Два мудреца в одном тазу Стивен Спилберг и Питер Джексон про «Приключения Тинтина»

— Мистер Спилберг, «Тинтин», как я понимаю, был одним из главных источников вдохновения, когда вы придумали «Индиану Джонса». Получается, сейчас вы как бы отдаете долг?
Спилберг: Там на самом деле совсем странная история получилась. Когда в Европе вышел «В поисках потерянного ковчега», во всех французских рецензиях упоминался Эрже. Там менялось в зависимости от доброжелательности рецензента — или я все у него грабительски украл, или, ах, это такой прекрасный оммаж, но все схо­дились на том, что я, безусловно, вырос на его книгах. А я понятия не имел, кто это. В Америке «Тинтин» никогда не был популярен, были какие-то переводы, переделанные для детей…
Джексон: Да, они алкоголизм оттуда убрали.
Спилберг: Моя помощница, когда я попросил мне его найти, обзвонила весь Лос-Анджелес и нашла только в букинистическом — причем на французском. А я не читаю по-французски. Я начал смотреть картинки, и, ох…

— Поняли, что правда оттуда все украли?
Спилберг: Что очень хочу это снять. Мы ­связались с Эрже, ему понравился «Индиана Джонс» — и он с энтузиазмом стал все это обсуждать. Поговорили раз по телефону, должны были встретиться, но он, к сожалению, взял и умер.

— И вы несколько раз потом за эту историю брались, но каждый раз что-то не складывалось.
Спилберг: В 1990-е думал попробовать, но тогда не было нужных технологий, пришлось бы надевать актерам резиновые носы.

— А без носов, просто, как детского «Индиану Джонса» вы совсем не хотели?
Джексон: С «Тинтином» же как — ты читаешь и пытаешься понять, почему он тебе так нравится. В семь-восемь лет, когда он мне впервые попал в руки, я такими вопросами не задавался, но позже пытался как-то нащупать этот секрет. То есть персонажи, приключения, юмор — это все здорово, но половина удовольствия идет от того, как это нарисовано, этот первый взгляд, брошенный на страницу. Так что «Тинтин» с живыми ­актерами… Ну это мог быть неплохой фильм, но это был бы не вполне «Тинтин». Манера, в которой нарисован это мир, — часть его ДНК.

— Эрже, как известно, ненавидел фильмы про Тинтина и говорил, что надо обязательно делать мультфильм. Потом в 1970-е сделали мультфильм — и он возненавидел его. А вы решили пройти по тонкой грани — у вас и не фильм, и не анимация в традиционном смысле.
Джексон: Главный вызов для нас… Не нам решать, насколько мы тут преуспели, но вызов был в том, чтоб оживить плоских, раскрашенных персонажей, придать всему этому текстуру, объем, при этом не убить форму. У нас ушло несколько лет на дизайн фильма. Мы сидели перед мониторами: вот у капитана Хэддока нос — на нем такая круглая пимпа, и то она слишком здоровая, то слишком маленькая, а еще борода, с ней тоже работать и работать… А у Эрже герои еще эволюционировали с годами, так что у нас были разные версии из разных периодов, все они крутились на таком трехмерном конвейере, а мы со Стивеном через поликом — я у себя, он в Лос-Анджелесе — бесконечно с ними возились.

— А правда, что на пробах Тинтина играли вы?
Джексон: Издеваетесь? Я похож, по-вашему?

— Не очень. Я потому и спрашиваю — про это в пресс-релизе написано было.
Джексон: Нет, я изображал Хэддока — в самом первом тестовом ролике.
Спилберг: Тинтина там не было, были ­Хэддок и собачка. Это был тест, который Питер, не пре­ду­предив меня, сделал на площадке «Кинг-Конга». У них там был здоровый корабль, и он в субботу, в выходной то есть, поднял техническую группу — подозреваю, Universal в итоге им платила за переработку…
Джексон: О чем им предстоит с удивлением узнать из этого интервью…
Спилберг: Я, повторюсь, был абсолютно не в курсе.
Джексон: Из других финансовых злоупотреблений — я попросил костюмеров, работав­ших на «Кинг-Конге», сшить мне костюм Хэддо­ка, а поскольку я типологически на него похож…

— А собачку кто играл?
Спилберг: Никто. Там как раз задача была посмотреть, как цифровая собачка взаимодействует с человеком. Очень смешной ролик был.

— Трогательно, что Тинтин по сегодняшним меркам — представитель умирающей профессии. Где бы он сейчас работал — у Мердока?
Джексон: Ну да. Это такой романтический взгляд на журналистику. Иностранный корреспондент! Как это звучало… Это же мечта — зале­заешь в аэроплан, летишь на другой конец света искать материал для статьи…

— Кстати, у вас в начале камера проезжает по газетным вырезкам, но у Эрже он ведь ни разу не показан за работой. То есть он такой ­немножко Хантер С.Томпсон в детстве.
Джексон: Да, ему не до того, заканчивается одно приключение — сразу следующее, надо лететь куда-то… Подозреваю, он не очень много ­заметок сдавал в редакцию.

