Моя вторая мама

28 июля в прокат выходит фильм «мама не горюй-2»

Через семь лет после выхода фильма «Мама не горюй», обогатившего русский язык устойчивыми выражениями вроде «где та Люда?» или «брат мой реальный», а русский кинематограф – например, артистом Паниным, его создатели Максим Пежемский и Константин Мурзенко взялись повторить удачный фокус. Те же герои примерно в тех же выражениях разруливают непростую предвыборную ситуацию в приморском городе N, Гоша Куценко щурится, Евгений Сидихин рассуждает о шконках, Александр Баширов ориентируется на Люду. Критики сравнивают «Маму не горюй-2» то с КВН, то и вовсе с эстрадным чесом по провинции, но (или именно поэтому) в успехе фильма у широкого зрителя никто не сомневается. Хотя соавторами «Мамы-2» значатся и драматург Мурзенко, и режиссер Пежемский, известно, что последний почти полностью переписал сценарий под себя, – так что на вопросы Марии Тарнавской ему и отвечать.

– Максим, а почему…

– Меня уже спрашивала, кстати, одна: ходите ли вы на выборы? Я говорю: нет. – А почему же вы снимаете про выборы? Я говорю: подвернулась под руку дребедень – и сняли. Про выборы.

– Что значит «подвернулась»? Чья была идея?

– Идея была Сельянова (продюсера фильма. – Прим. ред.). Сделать фильм еще один. А на какой базе… Крутили-вертели, и так сложилось именно сейчас – с желанием дать по башке телевидению как органу, способствующему всяким властям. У нас с Костей (Мурзенко. – Прим. ред.) была история, когда мы на ТВ делали детектив по повести писательницы Поляковой («Как бы не так». – Прим. ред.). И нам в течение десяти месяцев каждый день говорили: мы на следующий месяц вас покажем. Я спросил: почему вы так делаете? А они говорят: у вас же там коррумпированные милиционеры! Вы что?! Это же предвыборный год! Отсюда желание дать по всей этой предвыборной нарочитой вещи, которая пришла к нам с Запада и, надеюсь, туда же и уйдет.

– А кто писал?

– Ну как сказать… На первом фильме мне было интересно общие структуры раскладывать. А детали прописывать, диалоги – я предпочитал, чтобы это был Костя. Ну а сейчас, когда он сказал, что этого делать не будет, – пришлось мне. Все это его ханжеская манера – типа в одну воду нельзя дважды вступить. А что делать, если автор сценария не пишет новых историй? Приходится брать старые и с иронией о них рассказывать.

– Может, найти другого сценариста?

– Хороших авторов сценария в кино нет вообще. Молодые не умеют, а старые умеют, но не понимают, про что.

– А Мурзенко говорит, что сценарий может быть любой, лишь бы режиссер был хороший.

– Это он кокетничает и издевается. Если б были другие авторы, я б давно нашел.

– С музыкой тоже были проблемы?

– Нам подложил свинью монтажер – поставил из Кустурицы вещь, и поставил-то неплохо, но это уже было. Пришлось с этим смириться и оставить что есть. Чего смеешься? Молодой монтажер, парень какой-то, мне впендюрили его в Москве. Потому что когда второй фильм – на него уже немножко права имеют все остальные. Это хороший урок: надо всегда снимать фильм первый, не надо никогда снимать фильм второй.

– А почему ты не взял из первой части персонажа Ивана Охлобыстина? Понятно, конечно, что он теперь отец Иоанн, но ведь светской жизни не гнушается: по его сценарию сейчас как минимум один фильм запустился, «Параграф 78».

– Иоанна этого… Ну куда его девать? Куда он там? Как отец он сниматься не будет. Я тебя уверяю. Тем более что он был хорош только в паре с Валерием Михайловичем (Приемыховым. – Прим. ред.). А так как его нет, ну с кем его теперь? Одинокий батюшка такой? С кадилом чтоб ходил по площадке?

– Ты своим первым фильмом вытащил огромное количество актеров: Куценко, Панин, Чиндяйкин… Скажи, а…

– Ну, они теперь сами с усами. Они дань отдали своим участием в фильме, ну и что теперь, по гроб жизни обязаны, что ли? Мне вот они в других фильмах нравятся не очень. Я, например, считаю, что Гоше не хватает материала. И у нас не хватило тоже, сценария не хватило. Можно было его сделать в сто раз значительней. Недобит сценарий – вот и все. Почему мы второй фильм вообще начали снимать? Нам не хотелось от этих актеров еще уходить. Мы еще раз с ними поиграли. Что тут такого особенного? В фильме надо было просто четче сделать все. Ты вот обрати внимание: сейчас картина на современную тему – это на 99% вообще сценарий. Никто не понимает, о чем снимать. Что за герои, кто, как, почему? Никто ничего не понимает. Вот это сейчас самое интересное.

– Раз ты так хорошо все понимаешь – сиди и пиши. Что-нибудь да получится.

– Ну вот ты так говоришь: пиши! А у меня большие сомнения всегда в том, что я делаю сам. У меня плохо получается. Одно дело писать, а другое – если написали. Главное – придумать историю, фактуру актуальную. Чтобы мораль не давила. Я не терплю, когда мне впаривают такое всякое. Я пытаюсь Костю привлечь…

– Ты уже полчаса на него ругаешься. Зачем он тебе снова?

– Я знаю его хорошие стороны. А он поворачивается все плохими. С какой стати? Когда-то же был альянс нормальный – и получился нормальный фильм. За который ни ему, ни мне не стыдно. А как только пытаешься что-то в этом же направлении сделать, не хуже – раз, железное плечо такое, иди от меня и прочее. Я знаю свои сценарные возможности – они не очень большие. А сценарий должен быть хорошим. Если он плохой, то, как ни крути, у тебя фильм хорошим не получится.