Джеймс XIX

На московские экраны выходит 19-й по счету «Бонд». Пропустить его ни в коем случае нельзя. Он может оказаться последним. Не только в этом столетии, но и вообще. Агент 007 на секретной службе Ее Величества должен уйти. Михаил Брашинский пытается выяснить – почему.

Даже название фильма звучит как прощание. «И целого мира мало»; девиз клана Бондов. По тому, как 007 его произносит, ясно: он свел счеты с этим миром и готов отправиться в следующий. Больше ничего такого не будет.

Не будет мужчины, шагающего по дулу пистолета в знаменитой заставке серии. Не будет титров с текучими девушками. Не будет ядерных автомобилей, ни «Астона Мартина», ни БМВ.

Не будет пистолета «вальтер» модели PPK и P99, кобуры из телячьей кожи, взрывоопасных сигар, ядовитых авторучек и запонок-детонаторов, подаренных Бонду неутомимым умельцем Q. Не будет смокинга, в котором так удобно вальсировать и убивать.

Не будет «водка-мартини» (взболтать, но не смешивать), гаванской сигары и золотой зажигалки, в которой никогда не кончается газ.

Не будет секретарши мисс Манипенни, которая любила, да так и не вышла за Бонда замуж. («Бонд, вы меня никогда не приглашаете поужинать». – «Я готов, но меня могут посадить за злоупотребление служебным имуществом».)

Не будет злодеев, всех этих уродливых докторов Но, Ориков Голдфингеров и Эрнстов Ставро Блофельдов. И их мерзких зверюшек – кошек-киллеров, злобных львят и зубастых акулок.

Не будет «Бонд-гёрлз». Ни на все готовых союзниц Кисси Сузуки, Мэри Гуднайт и доктора Кристмас Джоунс. («Я всегда хотел оказаться в Стамбуле под Кристмас».) Ни соблазнительных и фатальных предательниц Пусси Галор, Полы Ивановой и Электры Кинг. («Вы не убьете меня после того, что между нами было». – «Разумеется, не мог же я убить вас до этого».)

И не будет последнего титра: «Джеймс Бонд вернется».

Он не вернется. А если вернется, то уже совсем другим. Бонда, каким мы его знаем и любим, буквально выживают на тот свет. Теперь всё против него. Во-первых, некого наказывать. За 37 лет экранной жизни Бонда злодей  измельчал. А для 007 это принципиальный вопрос. Размер зла имеет значение.

Когда английский писатель Иэн Флеминг придумал Бонда в 1952 году, шла «холодная война», а в Америке – «охота на ведьм». Водородная бомба висела над головой. Грибов никто не ел: они напоминали о Хиросиме. В свободное от постройки бомбоубежищ время люди стучали на соседей: те могли оказаться коммунистическими агентами, сторонниками десегрегации негров, безумными докторами, корпящими над опасным вирусом, да мало ли кем еще. В воздухе было влажно от паранойи. Она обнаруживалась в самых неожиданных местах. В гостиных, обставленных специально безлико, чтобы их не жалко было бросать, когда придет враг. В фильмах ужасов, где инопланетяне похищали твое тело во сне, а муравьи мутировали до размера авианосца. Флеминг в паранойе не участвовал, но использовал ее с удовольствием. Мир, поделенный надвое, на «наших» и «не наших», был как раз для него. В войне без оружия спасти мир могли только шпионы. Именно не город и не страну, а весь мир. И именно от взбесившегося политика или военного. Тот, как правило, был безумным выскочкой, миллиардером-одиночкой с неопознаваемым по национальному признаку именем. Злой умысел состоял в том, чтобы поссорить «наших» с «не нашими» и таким образом поработить всех. В мире, состоявшем из двух половин, он явно был третьим лишним и подлежал ликвидации. В чем и состояли служебные обязанности агента 007 с лицензией на убийство. Когда дело дошло до кино, ситуация в мире если и переменилась, то к худшему. В 1962 году дебютировал не только кино-Бонд, но и Карибский кризис. От «холодной войны» внезапно запахло жареным. Оказалось, борода Кастро как нельзя лучше подходит для грима нового флеминговского злодея. Стоит ли уточнять, кем чувствовал себя президент Кеннеди? Он включил «Из России с любовью» в десятку своих самых любимых книг, а одноименный фильм с Шоном Коннери стал его последним фильмом. Президент посмотрел его в Белом доме 20 ноября 1963 года. 22 ноября его убили.

Подражая жизни, пускай с усмешкой, флеминговское зло перенеслось на экран в натуральную величину – в глобальном масштабе. Таинственный Доктор Но правил островом, а хотел править миром. Коварный Голдфингер охотился за золотом форта Нокс, но покушался на всю планету. Безумец Блофельд из «Живешь только дважды» пытался развязать Третью мировую войну путем столкновения американцев и русских в космосе. А Макс Зорин из «Вида на убийство», чтобы навредить Бонду и уничтожить пол-Калифорнии, изменил ход кометы Галлея. Все они пытали Бонда по-прометеевски и говорили с ним на одном языке. На языке олимпийских богов и супергероев. («Думаете, я заговорю?» – «Нет, мистер Бонд, думаю, вы умрете».)