— Да, он в этом плане — моя ролевая модель.
Джексон: Я же говорю — мечта, а не работа.

— Вы оба начинали в те годы, когда техно­логии не поспевали за фантазией. Чтоб сделать что-то удивительное, нужна была изобретательность. Сейчас все можно нарисовать на ком­пьютере…
Джексон: Я не считаю, что технологии обогнали фантазию. Чью-то, может быть, и обогнали, но в целом… Я, как вы, возможно, знаете, какое-то время уже вожусь со всем этим. Горлума мы сделали двенадцать лет назад, тест с собачкой был в 2005 году, «Аватара» тогда даже и на горизонте не было… Если смотреть из сегодня, тогда эта технология была в младенчестве.

— То есть вам не скучно от безграничных возможностей?
Джексон: Нет. Мы со Стивеном не умеем пользоваться компьютерами. У нас компьютерная, как это…
Спилберг: …безграмотность.
Джексон: Да. Так что мы смотрим не с по­зиции пикселей, а с позиции того, что мы от них хотим. В случае с «Тинтином» главная сложность была… Нам нравилась идея нарисовать весь этот несуществующий мир, но не хотелось ­отказываться от каких-то осязаемых радостей, ­которыми ты живешь, когда снимаешь обыч­ное кино. В итоге, если бы вы зашли к нам на площадку, вы бы увидели актеров в трико, ­зеленый фон, но при этом Стивен держал бы в руках виртуальную камеру — это такая штука ­вроде контроллера от PlayStation, с экранчиком. И когда он смотрел в это окошко, у него там был не пустой ангар, а брюссельский рынок, и он мог по нему ходить, наклоняться к прилавкам, взять крупным планом какую-нибудь витри­ну с зонтиками…
Спилберг: Еще там были сменные объективы. Жмешь на кнопку — и хочешь широкоугольник, хочешь телевик.
Джексон: Это почти как обычные съемки.
Спилберг: С той разницей, что я мог делать по семьдесят мизансцен в день. В большинстве фильмов — включая и «Аватар», кстати, — актеры играют на пустой сцене, такая вечная репетиция пьесы. Они записывают движения, иногда двигают какие-то муляжи. Потом недели, если не месяцы, спустя режиссер садится и начинает что-то собирать. Это технологично, наверное, но я старомодный, я бы не смог так работать. А у нас ­было готовое пространство, где мы вживую все ­отсняли — все проезды, заявочные планы, все за 31 день. И на следующий день, после того как актеры разъехались по домам, у нас был фильм — в черновом виде, но не гигантский склад каких-то отдельных движений, а нормальный понятный фильм.
Джексон: Проблема с компьютерной анимацией — когда она имитирует движения камеры, эта несуществующая камера движется неправдоподобно плавно, а нам так не хотелось. Нам нравится несовершенство движений ручной камеры, от этого такое живое ощущение сразу. И технологическая задача была как раз — сделать так, чтоб в ненастоящий мир можно было просто войти и начать там что-то руками снимать.

— То есть — такой многомиллионный вариант любительского кино.
Спилберг: Да-да, именно! Я когда стоял посреди этого ангара в одиночестве — без оператора, без осветителей, без тележек, мне все время казалось, что я опять в Фениксе, Аризона, с со­седскими парнями. Они в ковбойских шляпах, с игрушечными пестиками, у меня в руках — ко­даковский трехобъективник. Ну и мне, соответственно, двенадцать.

— Но это рискованная история, согласитесь. Земекиса эксперименты с motion capture чуть ли не до банкротства довели.
Спилберг: «Парк Юрского периода» тоже был рискованной историей. На тот момент никто еще не сделал ни одного фильма про динозавров, который не был бы немного отстоем. Я по крайней мере ни одного не видел, а я интересуюсь. Я с нежность отношусь к «Затерянному миру» — старому, 60-х годов. Но меня не радовало, что они взяли игуану, налепили на нее скотчем гребень и назвали это динозавром. Или это «Путешествие к центру Земли» было?

