«Только представьте, сколько в них диоксина» Джереми Айронс о мусоре

— Как вы вообще оказались в этом проекте?

— Я просто очень хотел сделать документальный фильм на какую-то важную тему. Мы с Кандидой Брэди (режиссер «Мусора». — Прим. ред.) рассматривали несколько. Она была очень обеспокоена обилием химикатов, которые обнаруживаются в организмах новорожденных детей, и это привело ее к проблеме мусора, она провела внушительное исследование и поделилась с мной всей этой информацией. Мы долго все это обсуждали и решили, что об этом надо снимать. Это ведь очень важная проблема, о которой почти не говорят. Быстро определились со структурой и приступили к съемкам. 

— А откуда вы знаете Кандиду? Она же, как я понимаю, начинающий режиссер.

— Она близкий друг. Мы тут живем в Англии по соседству.

— Вы полмира изъездили во время съемок. Какие места вас больше всего тронули?

— Очень многие места меня задели, конечно же. Когда видишь в Ливане эту гору мусора, которую сравнительно небольшое поселение умудрилось возвести за двадцать лет, то сразу понимаешь весь масштаб бедствия. Это результат нашего бездействия. Мне это место правда на многое открыло глаза. Исландия — хороший пример того, как мусоросжигательные предприятия воздействуют на  окружающую среду. Фермер, который пасет своих овец в этой местности и потом пьет их молоко; его дочка, у которой вот-вот должен ребенок родиться — только представьте, сколько в них диоксина. И потом во Вьетнаме мы увидели, что концентрация вредных веществ делает с детьми. Я ведь моряк, я люблю океан — больно было видеть, в какое состояние мы привели наши водные просторы. 

— И кто виноват?

— Мы все виноваты. Покупаем продукты и миримся с их избыточной упаковкой. Миримся с тем, что местные управы и государства в целом не могут создать нормальные системы по переработке отходов. Не думаем о мусоре: смываем в унитаз, выкидываем в урну и забываем. И мне кажется, что мы все должны начать задаваться вопросом, что со всем этим происходит. Какой процент вывозится на помойки, сколько закапывается, сколько сжигается. И можно ли что-то из этого сохранить. Количество ресурсов на нашей планете ограничено, популяция растет. А мусор мы просто закапываем или сжигаем, вредим своему здоровью — а должны перерабатывать наши ресурсы, стараться использовать их снова.

— Кто, по-вашему, должен проявлять активность — государство или обычные люди?

— Мне кажется, государство должно как-то организовывать этот процесс. Но обычные люди тоже в силах помочь. Они могут надавить на местные органы управления — мы же все-таки в демократическом обществе живем, в наших силах что-то менять. Мы должны заставить государства обратить на это внимание. Мусор непростая тема, она не приносит голоса на выборах. Но я надеюсь, что наш фильм достаточно разозлит людей, чтобы у них появилось желание как-то повлиять на тех, кто стоит у власти. 

— Вам не кажется, что наше общество настолько приучено к легкости и простоте, что начнет думать о правильной переработке мусора, только если это можно будет сделать с помощью одного клика?

— Не верю. Согласен, нас пытаются приучить к тому, что покупать вещи и выполнять какие-то бытовые действия должно быть легко. На мой взгляд, с нами слишком возятся, как с детьми. За последние двадцать лет консьюмеризм достиг слишком больших масштабов, нас заставляют покупать все больше и больше. Людям пора бы начать задумываться о том, что нам правда необходимо, что мы можем использовать заново, что мы можем починить. Хотя бы посылать обратно производителям те продукты, которые нам больше не нужны — старые смартфоны, к примеру. Я верю, люди от природы хотят поступать правильно, их просто надо к этому немножко подтолкнуть. 

— А что бы вы простым людям посоветовали на бытовом уровне начать делать?

— Для начала перестаньте пользоваться пластиковыми пакетами — даже если вам их навязывают в магазине. Носите с собой продуктовую сумку. Сейчас в сети продаются прекрасные компактные сумки, которые можно свернуть до размера мяча для гольфа. Если вы понимаете, что вам не нужна упаковка купленного продукта, просто оставьте ее на кассе, пускай с ней разбирается администрация магазина. И тогда, в какой-то момент, они попросят своих поставщиков не усердствовать так сильно с упаковкой продуктов. Постарайтесь сделать так, чтобы в вашем районе установили раздельные контейнеры для разных сортов мусора. 

— А вы сами изменили свои привычки привычки после съемок?

— Я и так живу за городом, здесь проще следить за такими вещами. Я всегда разделяю мусор. В магазинах снимаю упаковку и оставляю ее там — такая форма протеста. Но знаете, с возрастом вообще понимаешь, что тебе нужно меньше. Нас заставляют покупать, покупать и покупать, но я, к примеру, теперь начал чинить одежду — заплатки, на мой вкус, выглядят здорово. 

— Мне показалось, что для вас это тоже была своего рода актерская работа. Не в том смысле, что вы были неискренни, — просто как будто привнесли в фильм что-то вроде драмы.

— Когда тебе нужно рассказать какую-то историю, ты подспудно чувствуешь необходимость убедить слушателя. Мне хотелось, чтобы мои вопросы в фильме совпали с теми, которые хотел бы задать зритель. Не уверен, что это уместно назвать актерской работой — я все-таки не вживался в чужой образ. Скорее это был некий перформанс.

— Вам известны какие-то примеры позитивных изменений, вызванных вашим фильмом?

— О да. Когда мы показывали фильм в Нью-Йорке, мэр сделал заявление, что отныне все пластиковые изделия будут перерабатываться. В одном английском городе после нашего показа власти отказались от использования мусоросжигательного завода. Это два примера, о которых я знаю, но я надеюсь, что их больше. 

— Вы вообще оптимист? По-вашему, наша цивилизация сможет решить все эти чудовищные проблемы — не только проблему мусора, я имею в виду?

— Я не знаю, честно. Они слишком велики. Мы близки к перенаселению, у нас проблемы с водой, изменением климата. Я верю, что человеческая раса выживет — не знаю, правда, в какой именно форме. Думаю, в следующую сотню лет все станет еще жестче — тогда и посмотрим. Но человек хорошо адаптируется к изменениям. Думаю, что наша планета успеет залепить нам пощечину прежде, чем мы окончательно ее разрушим. И тогда нам придется приспосабливаться намного больше, чем сейчас.