Английский пациент

В Европе этот фильм пойдет под названием «New Russian». В Москве он выйдет 19 сентября под названием «Олигарх». Его поставил Павел Лунгин – один из немногих русских режиссеров, которому вручают призы в Каннах, чьи фильмы идут в европейском прокате и которому доверяют такие истории, как двух с половиной часовая сага по мотивам биографии самого влиятельного человека России прошлого десятилетия – Бориса Березовского. «Олигарх» поставлен по роману «Большая пайка», написанному Юлием Дубовым, соратником олигарха. Накануне премьеры Алексей Казаков отправился под Лондон, где находится поместье Березовского, чтобы посмотреть фильм вместе с прототипом главного героя. Фотография Березовского – Георгий Пинхасов, фотографии героев фильма – Сергей Виноградов.

– Прежде всего хотелось бы выяснить, какое отношение вы имеете к производству фильма?

– Если вы про то, помогал ли я фильму материально, – нет, не помогал. Ко мне с такой просьбой не обращались. Это испортило бы всю идею. Тогда это можно было бы трактовать так, будто Березовский проплатил такой светлый образ олигарха. Меня лишь просили о том, чтобы снять несколько сцен в доме приемов ЛогоВАЗа, и я, естественно, дал свое согласие. Даже не знаю, заплатили они нам за это или нет. Еще я встречался с Лунгиным, уже после того как был написан сценарий. Он приезжал ко мне во Францию. Я так понимаю, ему было просто интересно поговорить с человеком, ставшим одним из прототипов главного героя. Вот, собственно, и все.

– Ну и как вам кино?

– Никак.

– ???

– Мне вообще сложно об этом судить. Поскольку в «Олигархе» действительно очень много того, что чуть ли не буквально совпадало с некоторыми событиями моей жизни. Выступать в роли кинокритика мне сложно.

– Если все-таки отстраниться от того личного, что есть в фильме, и посмотреть на него глазами обычного зрителя – как вам кино? Вот просто кино…

– Трудно. Я хорошо знаю Лунгина. И знаю, что он часть души вложил в этот фильм. Я знаю Володю Машкова.

– Некорректно говорить о работе знакомых?

– Что значит – корректно, некорректно. Корректно в любом случае. Ребята-то молодцы. Операторская работа, значит… Нет, я завышаю требования. Вот, например, мой любимый фильм – «Зеркало» Тарковского. Вот это кино. И сравнивать «Олигарха» с «Зеркалом» просто глупо. Вот «Зеркало» – это фильм абсолютно о моей жизни. Точнее, о мире, в котором я жил, который я чувствовал. Этот мир – такой огромный, нервный. Он о необычной стране и необычных людях, которые жили в сложнейшее время. И все эти детские переживания, которые он нарисовал. И эта мистика. Это все мне очень близко. А «Олигарх», ну что «Олигарх»? Ну кино.

– Ну вот, к примеру, приходят к Борису Березовскому друзья и спрашивают у Бориса Березовского: «Борис, как кино-то»? Что вы им отвечаете?

– А вот я друзьям и отвечаю: «Никак».

– Никак?

– Никак. Это совсем не значит, что меня не волновало то, что я там видел. Безусловно, волновало. Попытка разобраться в психологии людей, которых общество на 95 процентов отрицает и при этом следует как раз тому, что делают эти люди. Я, по крайней мере, не видел других фильмов в новейшей российской истории, где предпринималась бы попытка представить богатого человека не как дьявола, не как разрушителя, а как человека, имеющего собственное представление о свободе. Попытка разобраться, почему эти нелюбимые, даже ненавидимые люди рулят процессом? Почему именно они? В чем дело? Что это такие за люди? Мне кажется, что с этой точки зрения фильм, безусловно, интересен.

– Вам, кстати, что больше понравилось: книга Дубова или фильм Лунгина?

– Ну поскольку книгу Дубова я так и не дочитал до конца…

– Прямо так и не дочитали?

