«В музыке необходима свобода»: Holy Molly о скромности, вранье и духе времени

• — Я слышал ваши песни, которые выйдут позже, там больше все-таки хип-хопа, но первым синглом стала хаусовая песня с DJ M.E.G. — почему? 

— У нас нет алгоритма, системы, какого-то плана по захвату мира. Просто так получилось — мы с DJ M.E.G. познакомились, когда делали песню «Угар», хотя я его знаю с тех пор, когда он еще жил во Владикавказе, он меня — с тех пор, как я танцевала у Иракли; в общем, мы толком и не общались, но знали друг о друге. А потом, после «Угара», мы, так сказать, на общем респекте решили продолжить наше общение, и в один прекрасный день он отправил Максу (продюсеру Ольги Максиму Фадееву. — Прим. ред.) трек — когда я его услышала, сразу сказала, что хочу петь в этом треке. Написала слова, спела — и тут мы стали думать, что же это вышло: это не «Серебро», так как это сделала только я. Стало очевидно, что это не может быть в контексте группы. Мы уже делали параллельно музыку для моего проекта, но об этом никто не знал, и я об этом никому не говорила, тем более что я не очень люблю говорить заранее — только по факту: случилось и случилось. Вот так и вышло, что этот трек стал первым. Но вообще сложности — это некая условность, а я люблю, чтобы было весело, и ненавижу, когда меня сдерживают. Когда атмосфера расслабленная, меня это только раскрепощает —и я становлюсь такой, какая я есть. А когда злые люди или другие факторы довлеют, то это меня зажимает. Я хочу находиться в максимально крутой атмосфере. Это я к чему — хочется вообще не думать «а как мы потом назовем» или «что это будет». 

• — Просто, насколько я понимаю, Holy Molly задумывался как хип-хоп-проект, а в этой песне и хип-хопа нет, и на остальные, которые дальше будут, песни не похоже — все выглядит как постепенное внедрение, подготовка слушателя. 

— Опять же, с одной стороны, да, хип-хоп, с другой — я не считаюсь со всем этим. Я могу и читать, и петь, и что угодно делать. Когда я общалась раньше с Максом, я говорила: «Давай сделаем так, а не по-другому». А он отвечал: «Не надо ориентироваться только на аранжировку, это всего лишь обертка. Надо зрить в корень. Есть главное, а то, как мы это подадим, уже второстепенно». Поэтому тут можно делать что угодно — хотя мне говорят, что у меня интересная манера читки. А англоговорящие считают, что у меня своеобразный стиль текстов, который не совсем стандартен для них — но при этом цепляющий. Тут смешивается то, что я не носитель языка, с тем фактом, что я хорошо его знаю и понимаю, где что расставить. Да, Holy Molly еще и читает, но было бы глупо отказываться от вокала — впрочем, если я чувствую, что не хочу петь, то и не буду. Я часто об этом говорю, но мне всегда кажется, что в музыке, как ни в какой другой сфере, необходима свобода. И совсем не нужно беспокоиться о том, что о тебе думают окружающие. В моем инстаграме столько хейтеров, что я давно уже к этому привыкла. Я читаю все эти комментарии и всегда расстраиваюсь, я же довольно мнительный человек. Но, с другой стороны, понимаю, что в том, что я делаю, нет ни пошлости, ни вульгарности. Я никого не зазываю, условно говоря. Это двоякая тема: идти на поводу у сложившегося стереотипа не всегда хорошо, но отрицать мнение окружающих тоже неправильно. Нужно слушать свое сердце, и если ты в чем-то уверен, то иди вперед. Если сомневаешься — тогда лучше подумать. 

• — Вообще, интересно, что вы стараетесь идти в ногу со временем. 

