круг виновных существенно сужен — нечуткие соседи, пара живодеров (в роли главного — Брайан Кокс), жадный босс фармацевтической компании. Революция в итоге выглядит не исторической неизбежностью, а следствием ряда недоразумений сугубо коммунального толка — подход, с которым, вероятно, захотят поспорить марксисты.

Но если не зацикливаться на упущенных злободневных возможностях — большой вопрос, кстати, какую конкретно злобу дня могли бы сейчас символизировать бунтующие обезьяны: китайцев? русских? арабский мир? — «Восстание» производит куда более живое впечатление, чем затейливый и весь из себя иронический ремейк Бартона. Это бодрое, бестолковое, очень дорогое кино категории B — с куцыми диалогами, смехотворной псевдонаукой и мощным главным героем, который, как и надо в би-муви, много молчит и умело транслирует с экрана животный магнетизм (про Серкиса со времен «Кинг-Конга» ясно, что он — обезьяний Шварценеггер). С точки зрения пятнадцатилетних — а мнение остальных в данном случае не должно учитываться, — картину можно упрекнуть разве что в недостаточной кровожадности: детский прокатный рейтинг приводит к тому, например, что в ходе масштабного разгрома Сан-Франциско приматами никому ничего не откусывают, а гибнут, кажется, трое. 

Радикальное решение сделать обезьяну не просто главным, но вообще единственными сколько-то важным гером (все люди, включая Франко, — персонажи второго плана), конечно, имеет свои побочные эффекты. Временами (а если честно, то почти постоянно) «Восстание» напоминает популярную в 90-е  телепередачу Monkey-ed Movies, где дрессированные шимпанзе разыгрывали сценки из киноклассики. У Уайатта явно слабость к фильмам тюремного жанра (пару лет назад он сделал недурной тюремный триллер c тем же Брайаном Коксом), а так как большая часть истории происходит в обезьяньем изоляторе строго режима, возможностей развернуться у него масса: тут и «Побег из Алькатраса» (собственно побег), и «Побег из Шоушенка» (победа над доминантным самцом с помощью ума и дружественной гориллы), и «Полночный экспресс» (сцены страданий, сцена свидания). Немного озадачивает, что герой весь фильм носит штаны, но тут авторы, кажется, стояли перед неразрешимой дилеммой: штаны на обезьяне — разумеется, глупость, но легко представить, какой зоопарк начался бы в залах при их отсутствии.

Тут самое время вспомнить, что в фантастической повести француза Буля, из которой изначально взялись фильмы обезьяньего цикла, в конце был нехитрый, но с трудом поддающийся экранизации трюк: на последней странице выяснялось, что читатели книги — сами обезьяны. Новая «Планета» с ее прыжками, гугуканьем и преобладанием морд над лицами подспудно работает в том же направлении — от нее не столько даже тупеешь, сколько эволюционируешь обратно. В финале (которого тут, впрочем, нет —  в расчете на сиквел все просто обрывается на полуслове) хочется разломать кресло и выбежать на улицу, громко ухая; что конкретно этот порыв означает — радость или все-таки разочарование, вопрос, видимо, к зоопсихологам. Святая правда, наверно, что такой фильм при соответствующей технической базе могли снять сами обезьяны, как, впрочем, и написать рецензию на него с такой же оригинальной шуткой в конце. Где-то в параллельной вселенной сотрудник журнала о культурном досуге для шимпанзе наверняка сейчас заканчивает разгромную заметку про «Восстание планеты людей» остроумным предположением, что, черт возьми, сценарий, похоже, писали люди.