То ли дело теперь. И паранойя уже не та, и геополитика. В мире, где много центров и мало границ, бояться особенно нечего. «Холодную войну» ничем не заменишь. Отжав до последнего КГБ («Белый свет», 1987), пробовали наркодилеров («Лицензия на убийство», 1989) и русскую мафию («Золотой глаз», 1995). Получилось мелковато. В предпоследнем фильме «Завтра не умрет никогда» злодей был газетным олигархом в погоне за рейтингом. В последнем – он хилый, умирающий террорист. По сравнению с Голдфингером зло стало гораздо человечнее. Но на пользу ему это не пошло. Бороться с ним теперь ниже не только бондовского таланта, но и достоинства. Чтобы его победить, Бонду совершенно не нужна приставка «супер». А без нее он вроде уже и не Бонд.

Перспективы: если бондиана будет продолжаться, агент 007 превратится в простого проныру: из того, кто спасает мир, в того, кто легко выходит из положения. В Интернете кто-то предложил пригласить на роль Билла Клинтона.

Но зло –  полбеды. Остаются женщины. С ними, естественно, сложнее. По натуре Бонд – типичная свинья. Девушек он ни в грош не ставит и откровенно использует. Их у него две: блондинка (хорошая) и брюнетка (плохая), но обращается он с обеими одинаково.

1. Приветственный обмен колкостями («Я любовался вашими формами». – «Как вы проницательны!»).

2. Агрессивное соблазнение («Вы одна из самых красивых девушек, которых я видел». – «Спасибо, но, по-моему, у меня слишком большой рот». – «Ваш размер мне подходит»).

3. Постель (не показана).

4. Использование в качестве младшего напарника с условием беспрекословного подчинения, а в случае предательницы – короткая борьба за овладение пультом управления.

5. Мимолетное объятие, а в случае предательницы – смерть.

«Поматросил и бросил» – это про него.

У Бонда четко выстроенные приоритеты. Секс находится где-то между служением королеве и хорошим шампанским. («Вы нужны мне, Джеймс!» – «Англии я нужнее».) Женщины для него –  красивые безделушки, главная ценность которых в том, что они твои. Бонд ни разу не ударил союзницу. Возможно, потому, что красивую вещь жалко портить.

Все это, разумеется, ни в какие современные ворота не лезет. Ничего оскорбительнее «Бонд-гёрл» феминистке не представить. А у первых феминисток уже выросли дочери. И выстроились в очередь с заявлением о сексуальных домогательствах учителя математики. А оттуда – прямо в кино. Бонда решили подправить. Дали ему партнерш покруче. («Мой характер гарантирует мне жизнь». – «Ваш характер гарантирует вам одиночество».) Почистили диалоги. Поубавили ног и косметики. И вот что получилось. В прошлом фильме девушка хрястнула Бонда по физиономии. «Я что-то не то сказал?» – «Да. «Я скоро вернусь». Ну как в таких условиях можно работать? И Бонд скис. С ним произошло то же, что и со значительной частью мужского населения планеты за последние 10 лет. От страха он перестал хотеть. Честный Пирс Броснан не может этого скрыть. Он вроде и подходит к своим красавицам, и руки на них кладет, а видно – не хочет. В последнем фильме он даже просил пощады у женщины. С «феминизацией» Бонда, конечно, вышла промашка. Бонд – это поручик Ржевский с манерами принца Чарльза. Отними у поручика сальность – и пропал анекдот.

Перспективы: злодеями должны оказаться женщины. Уходя от них, Бонд и будет доказывать свою изворотливость. Разумно было бы также подумать об актере нетрадиционной ориентации. Возможно, в его туфлях Бонд чувствовал бы себя комфортней.

Если это еще возможно. Ладно, злодеи и женщины – с ним самим дела обстоят неважно. Флеминг описал Бонда так: «185 сантиметров, 76 килограмм, стройное сложение, голубые глаза, черные волосы, шрам на левой щеке, прямой нос, жестокий рот, крепкая челюсть, проседь, загар».

К этому надо добавить элегантность, сноровку, чувство юмора и здоровый садизм. И получится Шон Коннери, первый и лучший Бонд. Он сверкал в диалогах, устраивал балет из насилия и прямо лучился эротизмом. Он как будто родился в сорочке Бонда. И хотя на съемках «Из России с любовью» его чуть не убил неопытный пилот вертолета, а на съемках «Голдфингера» он  повредил спину, роль давалась ему легко. Он с ней слился. За что приходилось расплачиваться собственной личностью. Журналисты раздражали его, обращались к нему на пресс-конференциях «мистер Бонд». Когда на съемках «Живешь только дважды» в Японии его попытались сфотографировать в туалете, терпение Коннери лопнуло, и он хлопнул дверью.