— Ну я не то чтобы стараюсь. Я вообще довольно современный человек, и мне нравится все новое. Макс — человек, с которым мы вместе делаем этот проект, для меня он настоящий человек-загадка, гений. Макс пишет музыку и занимается всеми аранжировками — ему сорок пять лет, а все еще знает, что стоит сделать, угадывает это. Конечно, Holy Molly — это современное, модное и, я надеюсь, идущее вперед. Точно будут эксперименты — в тех демо, что у нас уже есть, прослеживается какая-то линия, по которой мы идем, но это не конечный продукт. Но у нас уже почти готов клип — он несколько странный, но будет классно. 

• — Вы же еще учились на переводчика — то есть это как раз очень помогло в написании текстов? 

— Да, я честно училась — ездила на гастроли, но при этом с учебниками, с тетрадками… Я вообще люблю языки, я такой полиглот — когда приезжаю в другие страны, стараюсь говорить на языке тех людей, к которым приехала. И стоит мне только услышать фразу, какой бы длинной она ни была, сразу ее могу повторить — даже с нужной интонацией. Язык — это, в общем-то, свобода, а я хочу быть свободной. Это один из пунктов, которые… В общем, я ненавижу границы, преграды, особенно глупые. 

• — Русскую поп-музыку как раз часто обвиняют в зажатости, в том, что она недостаточно открыта для всего. 

— Я сама так считаю. Но дело в том, что наши артисты, как правило, гораздо более прогрессивны, чем то, что они подают, — просто они очень зависимы. От радиостанций. От людей, которые принимают решения, будет ли этот клип или эта песня в телике или на радио. И тут уже вопрос выбора — ты хочешь идти на поводу у этих условностей, у этих стереотипов, стандартов, форматов, называйте как угодно, или ты идешь своей дорогой. Кто-то делает хороший компромисс между тем и тем. Группа «Серебро», в которой я пою, — «Мамы Любы» не было на радио, но это не помешало ей стать популярной во всем мире. С другой стороны, наличие еще большего количества поклонников — это тоже важно. Каждый делает свой выбор. 

• — Holy Molly нацелена на весь мир? 

— На сто процентов. Мы вообще, наверное, начнем с Америки. И знаете… Это не понты — вообще, было бы правильней сказать «мы стартанем в интернете». Просто когда здесь русский человек делает что-то на английском, то тебе сразу говорят: «А, ну понятно». Опять же — мы сталкиваемся со стереотипом уже даже не радиостанций, а людей, слушателей и зрителей. Но в эти вещи скорее будет вникать Макс, в чем я ему абсолютно доверяю, и вообще я работаю только с теми, кому верю. Сегодня на съемке работала с очень классной командой и не думала о том, в том ли ракурсе стою. Я не хочу думать — хочу делать свое дело; то, что хорошо знаю. А какие-то вещи, которые решаю не я, — это предпочитаю отдавать в руки профессионалов. А что касается того, где все это будет, — Макс решит, он человек опытный, один из лучших менеджеров в нашей стране. Точно могу сказать, что, когда после «MiMiMi» нас подписал американский Universal, они сразу сказали, что хотят работать именно со мной: «Если ты будешь что-то делать, то сообщай». 

• — То есть тот разговор с Universal тоже был толчком к созданию сольного проекта? 

— Просто я им интересна как артист. Я очень поэтому счастлива, но оперировать именами, лейблами совсем не хочется. Я делаю все с позитивной энергией, потому что есть артисты, которые любят, чтобы под них плакали. А я люблю, когда под меня танцуют и веселятся. И в этом смысле я абсолютно честна. Я не знаю, каким все это будет, не хочу даже думать об этом. Моя музыка честна, она — это и есть я. И если это полюбят, я буду счастлива. Когда я выхожу на сцену, моей единственной задачей становится сделать счастливыми других. Вот все, кто находится в зале, — я хочу, чтобы они кайфовали. Если меня услышат, если люди на своих днях рождения будут громко включать мои песни — это для меня главное. Я на своем точно буду включать, да и так слушать. (Смеется) 

• — Фадеев как раз в одном из интервью говорил, что «Серебро» изначально были нацелены на Азию, и сейчас в кей-попе есть тенденция: один из участников делает сольную карьеру, но развитию группы это не мешает. Можно ли провести такую параллель с вами? 

