Ответы. Татьяна Друбич, актриса

Фотография: ИТАР-ТАСС

— Когда вам Соловьев предложил сыграть Каренину?

— Ой, я не помню, так давно это было. Хотя, подождите, первая ходка, как говорят, была 15 лет назад. Потому что маленького Сережу, сына Карениной, должна была играть моя дочь — она была в том возрасте, когда девочка еще может сойти за мальчика.

— А вы сразу согласились?

— Я страшно сопротивлялась. Но Сергей Александрович мне рассказал, что Гир, когда узнал, что я буду играть Каренину, сказал, что все голливудские звезды мечтают об этой роли. Потом подумал и добавил: «Правда, никто из них книгу не читал». А у меня получается наоборот.

— Вы на премьере первый раз фильм посмотрели?

— Ну да. Вообще, снимать сериал, а потом делать киноверсию — это пагубная практика. Видно, что там разные куски — что-то было снято для сериала, что-то для кино. Вот это, конечно, делает картину не совсем полноценной. Вообще, сидеть в зале и впервые смотреть свое кино со зрителями — это такая травма. Я вижу все склейки, вижу, где не те дубли взяты, — были лучше, были иначе сыгранные. Это трагедия.

— А про вторую «Ассу» вы что думаете?

— Когда она снималась, я, конечно, внутренне была в оппозиции. Я считала, что вообще не надо в ту сторону ходить. Поэтому даже никаких усилий не прикладывала: сценарий не читала, не знала, что мне нужно будет играть… Денег никаких не было, снимали по домам, сплошная импровизация, веселье — в общем, все это было очень безответственно. А когда я посмотрела картину, она меня поразила. Концы с концами сошлись. Это, конечно, очень своеобразная вещь. Я, честно говоря, до сих пор не уверена, что ее надо в прокат выпускать. Я бы ее в музеях современного искусства показывала. Потому что это такая киноинсталляция. Одни говорят, что это лучше первой «Ассы», другие — что это абсолютный поток бреда Соловьева и его надо срочно госпитализировать. Думаю, и те и другие совершенно правы.

— Вы читали мемуары Соловьева?

— Да. И мне понравилось. Меня все спрашивали, не резануло ли меня там что-нибудь, не покоробило ли? Да нет, ничего. У меня было такое ощущение, будто я с ним поговорила.

— Сейчас журнал «Искусство кино» выселяют из его офиса. Вы ведь его спонсируете?

— Я не спонсирую, я поддерживаю его интернет-версию. Мне кажется, раньше времени начались все эти разговоры и они на пользу журналу не пойдут. Там еще нет ­окончатель­ного решения о выселении. Союз кинематографистов и Дондурей сейчас ищут компромисс. В Союзе ведь тоже не злодеи… Хотя форма сначала была злодейская: в пятницу пришла бумага — в понедельник надо освободить помещение. Я считаю, это просто недоразумение.

— Кажется, что это месть за раскол Союза.

— Там ведь договор аренды, а аренда закончилась. Ну и ее не хотят продлевать. Это официальная формулировка. Честно говоря, не хотелось бы думать, что это так просто и низко, что это месть…

— Вас на свою сторону кто-то пытался переманить во всей этой борьбе вокруг Союза?

— А чего меня переманивать-то?! Я считаю, что это ситуация, в которой не может быть победителей. Просто стыдно — и за тех и за других.

— Вы занимаетесь благотворительным фондом помощи хосписам. Что это для вас?

— Эта работа делает жизнь осмысленной. Я даже не задаю себе такие риторические вопросы, зачем мне это. Потому что если такой вопрос встает, тогда действительно это не нужно. Мы хотим, чтобы это было, так сказать, коммерчески успешное предприятие. Успешное для хосписа. Чтобы мы могли больше помогать. Это обязанность любого здравомыслящего человека, человека не в кавычках. Если ты можешь помочь, ты помогаешь.