– Нет, не дочитал.

– И даже не знаете, чем заканчивается?

– Не знаю.

– Фантастически…

– А что в этом такого фантастического?

– Не знаю, если бы про меня кто-нибудь написал книгу…

– Ну извините, знаете что…

– Нет, я, конечно, понимаю, глупо сравнивать…

– Знаете, сколько всего про меня написали? Я начал читать «Большую пайку», прочитал сто страниц и бросил. Знаете, почему бросил? Потому что не считаю, что это литература.

– И все-таки странно.

– Не буду с вами особо кокетничать – я просто считаю, что Господь дал мне феноменальную жизнь. Она реально феноменальная. Она даже для меня феноменальная – а ведь я живу в этой шкуре. Я тут недавно посчитал, сколько раз я должен был помереть. Из случайностей: автомобиль переворачивался через крышу, взрывали меня – погибал водитель, напился и ночью на снегоходе при скорости 150 километров упал – сломал себе позвоночник. Что еще? В детстве меня два раза пытались похитить.

– В детстве-то что?

– Было и такое – мать вытаскивала меня в последний момент, когда меня уже в машину сажали. И вот я стал вспоминать такие случаи и насчитал пятнадцать. Пятнадцать случаев, когда с вероятностью больше 50 процентов я должен был умереть. Но были среди них случаи, когда с вероятностью 99 процентов я должен был умереть. Например, взрыв автомобиля, когда погиб мой водитель. Его голова у меня перед глазами пролетела. По чистой случайности взрыв пришелся на него, а не на меня, как планировалось. Да и с тем же самым снегоходом – вообще непонятно, как я остался жив. Если просто провести чистые математические расчеты: предположим, что вероятность выжить равняется пятидесяти процентам, тогда получается одна вторая в пятнадцатой степени. Одно это уже о чем-то говорит. Но это только то, что касается выживания в чистом смысле. А есть же масса совершенно мистических событий. Взять, например, мое знаменитое шато во Франции, в котором я живу уже семь лет. А самому дому уже сто лет. И там есть такая длинная лестница, ведущая к морю. И мы приехали туда с женой Леной. И вот мы спускаемся по этой лестнице, а там две большие каменные колонны, и жена подходит к одной из них и видит керамическую пластину с изображением знака зодиака, и это оказывается мой знак – Водолей; мы переходим к противоположной колонне, там тоже знак зодиака, и это оказывается ее знак. То есть вероятность – одна сто сорок четвертая. Конечно, в математике это не так уж много, но все же. И таких историй масса.

– А вам нравятся азартные игры?

– Я, вообще-то, не люблю игры.

– Никакие?

– Никакие. Ну, может быть, иногда играю в рулетку. Но редко.

– И как?

– Выигрываю. Кстати, смешная история про это. После того как на меня устроили покушение, я пролежал месяц в клинике – у меня был глаз поврежден, руки обожжены, лицо обожжено. Вышел я из клиники, и мой приятель Петя Авен предложил, чтоб мы поехали на яхте. Я до этого никогда на яхте не плавал. Это был 1994 год. Уплывали мы из Монако. И решили пойти в казино. Поскольку я тогда праздновал свое воскрешение, то решил: в честь праздника ладно, сто тысяч долларов могу проиграть. Бог с ними. А я тогда ходил в белых перчатках с отрезанными кончиками пальцев – потому что руки обожжены. И у меня была огромная борода. И еще черные очки – потому что надо было прикрывать глаз. Я тогда был похож на кота Базилио, и меня из-за этого долго не пускали, потому что в паспорте я выглядел все-таки как-то иначе. В конечном счете пропустили. Ну, естественно, мы выпили немножко виски, и я поставил половину того, что у меня было, то ли на чет, то ли на нечет. И мы продолжали выпивать – а я не смотрю никогда на рулетку. Подходит ко мне человек и спрашивает: «Так вы оставляете ставку?» Я говорю: «Ну конечно, оставляю». Короче, оказалось, что один раз я уже выиграл, и это был просто второй заход – и я снова выиграл. Ну после этого стол закрыли, я забрал выигрыш и уже перестал играть.

