Ранний Балабанов Гид по первым фильмам режиссера
«Афиша» вспоминает первые режиссерские работы Алексея Балабанова, снятые им до широкого успеха фильма «Брат».
«Настя и Егор» (1989)
Дипломная полудокументальная работа Балабанова про участников свердловской рок-сцены Егора Белкина и Настю Полеву. Музыканты встречались (и продолжают до сих пор), были так или иначе аффилированы с «Наутилусом» и «Урфин Джюсом» и на момент съемок играли в группе «Настя». Фильм и правда больше учебный и построен на одном элементарном приеме — вместо того чтобы показывать динамику отношений, Балабанов изолирует героев друг от друга, дает каждому проявить себя в естественной среде. Белкин выпивает с Бутусовом и другими подельниками, бахвалится, травит байки, признается в любви к Стингу; Полева всегда одна, слушает пластинки, за кадром — абстрактности размышлений о жизни. Интонации героев меж тем безошибочно распознаются как балабановские; не имея, по сути, ничего общего с его будущим творчеством и будучи по большей части документальной работой, «Настя и Егор» полон бытовых сценок, язык которых — это язык зрелых фильмов автора. В каком-то смысле кино Балабанова здесь училось говорить.
«Счастливые дни» (1991)
Художественный дебют Балабанова, экранизация Беккета — не одноименной пьесы, а первых четырех новелл ирландца, из сценок и мотивов которых режиссер сшил в меру произвольный коллаж. Задача подгонки друг к другу кусков нескольких произведений вряд ли была слишком трудоемкой — каждое из них было, в общем, про людей без возраста и отличительных черт, выпавших из утробы в пустынный серый мир, удачно проиллюстрированный у Балабанова черно-белым Питером. Человек-ребенок без имени и памяти (Виктор Сухоруков), выдворенный из лечебного учреждения, безрезультатно ищет место для приюта. По мере поисков он будет прокарабкиваться через все обязательные стадии жизни и в финале сам закроет себя в импровизированном гробу — заметив напоследок, что «детства больше нет». А серый пустынный мир, проявившись сперва из детского рисунка, в такой же и вернется.
В «Счастливых днях» впервые рождается классический балабановский герой, человек во всех смыслах не от мира сего: с одной стороны — дурачок, юродивый, с другой — просто пришлый. То, что Балабанов взялся первым делом за Беккета (и вскоре за другого абсурдиста — Кафку), в общем, неудивительно — те всю жизнь разрабатывали эти близкие автору мотивы, и на их авторитетные плечи можно было на первых порах облокотиться.
«Замок» (1994)
Экранизация романа Кафки — про Землемера (Николай Стоцкий), прибывшего в Замок для проведения работ, да так и осевшего в прилегающей к тому деревне. С чешским классиком у Балабанова вышел не такой естественный симбиоз, как с ирландским абсурдистом, — если Беккет беспрекословно слился с балабановским стилем, тут из трения двух авторов все же начинает рождаться лишняя энтропия. В «Замке» был излишек закостенелого символизма, который достался фильму в наследство, как режиссер ни старался его покорежить и размыть. Балабанов дописал финал, подставил авторскому тексту свою интонацию, и на выходе получился завораживающий, но несколько сбивающий с толку трехглавый фильм — это был уже отчетливый Балабанов, все еще под сильным влиянием Германа (тот к тому же появляется здесь в эпизоде) и с Кафкой в качестве основы. При всей схожести эстетик трех авторов по отдельности им удавалось протаптывать свои тропы немного удачнее.
«Трофим» (1995)
«Трофим» — короткий метр из альманаха, посвященного столетию кино и вдохновленного мотивами известной киноклассики, в данном случае люмьеровским «Прибытием поезда». По сути черная юмореска, анекдот, на деле — набросок всего будущего творчества автора и одного конкретного фильма в частности. Главный герой Трофим (Сергей Маковецкий) — первое балабановское дитя-душегуб, деревенский мужик, который «брата зарубил» и отправился в бега в дореволюционный Петербург, где его отловили и отправили на казнь. По пути, правда, тот влез мордой в странный прибор, которым на перроне снимал прибытие поезда французский оператор. Уже в наше время двум документалистам (Балабанов с Германом) пришлось казнить Трофима еще раз, вырезав из запоротой хроники и отправив в мусорное ведро. Через два года ремейком сцены с камерой Балабанов откроет первого «Брата» — незваным гостем в кадр влезет Данила Багров, но из жизни, как и из истории кино, его будет уже не вырезать.