Казусы Травля Мо Яня
Последнего нобелевского лауреата, блестящего китайского писателя Мо Яня продолжают преследовать скандалы.
Сначала по нему проехалась Герта Мюллер, теперь его начали «осуждать» все кто ни попадя, — и все потому, что он заметил на пресс-конференции, что иногда цензура в литературе так же необходима, как контроль безопасности, который существует в аэропортах, и распространение слухов и порочащих заявлений следует пресекать — ничего страшного в этом нет.
Более развернутый — и весьма мудрый — ответ относительно того же предмета Мо Янь дал в недавнем интервью «Гранте»; интервьюер спросил его — «Избегать цензуры — это своего рода писательская хитрость, уловка? До какой степени возможности магического реализма — и более традиционных техник создания образов — позволяют писателю выражать свои глубинные опасения, не прибегая к открытому противостоянию?» «Да, разумеется, — отвечал Мо Янь. — Во многих аспектах литература связана с политикой, так же, собственно, как и обычная реальная жизнь, — везде есть острые или щекотливые темы, которых не принято касаться. В подобных непростых обстоятельствах писатель может использовать свое воображение — и либо вывести темы такого рода за пределы реального мира, либо как-то гиперболизировать ситуацию — показав, однако, что описываемое им имеет прямое и явное отношение к реальности. Так что, по сути, я считаю, такого рода ограничения или цензура — благо для литературного творчества».
Чуть раньше Мо Янь отказался подписать какую-то петицию в защиту своего китайского коллеги-диссидента Лю Сяобо, которую подмахнули уже 130 других нобелевских лауреатов, — а он заартачился — тоже на вполне разумном основании: «Я всегда был независимым. Мне так нравится. Когда кто-то пытается принудить меня сделать что-то, я отказываюсь это делать».
Тут же выскочил и Джозеф Антон — которому, разумеется, до всего есть дело. «Мо Янь — китайский аналог советского русского писателя-аппаратчика Михаила Шолохова: козел отпущения, на котором отыгрывается режим», — написал он своим возлюбленным читателям. Имеет ли представление сам Рушди о том, кто такой Шолохов, видел ли он в глаза «Тихий Дон», «Судьбу человека», «Поднятую целину» и «Они сражались за Родину», — остается под большим вопросом. Apparatchik, ну надо же; жалко кто-нибудь не меняет на улицах сейчас все эти «Вздохи мавра» и «Флорентийских чародеек» на Шолохова — самое время от них избавиться.