– Сто пятьдесят тысяч за два кона – нормально…

– Вот вы спрашиваете, почему я не играю? Потому что моя жизнь не сравнима ни с какой игрой. Нет там таких ощущений. И с книгой то же самое. Ну вот прочитаю я эту книжку, но что я переживу дополнительно? К тому же, как сказал мне Дубов, он останавливается где-то в 1994 году. А все самое интересное, что происходило в моей жизни, – это, конечно, после 94-го. Все это несравнимо по накалу. 95-й – выборы Ельцина, 96-й – приватизация, 97-й – Чечня, 98-й – СНГ, 99-й – выборы Думы, выборы Путина, надо было бить по голове Примакова с Лужковым. Да, с ЛогоВАЗом была интересная история, да, мы понимали раньше других, считали быстрее других, верили, что новое время настало, – в отличие от 95 процентов народа.

– В общем, ни книга, ни фильм вам не очень интересны?

– Это правда. Не очень интересно.

– А мне интересно сравнить. Вот я сейчас перечитывал книгу, потом смотрел фильм, и в голове стал складываться какой-то живой образ Березовского, отличный от того, который существует в современной российской мифологии, где вы – человек, распродавший Россию, персонификация зла, чуть ли не сам Сатана. Хочется поиграть с вами в игру – что правда, что неправда.

– К примеру, в фильме абсолютная чушь про операцию «Мельница» – там, конечно, все не так было.

– А веники вы действительно продавали?

– Была такая история.

– Что, прямо веники?

– Ну там не веники фигурировали, а песок, но суть примерно та же. Знаете, что в фильме совсем неправильно? Трахаются они там неправильно. А я считаю, что в этом вопросе мастер не может ошибаться.

– При этом ваш герой там довольно много занимается любовью.

– Это действительно важнейшая часть моей жизни. Был такой очень серьезный случай. Я только начал делать ЛогоВАЗ – и влюбился. Влюбился в Лену. И я на два года бросил все. Вот просто все. Мои партнеры, думаю, тогда больше всего на свете ненавидели Лену. И пока я не добился ее, не в вульгарном смысле – переспал, а не добился – в смысле, что она меня полюбила, – про все остальное не мог думать.

– Почему это для вас так важно?

– Потому что это самые сильные ощущения. По крайней мере, я ничего сильнее в жизни не испытывал. Я тут недавно пытался сформулировать, что такое любовь. Не любовь между мужчиной и женщиной, а просто любовь к другому. Очень смешная получилась история: оказалось, что любовь к другому – это высшее проявление эгоизма, а что такое эгоизм – это любовь к самому себе. То есть любовь к другому – это высшее проявление любви к себе. А что сказал Господь: «Возлюби ближнего…»

– «…как самого себя».

– Не как ребенка, не как мать, не как друга, как самого себя. Это что касается любви.

– А любовь к женщине?

– Здесь для меня критерий абсолютно ясный. Если от одной мысли, что она с другим, мне становится плохо – значит, я люблю. А если никак – то я просто жалею.

– В вашем положении довольно непросто любить.

– В моем? Почему?

– Ну как? Деньги… Уже непонятно, где вы, а где они.

– Вы путаете, это не мне тяжело любить, а меня тяжело любить. А вот это действительно так – по многим причинам, главная из которых – то, что я фантастический эгоист.

– Вы еще в этом фильме на пароходах гоняете…

– Вот это, конечно, лишнее. Была там какая-то история. Был у нас пароход, что-то мы такое покупали. Но это, я думаю, аллегория.

– Но все-таки вы не любите, когда вас обгоняют?