— Нет, «Затерянный мир». Там еще маленький крокодильчик с наклеенными рогами.
Джексон: Вы все путаете. В «Затерянном ­мире» были вараны. А игуана, переделанная в диметродона, — это как раз «Путешествие к центру Земли».
Спилберг: Мне, кстати, они оба нравились. Но я, когда видел эту игуану, я кричал: «Это же ящерица! У меня за домом такие живут! Лажа! ­Лажа!»
Джексон: Стивен даже в детстве был довольно требовательный.
Спилберг: Я к тому, что с «Юрским пар­ком» была та же сложность, что сейчас с «Тинтином», — никто еще не придумал, как это сделать классно. Вообще, любой фильм, если это не сиквел, — рискованная затея. Я не умею предсказывать кассу. Мне хочется, чтоб студия получила ­назад свои деньги и, может, чуть-чуть заработала сверх того…

— «Чуть-чуть» в вашем случае — некоторое преуменьшение.
Спилберг: Я о том, что я никогда не начинаю, как, знаете, некоторые: «Мы так старались-надрывались с этим фильмом — и, Бог свидетель, мы заслужили успех». За вычетом продолжений — «Юрского парка» и «Индианы Джонса», где я все-таки рассчитывал на хороший первый уикенд, — с остальными фильмами это последнее, о чем я думаю.
Джексон: Вообще, согласитесь, пять лет делать фильм с помощью неопробованной никем развивающейся технологии — это не самая эффективная бизнес-модель.

— Если оставить на минутку «Тинтина», мистер Спилберг, вы ведь гуманист, у вас везде, даже в «Челюстях», — ярко выраженное гуманистическое начало присутствует. А вот третьи «Трансформеры» — это какое-то совсем античелове­ческое кино, вам не кажется? Вы только не обижайтесь.
Спилберг: Меня обижает, когда мне приписывают чужие заслуги. Неправильно, когда люди меня хвалят за «Супер 8». Джей Джей Абрамс его написал и придумал. Единственная причина, почему я там продюсер, — мы с Джей Джеем близкие друзья, и нам одновременно захотелось сделать фильмы про наше детство, когда мы снима­ли любительское кино. У Джей Джея там была еще и фантастика, так что мы выбрали его историю — и дальше он уже работал сам. И это самый его личный фильм, кстати. А «Трансформеры» — что «Трансформеры»… Я придумал, что мож­но сделать кино про них, купил права y Hasbro и придумал нанять режиссером Майкла Бэя. Еще сценаристам немножко помогал, но дальше пошел заниматься своими делами. Я не торчал над душой, не отсматривал дубли. Майкл — впол­не способный парень, в смысле — он способен на многое, я ему не нужен. Была пара визитов вежливости на площадку, ну это потому что мы друзья. По-моему, так продюсер и должен ­работать.

— Мне сейчас рассказали: в Бельгии один профессор провел социсследование, и оказалось, что даже у себя на родине Тинтин — герой аудитории старше пятидесяти. Те, кто младше, его не особо знают и любят.
Спилберг: Я считаю, всякий медведь в какой-то момент просыпается от спячки. Хорошо бы, чтоб так было и в нашем случае.
Джексон: А пятидесятилетние, шестидеся­тилетние — это условности. Я вот люблю читать «Тинтина», в нем есть магия— там и ретро, и приключения, куча всего. И главное — таких фильмов уже не было много-много лет. Зачем снимать фильмы, которые и так уже снимают все остальные?
Спилберг: Это скука!
Джексон: И лажа!
Спилберг: К разговору о бельгийских ­профессорах — про первого «Индиану Джонса» в 1980-е мне все говорили: где ваша аудитория? Кто будет смотреть фильм про парня из 1930-х, который бегает в шляпе и с кнутом? С кнутом! Он что, садомазохист у вас? И почему он с лошади прыгает на танк? И кого колышет ковчег Завета? Никто не знает, что это такое! Пять студий отказали нам с Джорджем Лукасом, когда мы к ним пришли с этой идеей. Пять! Они искренне не понимали, кому это может быть надо в современном мире. И я это слышу каждый божий раз, когда делаю что-то новое.
Джексон: А мне говорят, что я опять пытаюсь делать фильм категории «Б».
Спилберг: Джордж Лукас мне на «Индиане Джонсе» все время говорил: «Стив, это не «Челюсти» и не «Близкие контакты», вот я даю тебе девятнадцать миллионов, но ты, Стив, не забывай — это би-муви». Один из лучших советов, которые мне давали.

— Вы вообще с Питером очень похожи.
Спилберг: Мы еще смеемся одним и тем же шуткам.

— Но вы на съемках ругались из-за чего-то, спорили?
Спилберг: Нас про это так часто спрашивают, мы даже стали напрягаться, пытаться вспомнить… Но по правде — мы как два парня, которым надо было взломать шифр «Энигмы»…
Джексон: …или которые катят здоровый камень в гору.
Спилберг: Мне больше нравится метафора с «Энигмой».
Джексон: Как скажешь, Стивен.
Спилберг: Мы, что называется, работали на результат. Задача сама по себе была настолько сложной, что мы наваливались на нее вдвоем, пробовали все, что приходило в голову…

— Но все-таки. Вот у Питера очевидным образом куда более мрачное, извращенное чувство юмора…
Спилберг: Хо-хо!
Джексон: Ох… Это вы, молодой человек, просто не достаточно знаете Стивена.