«Нету их — и все разрешено» Об Алексее Германе

Виталий Манский

режиссер

«Вообще говоря, я думал, что волшебники не умирают. Герман абсолютный волшебник. Он обладал уникальным талантом воссоздания жизни на экране до степени, неотличимой от реальной. Таким волшебством, на мой взгляд, за всю долгую историю кино обладали, может быть, с десяток человек на планете Земля, и никого из них уже в живых нет. Сегодня не стало Германа. За живым и ярким человеком всегда идет шлейф каких-то спорных поступков, спорных высказываний — все эти споры сегодня перестают иметь какой-либо смысл, потому что сегодня он сам и его картины окончательно перешли в вечность, и в этом тоже есть какое-то волшебство, которое подтверждает, что волшебники не умирают».

Евгений Марголит

киновед

«Что сказать — вырвали еще один кусок из сердца. Открываю утром глаза, первое, что вижу на экране, — надпись «Германа больше нет». В юности, когда мы только стали кинозрителями, мы постоянно жили в ожидании — что сделает Тарковский, что снимет Кончаловский, что снимет Герман, когда опубликуют нового Трифонова, что споет Высоцкий? Из всех, кого мы тогда ждали, сегодня оставался единственный, Герман, и мы ждали «Арканарской резни». Тогда искусство объясняло нам мир, в котором мы находимся, и давало этим самым силу жить. Герман был из этих, он был именно той породы. Таких сейчас, пожалуй, больше и нет. Я видел черновую сборку «Резни», и мне кажется, Герман никак не мог ее закончить, потому что ему в финале обязательно нужен был свет в конце тоннеля в этом страшном подземном мире — и он в этой работе искал, искал и никак не мог его найти. И не мог выпустить фильм, пока не найдет. Еще одна очень, очень важная вещь — одним своим присутствием в кинематографе Герман поднимал планку. «Ленфильм» с конца 1970-х до начала 1990-х годов существует под знаком Германа. Его стилистика оказывается настолько плодотворна, что превращает, например, знаменитого документалиста, но посредственного режиссера художественного кино Семена Арановича в одного из ведущих авторов «Ленфильма». Те, кого Герман направлял, идут своим путем, после того как так или иначе справляются с необходимостью переварить мощную германовскую эстетику — посмотрите хотя бы первую картину Рогожкина «Ради нескольких строчек», она пропитана Германом! При таком художнике просто неприлично опускаться ниже какого-то уровня. Такие люди задают эстетическую планку, которая оказывается этической, нравственной, настолько она глубока. Когда они уходят, эту планку становится гораздо легче опустить. Как в стихотворении Самойлова: «Вот и все. Смежили очи гении… Нету их — и все разрешено». 

Антуан Каттен

швейцарский режиссер, соавтор документального фильма об «Истории арканарской резни»

«У меня в фильме есть один кадр, где Герман Бога зовет — он на самом деле там показывает актеру, как играть, но на экране остался план, где он сам долго и громко зовет Бога. В этом фильме много скандалов и ругани, а в конце вот этот крик души. Я о нем сейчас подумал. Мне показалось, что он был еще совсем не готов уходить. Я его не видел последние два-три месяца и очень об этом жалею. Не знаю, что дальше будет и с фильмом, с «Ленфильмом», со всеми делами. Я чувствую себя так, как будто потерял родственника. Хотя мы не были близкими — но он для меня был очень важной и нужной фигурной, неоднозначной. Жаль, что я так и не узнал его по-настоящему».

Юрий Богомолов

кинокритик

«Сейчас не могу ничего сочинить. Мы с ним дружили, я о нем писал. Нашел абзац из своего старого текста. Кажется, он к месту. «О его «долгострое» слагаются легенды и сказываются анекдоты в киносообществе, но он неуклонен и насмешлив. Потому что суть дела не в его характере, а в его деле. Кино делается им с той тщательностью и также рукотворно, как в старину возводились замки, храмы… Храмы и замки делались на века и веками. Время можно превзойти только временем. Такова и осознанная или бессознательная технология творчества Алексея Германа».

Только сейчас до конца понимаешь, как он мне дорог и нужен».