– Вот этого я действительно терпеть не могу. Я очень не люблю делать то, что другие делали лучше меня. Именно поэтому я бросил заниматься наукой – я понимал, что не буду первым, потому что есть люди, которые талантливее меня в математике. И когда я стал заниматься бизнесом, мне стало комфортней. Потому что я понимал: то, что я делаю, – очень мало людей могут делать так же. И уж совсем комфортно мне стало в политике.

– Вы в этих произведениях мыслите, как правило, многоходовыми комбинациями. И в жизни так?

– Нет, у меня мышление не аналитическое, у меня мышление интуитивное.

– А еще вы в фильме много пьете.

– Да я и в жизни пью немало.

– Умеете?

– Умею. Я и сегодня могу немало выпить, несмотря на гепатит, а раньше вообще никому не уступал. И тогда, когда мы на АвтоВАЗе работали.

– Там, наверное, это важно было?

– Я никогда не относился к этому как к необходимости. Для меня это удовольствие. К тому же в России так вообще проще разговаривать. И со мной проще разговаривать, когда я выпью. И мне проще разговаривать. Сейчас пью меньше. Но бутылку в день выпиваю. Вина.

– А еще вы в фильме плачете.

– В жизни не плакал.

– Никогда?

– Сейчас скажу. Когда же я последний раз плакал?

– Не можете вспомнить?

– Представляете?

– С трудом.

– Да нет, это не значит, что мне никогда не хочется плакать. Были события в моей жизни, когда мне этого очень хотелось. Но я не заплакал…

– Сознательно?

– Конечно сознательно.

– А когда кино смотрите?

– Не плачу, хотя комок к горлу подходит, но я стараюсь сдерживаться.

– Так нужно?

– Все, что мы делаем в жизни, мы делаем для себя. Я считаю, что так нужно.

– Можно об этом подробнее?

– Просто самоконтроль. Не знаю, что-то давно не задумывался об этом. Ну это просто не я.

– В фильме вас еще пару раз избивают? В жизни, Борис Абрамович, вас избивали?

– Ну да, избивали. Хотя не то чтобы избивали – я дрался. Все детство дрался. Мне повезло, никогда не было, чтобы меня окружили, например, и избили ногами. А драться – часто дрался. Было такое, что и ножами меня доставали. Я же рос сразу после войны и много жил за городом – в Истре, в Загорске.

– А в Москве где жили?

– На Чкаловской, Ульяновской. Это Садовое кольцо. В самом центре. И дрались там, конечно, нещадно. В казаки-разбойники еще играли. В снегу однажды три часа просидел, прятался там.

– Еще вы в фильме на слоне катаетесь. Надеюсь, этого не было?

– Ну это уж, конечно… Это вообще… Я понимаю, что кино – коммерческое предприятие. И не могу сказать, что мне противно, что так развлекаются люди. Но мне это неинтересно. Но при этом я признаю право других кататься на слоне, даже в бедной стране. А знаете, в чем главное отличие жизни от фильма?

– В чем?

– Я в жизни лучше.

– В каком смысле?

– А в том, что в жизни я решал совсем другого уровня задачи. И в 1996 году, и в 99-м. В отличие от героя картины, у меня совершенно другой политический опыт. Платону не удается избрать президента, а я все-таки достаточно эффективно смог поучаствовать в выборах двух президентов.

– Борис Абрамович, как вы вообще поживаете?

– На самом деле мне отлично здесь, очень комфортно. Немного раздражает, что кто-то там за меня решает, что я могу, чего не могу. И еще неприятно, что это все-таки бывшие товарищи. В общем, это предательство такое. Но не в первый раз. А в Англии мне очень нравится. Нравится в силу того, что здесь люди реализовали те идеалы, которые я принял для себя. Я не встречал более свободной страны, не вольной, а именно свободной, чем Англия. Такого уровня ответственности за себя и за других я нигде не встречал.

– А что есть в Москве такое, чего нет в Лондоне?

– Главное, что в Москве нет такого менталитета.

– Да нет, чего в Москве нет из того, что есть в Лондоне, – это можно долго перечислять. Чего не хватает Лондону?

