«Настоящее зло — это тоже очень, очень красиво» Бенедикт Камбербатч о «Стартреке», гиках и Люцифере

 — Как вас вообще угораздило оказаться у Джей Джея Абрамса? Вы же серьезный британский артист, у вас, кажется, есть какие-то интеллигентские предубеждения насчет выбора ролей.

— Мне позвонил мой американский агент, ужасно взволнованный, и рассказал, что Джей Джей Абрамс снимает новый фильм и хочет меня в нем видеть, только никому ничего про него не рассказывает. Вроде бы какая-то фантастика, но он не уверен. Ну, вы понимаете, с Джей Джеем это обычная история — меня всегда восхищало то, как ему удается сохранять атмосферу страшной секретности вокруг своих проектов, что почти невозможно в нашем мире, где все всегда известно и замечают в основном тех, кто громче кричит. В общем, когда позвонил мой агент, я страшно удивился — мне как зрителю нравились и «Стар­трек», и «Супер 8», но представить, что кому-то придет в голову позвать меня во что-то подобное, я не мог. Кроме того, за подробностями нужно было обращаться к самому Джей Джею, потому что он не хотел рассказывать про свои задумки никому, кроме непосредственных участников. Я около месяца безуспешно пытался дозвониться до него, и в конце концов он позвонил мне сам, на Рождество, за полчаса до полуночи. Позвонил, значит, и говорит: «Подожди минуту, я сейчас ­позову жену, а то я на кухне и собираюсь резать индейку». И действительно, представляете, рассказывал мне все, пока резал свою индейку, а жена держала у его уха телефон. Вот что значит — человек без выходных работает. Я тогда все это выслушал и не нашелся ответить ничего лучше, чем «Ну с Рождеством, Джей Джей!».

— А вы оригинальный «Стартрек» видели?

— Сначала посмотрел первый полнометражный «Стартрек» Джей Джея, и после этого мне сразу же захотелось увидеть оригинальный сериал. Меня тогда очень впечатлило то, каким метафоричным и цельным может быть сериальный мир: своя мораль, свои правила. Наверное, я латентный трекки — мне вся эта история ужасно нравится, эти герои мне как родные, но ни один по-настоящему одержимый фанат не стал бы со мной разговаривать. Я пересматривал сериал перед тем, как браться за «Возмездие», — Джей Джей даже не настаивал, я сам вызвался, чтобы выстроить для себя точки отсчета. Прикидывал, в какой момент мой герой приходит в этот мир и как там в это время обстоят дела. Я же не столько поклонник самого сай-фая, сколько того, как там работает драматургия. Как там создается пространство, в котором все живет по своим собственным за­конам. Именно это зацепило меня в «Звездных войнах», или в «Бегущем по лезвию», или вот в «Стартреке».

— К разговору о фантастике — вам же как британцу наверняка ближе «Доктор «Кто».

— Ну я смотрел его в шесть часов по телевизору перед вечерними новостями. Но мне просто вообще чужда вся эта гиковская история — не имею ничего против, меня просто другие вещи интересуют. Вот Джей Джей — настоящий гик. Он может пересказать любую серию «Стартрека» от начала до конца, он собирает все эти фигурки, плакатики и все такое. Так что можно сказать, он просто доверил мне сыграть с ним в его игру — если кто-то будет недоволен мной, я тут ни при чем, это все Джей Джей виноват. Но, думаю, такого не случится — Джей Джей еще первым фильмом доказал, что может одновременно и сделать хороший фильм, и удовлетворить толпу фанатов.

— А вы не чувствовали какую-то особенную ответственность, ввязываясь в эту историю? Вдруг трекки окажутся недовольны вашим зло­деем.

— Во-первых, фанаты всегда чем-то недовольны, как ни старайся. Во-вторых, для меня это была просто очередная актерская работа. Надо понимать, что всем угодить невозможно. Разница только в том, что на площадке у Джей Джея настоящая семья, он старается всегда работать с одними и теми же людьми, и когда я пришел туда в первый раз, страшно стеснялся. Как первый день в офисе — все друг друга знают, по плечу хлопа­ют, внутренние шутки у них свои. А я поздно присоединился и вообще чувствовал себя странно в таком большом фильме. Но ничего, пообвыкся со временем.

— А ваш персонаж — он вообще кто? В смысле основан ли он на ком-то из героев оригинального «Стартрека»?

— Это секрет. Единственное, что могу сказать, — он настоящее зло. В смысле — он владеет боевыми искусствами и умеет обращаться с оружием, но в первую очередь он психологический террорист, для него манипуляция человеческим сознанием важнее бомб. Он умеет настроить людей друг против друга, и ему доставляет удовольствие смотреть на то, как все рушится. Его интересует сама идея страха — того, чего следует бояться, что такое настоящий враг. Это может показаться отвратительным, но мне его мотивация кажется предельно честной. Не то чтобы я защищал терроризм, но меня всегда подкупает красота жеста. Настоящее зло — это тоже очень, очень красиво. В Люцифере же тоже есть какая-то своя красота, к которой нельзя подойти близко, но издалека она за­вораживает.

— Как вам кажется, по­чему сейчас все, кто снимает ремейки классических франшиз или фильмы по комиксам, стараются сделать их максимально мрачными и психологически сложными?

— По-моему, аудитория изменилась. Она стала более утонченной, ей хочется больше настоящей драмы. Человеком в костюме или там космическими путешествиями никого уже не удивишь — нужно, чтобы у героев было что-то за душой. В этом же секрет хорошего фильма — героев надо сделать как можно более человечными, чтобы зритель мог им сопереживать. Фантастика похожа на театр — мы перестали искать в кино развлечения, нам хочется найти там какие-то ответы на личные вопросы. Режиссеры, в свою очередь, пытаются донести свои высокие идеи в популярной форме — мало кому удается, но Джей Джей, по-моему, справляется.

— А нужно ли вообще делать ремейки клас­сических историй? Как «Стартрек» или тот же «Шерлок»?

— Мне кажется, что да, — это же серьезное ­испытание и для зрителя, и для режиссера. Со­гласитесь, мы видели тысячу Шерлоков — и, ­казалось бы, сложно придумать какого-то ново­го, а нет! Давайте признаемся себе: все хорошее изобрели до нас. Человечество топчется на месте, у него задержка в развитии. Мы уже давно не можем придумать никаких новых сюжетов, поэтому самый честный путь — возвращаться к старым. Для того чтобы в мире появилось что-то новое, чтобы что-то кардинально изменилось в человеческом сознании, нужны какие-то глобальные ­потрясения — мне вот кажется, что от ремейков нас спасет только событие масштаба инопланетного вторжения или изобретения бессмертия. Но на нашем веку этого не случится, поэтому все, что нам остается, — заново перечитывать Конан Дойла и пересматривать «Стартрек».