Казусы Наш ответ «50 оттенкам серого»

Феерично: за несколько дней до того, как Россию накроет очередное цунами — перевод «Пятьдесят оттенков серого», — приходит новость о том, что в России есть свой мегаселлер — книга о духовных подвигах монашества. Нарочно не придумаешь: пока на Западе скупают эротику, Россия несет с базара душеспасительную литературу.

Наверняка вы и сами уже читали «Несвятых святых» — ведь читали же? Вы помните, что автор долгое время обретался в знаменитом Псково-Печерском монастыре; именно с этим учреждением связан костяк коллекции портретов «Несвятых святых»: дивеевская матушка Фрося, старец Иоанн Крестьянкин, легендарный игумен Алипий, казначей отец Нафанаил. У текста — вы не могли этого не отметить — есть определенные литературные достоинства, и уж во всяком случае автору никак нельзя отказать в широкой осведомленности (отсюда общепринятый ныне приговор — «энциклопедия церковной жизни нашего времени»); конспирологи связывают успех игумена с тем, что архимандрит якобы является «духовником Путина», что бы это ни значило. Более трезвые эксперты — с тем, что отец Тихон — замечательный рассказчик; писателя привлекают не только благочестивые, но и странные монахи, эксцентрики; кстати, его герои часто попадают в комичные ситуации. Вот как, к примеру, отец Нафанаил реагирует на просьбу одного из братьев об отпуске: «Увидев бумагу, отец Нафанаил замер, совершенно убитый, а потом с воплем повалился на землю и, задрав к небу руки и ноги (при этом под подрясником обнаружились драные башмаки и синие выцветшие кальсоны), закричал во весь голос: «Караул! Помогите! Грабят! Деньги им давай! В отпуск хотят! Устали от монастыря! От Матери Божьей устали! Грабят! Караул! Помогите!!!» Бедный батюшка даже присел от ужаса. Иностранные туристы на площади застыли в изумлении».

Несмотря на странное для мирян поведение, монахи оказываются, по словам автора, «своеобразными, но очень интересно образованными умницами, необычайно смелыми и внутренне свободными людьми, знающими что-то такое, о чем гости даже не догадывались». Автору, соответственно, удается сконструировать образ не только конкретного монастыря, но и целой России — населенной людьми, которые по отдельности не являются святыми, однако «оптом», «один за всех и все за одного», вполне способны дать представление о том, как может сочетаться повседневная жизнь и святость.

Один миллион сто тысяч экземпляров — это, конечно, не три восемьсот Э.Л.Джеймс, — однако все равно огромная цифра, учитывая сравнительную емкость русско- и англоязычного рынков.

Ну так что: «там» продается грех, здесь — благочестие? И? Разумеется, список бестселлеров — не самый идеальный материал, на который можно опереться, рассуждая о моральном состоянии нации. Однако вряд ли кто-то сомневается, что книжные предпочтения все же этот самый материал в принципе дать могут. Ведь это не то же самое, как если бы выяснилось, что россияне больше купили помидоров, чем огурцов, или там «Фордов», чем «Шевроле»? Да пожалуй что и нет; сами знаете — за книжками всегда стелется идеологический шлейф, и предпочтения — особенно когда они, как в случае с «Несвятыми святыми» сформированы не рекламой, а какими-то непонятными, стихийными факторами — дают информацию не только экономистам.

Несмотря ни на что — на диффамационную кампанию против РПЦ, на «протестные-настроения», на крайне далеко зашедшую секуляризацию — Россия, хоть ты тресни, остается консервативной страной; в обществе существует спрос и на положительный образ церкви, и на психотерапевтические возможности религиозных организаций, и на, прости господи, духовность — в простом, ясном, традиционном, в рясе и с бородой, варианте. Так выражается наша потребность в мировой гармонии — а уж дальше что хотите, то и делайте.