– Для меня – прежде всего культурной среды. Я, с одной стороны, ругаю менталитет тот рабский, который есть в России. Но я тоже его часть. И мне значительно комфортнее общаться с соотечественниками, чем с иностранцами.

– Это слишком субъективно.

– Например, моей жене не хватает русского театра. Она ко всему привыкла, а вот то, что нет театра, – это ее угнетает.

– Странно, в Англии же очень хороший театр.

– Но здесь нет русского театра. Лена, например, так и не посмотрела «Кухню» с Меньшиковым. Масса спектаклей в Москве новых, выставки проходят. Мы уже многое пропустили.

– С выставками – уверяю вас, вы немного потеряли.

– Возможно. Но театр – это конкретно совсем. Я не такой театрал, как она, поэтому эту часть переживаю спокойно. А вот общения, того ритма жизни, который был в Москве, мне не хватает. Что касается природы, я это здесь в какой-то мере компенсировал.

– Да, здесь у вас просторно.

– По крайней мере, горизонта не меньше, чем в России.

– Сколько гектаров?

– Восемьдесят пять.

– Действительно просторно.

– А вот зимы здесь нет, и по снегу я скучаю.

– А что читаете?

– Последнее, что я читал, – это «Парфюмер». Очень понравилось. Бродского читаю. Есть у меня один товарищ, друг, можно сказать, мой педагог. И он читает вообще все, что выходит…

– Кто это?

– Может быть, вы его знаете – Демьян Кудрявцев (31-летний поэт. – А.К.).

– Дема – он ваш педагог?

– В области литературы – да. Он, например, помог мне разобраться в некоторых вещах, в которых мне самому было сложно разобраться.

– Например?

– Ну, например, мы с ним очень много спорили по поводу принципиальных отличий в идеологии Ветхого и Нового Завета, а поскольку Дема – иудей, а я – православный, нам было о чем поспорить.

– А куда вы любите ездить?

– Ну, например, мне нравится Швейцария, Франция – Антиб и Куршевель.

– А что вы едите?

– У меня три любимые кухни. Самая любимая – грузинская, далее – японская и итальянская.

– В Москве, кстати, уже почти невозможно любить японскую кухню.

– Почему?

– За последние два года открылось столько суши-баров, что от этого уже подташнивает.

– Нет, в Лондоне ее еще можно любить. Здесь есть очень хороший ресторан – «Нобу». Это не чистая японская кухня. Там есть и классические блюда, но самое интересное – это кухня, которая изобретена самим основателем ресторана, Нобу. Это просто божественно.

– А кто у вас повар?

– Итальянец. Он замечательный. В Лондоне он консультировал рестораны Zafferano и Assaggi.

– А куда вы ходите?

– Из последнего – я ходил на Лос-Анджелесский симфонический оркестр. Хожу в английский театр. Уже, наверное, в сотый раз сходил на мюзикл «Phantom of the Opera» – «Призрак в опере».

– В Москве сейчас тоже мюзиклы поднимаются.

– Недавно ходил на новый мюзикл, забыл, как называется – по мотивам истории Rolling Stones (возможно, имеется в виду мюзикл «We Will Rock You» по песням группы Queen. – А.К.). Ходил на Уимблдон, на финал. Плаваю, бегаю. Хожу в кино.

– По Москве ходит история о встрече Бориса Березовского и Паффа Дэдди. Вы правда встречались?

– Было такое. По-моему, прошлым летом, во Франции. У меня есть приятель, который помогал мне покупать «Коммерсантъ», такой международный тусовщик, и он сказал, что хочет приехать ко мне в гости и что с ним приедет Пафф Дэдди.

– Вы знали, кто это такой?

– Я знал, кто это такой. Все-таки, что такое рэп, я знаю, и классиков этого стиля я тоже знаю.

– Хорошо-хорошо.

– Я, тем не менее, позвонил тут же Мише Козыреву (генеральный продюсер «Нашего радио». – А.К.), чтобы подковаться получше, и пригласил Мишу тоже.