Роджер Мур, третий по счету и второй по значению, подходил под описание Флеминга чуть похуже, но в нем побеждало то, чего не было у шотландца Коннери и не будет у ирландца Броснана: чисто английский стиль. В его контракт входила неограниченная доставка на съемочную площадку дорогих сигар. Недаром именно его, а не Коннери видел в роли Бонда сам Флеминг. Дистанция, сухой юмор, малоподвижное лицо, вековая порода. Прадеда Мура можно было представить за столом короля Артура, и это было забавно.

Тимоти Далтон Бонда чуть не угробил. Его фильм 1989 года «Лицензия на убийство» собрал всего 32 миллиона долларов. Студия запаниковала, полетели головы продюсеров, а затем и Далтон со своим «Астоном Мартином». Его место занял Броснан за рулем ультрамодного БМВ. М стал женщиной, способной поставить сексистскую свинью на место. Был взят курс на решительную модернизацию. В последнем фильме это видно особенно четко. Все злодеи моложе 40 лет. Garbage на саундтреке. Девушка с «Календаря-2000» Дениз Ричардс в роли Кристмас Джоунс. Плюс новая видеоигра, 100 часов рекламы на MTV и ролики перед каждым «Остином Пауэрсом-2».

Посвежел и сам Бонд. Ему расстегнули воротничок рубашки. Разрешили, если утро особенно трудное, не бриться. Он бросил курить. Вместо мартини иногда заказывает просто водку. И в кармане смокинга, наверное, носит пачку презервативов. Правда, что он с ними будет делать, неясно. В его время такого не было. В жилах Бонда течет старая кровь, и одним переодеванием от нее не отделаешься. Потому что его старомодность – не недостаток, а качество. Он не может пырнуть противника в спину или убить, не объяснившись. Не может обнять девушку, не открыв бутылку «Вдовы Клико». Продюсеры и сами это понимают, поэтому находятся в нерешительности. Погоню по склону горы на сноубордах в последнем фильме отклонили, как чересчур молодежную. В сущности, 007 просто подставили: бросили в кризис среднего возраста и даже покурить не дают. Но главное – куда-то делась ирония. А ведь с нее все как раз начиналось.

Секрет обаяния «Бонда» был в приключении, настолько невероятном, что не посмеяться над ним нельзя. Флеминг играл в шпионские страсти и одновременно их пародировал. Не люди же, в самом деле, Голдфингер и Пусси Галор. Нахальные карикатуры. Джеймс Бонд – слишком «супер». Сам это знает и подшучивает над своей неуязвимостью. Особенно хорошо это удавалось Коннери. С его губ не сходила усмешка, а в глазах читался вызов, брошенный зрителям: еще скажите, что так не бывает!

Броснан ко всему подходит всерьез. И убивает, и целует с чувством исполняемого долга. Говорит отрывистыми фразами. На шутки у него времени нет. Он не знает, что ирония-то как раз и была тем, что делало Бонда неуязвимым. Без нее, да еще без приставки «супер», без послушной девушки и вселенского врага он похож на обычного яппи, которого дома ждет отходящая от очередной подтяжки жена и на ночь, по телеку, – какой-нибудь старый «Джеймс Бонд». Зачем ему носить то же имя? Не удерживайте его. Пусть уходит.

Перспективы: надо что-то делать. Либо возвращать Бонду его старомодность, либо радикально модернизировать. Прошлым летом пресса писала о том, что следующий Бонд будет негром. Хотелось бы верить, что бритый череп, баскетбольную майку с номером 13 и магнитофон с гангста-рэпом у него отнять не смогут. Доктора Но будет играть Доктор Дре. Хорошая идея. И названия придумывать не надо. Оно напрашивается само собой: «Прощай, Бонд!».

P.S.По последним данным, Пирс Броснан согласился сняться еще в одном «Бонде». Фильм должен выйти в 2002 году. И стать последним. Разговоры о новом Бонде, слухи о рассмотрении кандидатур Джейсона Патрика, Ювана МакГрегора – все это так, для усыпления бдительности. Броснан сказал, что в следующей серии Бонда надо убить.

Главные Бонды
1962 «Доктор Но».
Первый Бонд – Шон Коннери.
Бюджет: $1 000 000.

1964 «Голдфингер».
«Бонд» находит стиль. Бюджет: $4 000 000. Касса: $40 000 000.

1965 «Шаровая
молния».
Первый широкоэкранный и самый кассовый «Бонд».

1969 «На секретной службе Ее
Величества».
Единственный Бонд в исполнении бывшего автодилера Джорджа Лэзенби.

1974 «Человек
с золотым
пистолетом».
Первый «Бонд», показанный на закрытом просмотре в Кремле. Бонд – Роджер Мур.

1983 «Никогда не говори «никогда».
Приглашенному обратно Коннери платят небывалый по тем временам гонорар $5 000 000 и заставляют носить накладку на лысине.

1987 «Белый свет».
Роль от Роджера Мура переходит к Тимоти Далтону, а не к Пирсу Броснану, как того хотели продюсеры. Броснан связан другим контрактом.

1995 «Золотой глаз».
Первый «Бонд» Броснана. На роль рассматривались Лайам Нисон, Мел Гибсон, Сэм Нилл и Хью Грант.