— Да, «Серебро» должны были начать с Азии, но потом получилось «Евровидение» — а дальше история уже известна. Что касается того, что есть группа, а есть сольный артист, — это бывает не у всех и получается мало у кого. Я сама — простой русский человек, подверженный какому-то стереотипному мышлению. Иногда я кого-то сужу, что-то мне не нравится. Но я все-таки пишу песни как в «Серебре», так и здесь. Моя мотивация… Мне все равно, сколько раз меня покажут по телику, клянусь. Я в коллективе нахожусь уже восемь лет и ни разу не считала, сколько меня в клипе и сколько — других девочек. Сначала я была очень скромной, не могу сказать, что была самой яркой солисткой, а потом просто начала расслабляться. Раньше волновалась, ненавидела камеру, не знала, что это такое. Как только она включалась, мне казалось, что мой мозг просто гаснет, куда-то испаряется, я просто ее боялась. А сейчас ее люблю — когда я ее вижу, то считаю каким-то моим объектом. Моя мотивация в рамках сольной карьеры — я просто хочу делать что-то еще, что не попадает в рамки «Серебра». Я никуда не ухожу, на сегодняшний момент точно — мне есть что сказать в «Серебре». И я очень люблю музыку Макса, он просто бог. Просто у Holy Molly все по-другому. 

• — Есть ли какие-то сроки у третьего альбома «Серебра»? В планах была осень.

— Мы пока пишем музыку, должны были уже выпуститься, но какие-то вещи оказались не готовы, к тому же у нас новая солистка. Можно, конечно, постараться подгонять себя под сроки, но мы тормозим немного. Лучше поздно, но не кое-как. Скорее всего, все выйдет весной. 

• — Вообще, как вы думаете, почему в русской поп-музыке сейчас все большие звезды — женщины? Я говорю о «Серебре», Елке, Нюше. 

— Для меня все-таки большие звезды — может, это покажется странным — это кто-то уровня Пугачевой. Если говорить о Елке или Нюше — я очень уважаю наших коллег, девчонки как раз из тех, кто что-то делает, но называть и их, и нас большими звездами… Мне как раз не очень нравятся эти ярлыки. Звезды — они вообще на небе. Чтобы стать большим артистом, нужно очень много сделать, многое привнести в эстраду, в сознание твоего поколения, донести какую-то мысль. Когда это происходит — вот тогда можно сказать, что это большой артист. Когда он повлиял на что-то. А если говорить о том, что женщин больше, чем мужчин… Женщины более гармоничные, более целостные. Когда женщина просто исполнитель, а не автор, то от нее меньше требуют. Иногда достаточно быть просто красивой, или сексуальной, или и такой и другой. И немногие хотят смотреть на личность, на то, кто она есть на самом деле. А мужчине всегда ты либо веришь, либо нет. Мужчине еще обязательно нужно быть личностью, чтобы стать большим. Вот Макс, как правило, работал с женщинами, а с мужчинами пробовал что-то делать пару раз, но не получались проекты. Потому что он вкладывает себя, но когда артист не соответствует внутренне своим песням… Мужчине-артисту нужно быть сильным, и это должно чувствоваться. Да не только артисту — хоть слесарю, хоть еще кому. Если этого нет, то за ним не пойдут. У нас вообще зрителей не обмануть. А женщине чуточку проще, поэтому, наверно, нас и больше. Я уважаю зрителя и считаю, что, когда ты врешь, это заметно. Врать можно и иногда даже нужно, но есть вещи, где нельзя врать, есть люди, которым нельзя врать. И нельзя врать музыке и зрителям. Если говорить о себе, то я умею брать ответственность —и я всегда считала, что неважно, поешь ты в группе или нет, можешь стоять сбоку, в середине, это все неважно. Я точно знаю, что если я буду стоять хоть у входной двери, то у этой двери я соберу людей. И во мне есть эта сила. Про себя очень странно такое говорить, но я ее чувствую. И мне есть что сказать. И это — ответ на все вопросы.