– Насколько я слышал, с гитарой.

– Да, я сказал: «Миша, купи, пожалуйста, гитару». Выяснилось, что нужно семиструнную, с какими-то наворотами. И вот приехал мой приятель, приехал Пафф Дэдди, должна была еще приехать Наоми Кэмпбелл, но она не приехала, – и приехал Миша с гитарой. И Мише уж было о чем поговорить с Паффом Дэдди. Вообще, на самом деле он произвел на меня серьезное впечатление, потому что он человек содержательный, и это видно. Это не просто shell, оболочка без содержания. Он творческий человек, хорошо знающий литературу, культуру. Я потом встречал его несколько раз, на тусовках на юге Франции.

– А от чего вы получаете сейчас настоящее удовольствие?

– Сейчас – все-таки от размышлений. Все на ту же странную тему, которая называется: смысл жизни. Мне действительно нравится на эту тему думать. И мне действительно комфортно находиться одному.

– Понимаю, мне уже надо ехать…

– Да нет, что вы, если хотите – оставайтесь.

– Вы осторожней, есть соблазн поймать вас на слове.

– А вы не волнуйтесь, я всегда отвечаю за свои слова.

Кто есть кто

История, рассказанная в фильме «Олигарх», была придумана писателем Юлием Дубовым. Похожая история происходила в реальной жизни – в России 90-х. Двенадцать человек, имеющих отношение к фильму, играют свои роли, а «Афиша» пытается разобраться, кто играет кого

Владимир Машков
Роль Олигарх Платон Маковецкий. Генеральный директор компании «Инфокар»
Прототип Олигарх Борис Березовский. Генеральный директор ЛогоВАЗа

Юлий Дубов
Роль Автор романа «Большая пайка», по мотивам которого поставлен фильм «Олигарх»
Прототип До недавнего времени заместитель генерального директора ЛогоВАЗа

Павел Лунгин
Роль Режиссер. Обладатель приза Каннского фестиваля за режиссуру фильма «Такси-блюз» (1990), а также спецприза Каннского фестиваля за актерский ансамбль фильма «Свадьба» (2000)

Михаил Вассербаум
Роль Марк, университетский товарищ олигарха Платона Маковецкого. Один из учредителей «Инфокара»
Прототип Собирательный образ. Из реальных партнеров Березовского на Марка больше всего походит Михаил Гафт (см. Сергей Юшкевич)

Левани Учанешвили
Роль Лари, ближайший соратник олигарха Платона Маковецкого, располагающий большими связями в криминальной среде
Прототип Бадри Патракацашвили – ближайший соратник олигарха Бориса Березовского, бывший генеральный директор канала «ТВ-6». В данный момент скрывается в Грузии

Мария Миронова
Роль Мария – женщина олигарха Платона Маковецкого
Прототип Елена – жена олигарха Бориса Березовского

Владимир Стеклов
Роль Полковник Беленький, герой афганской войны, руководитель Фонда инвалидов
Прототип Михаил Лиходей, председатель Российского фонда инвалидов в Афганистане. Был убит в подъезде своего дома в ноябре 1994 года

Сергей Юшкевич
Роль Виктор, университетский товарищ и партнер по бизнеcу олигарха Платона Маковецкого, покончивший с собой, прыгнув с балкона
Прототип Михаил Гафт, заместитель директора ЛогоВАЗа, прыгнувший с балкона при невыясненных обстоятельствах

Александр Самойленко
Роль Муса – детский друг олигарха Платона Маковецкого, один из соучредителей «Инфокара»
Прототип Самат Жабоев – один из соучредителей ЛогоВАЗа

Марат Башаров
Роль Следователь Кошкин
Прототип Собирательный образ молодого и коррумпированного государственного служителя

Андрей Краско
Роль Следователь Шмаков, пытающийся воссоздать картину жизни олигарха Платона Маковецкого
Прототип Собирательный образ старого, честного и бедного госслужащего