Промышленный переворот
20 мая 2000 года фестиваль «Максидром» откроет Илья Лагутенко с симфоническим оркестром, закроет – Земфира с группой «Zемфира». Между ними выступят «Би-2», Найк Борзов, «Воскресение», «Крематорий», «Маша и медведи», «Ногу свело!», «Океан Эльзы», «Сплин», «Танцы минус», «ЧайФ», Zdob Si Zdub и «Воплi Вiдоплясова». Радио MAXIMUM в пятый раз проводит фестиваль «Максидром». Историю главного рок-н-ролльного праздника страны вспоминает Юрий Сапрыкин.
В конце 1994 года в здание радио MAXIMUM на Пушкинской площади вошли двое молодых людей. На посту охраны отрекомендовались как Владимир Месхи и Леонид Ланда. Им нужно было попасть на прием к программному директору MAXIMUM’а Михаилу Козыреву. Они знали, к кому шли. И знали, на что шли.
Козырев незадолго до этого вернулся из Америки. Днем изучал радиобизнес в калифорнийском колледже, по вечерам вел на местной станции программу о русском роке «Music For Bolsheviks And Babooshkas». Возвращение на Родину повергло Козырева в шок. Музыка, которую он слушал на всенародных рок-сходках и в телепередаче «Взгляд», оказалась никому не нужна. В телевизоре и на стадионах поселились другие люди. Лучшее, на что могли рассчитывать герои русского рока, – это концерт в ночном клубе перед двумя сотнями посетителей. Музыкант, не являвшийся Аленой Апиной, не имел ни единого шанса. В запасниках радио MAXIMUM Козырев обнаружил диск «Агаты Кристи», изданный компанией «Уральский электромеханический завод» тиражом 500 экземпляров, и долго ломал голову: нужно ли ставить в эфир песню «На тебе, как на войне». Знающие люди его отговаривали: «Ну что ты прицепился к этим уральским упырям?»
Месхи и Ланде был нужен именно такой человек: верный идеалам молодости и готовый ради них на все. Месхи и Ланда рассказали этому человеку, что они – опытные промоутеры, устраивали концерт Гребенщикова в Израиле. Судя по их тону, ничего круче концерта Гребенщикова просто не могло быть в природе. По мелочам они размениваться не собирались. Предложили организовать под эгидой радио MAXIMUM рок-фестиваль невиданного размаха. Что-то вроде российского Вудстока. Фестиваль, где тысячи людей вышли бы на бескрайнее поле, поставили палатки, развели костры и ночами, не отходя от сцены, любовались бы звездным небом. Чтобы светило солнце и лил дождь, чтобы продолжалось это несколько дней, чтобы приехала, почуяв запах свободы, западная звезда. Хотя бы Ник Кейв – почему нет?
В то, что подобный фестиваль может в принципе состояться, не верил никто – кроме них троих. Учредители радио MAXIMUM боялись, что случится Ходынка. Музыканты боялись, что населению они не нравятся и им придется петь в пустоту. Городские власти неизвестно чего боялись, но разрешения на организацию массового мероприятия под открытым небом не давали, пришлось переносить все в спорткомплекс «Олимпийский». Израильские промоутеры не боялись ничего, пока за сутки до фестиваля не отказался выступать «Наутилус», и возникло подозрение, что зрители потребуют возврата денег. За день до фестиваля также обнаружилось, что охранять покой зрителей и музыкантов некому, а администрация «Олимпийского» отказывается убирать кресла из партера. Все висело на волоске.
На следующий день, в 17.00, на сцену «Олимпийского» вышла группа «Ва-Банкъ» и спела песню «Черное знамя». Питерские «Странные игры» с перепугу отыграли программу в три раза быстрее обычного и молча убежали со сцены. Из «Браво» накануне ушел солист Сюткин, и группа решила вывести по телефону из Лос-Анджелеса поющую Агузарову. Связь давала пятисекундную задержку, им пришлось ограничиться единственной песней, спетой Хавтаном. Гарик Сукачев играл в чехарду с музыкантами и едва не свалился со сцены. Закрывавшая фестиваль «Агата Кристи» настраивалась сорок минут. Партер все равно оказался стоячим. Количество сломанных кресел исчислялось сотнями. Отсутствия «Наутилуса» никто не заметил. Стадион ревел от восторга. Трое отцов-основателей чувствовали себя королями.
Месхи и Ланда потеряли на фестивале круглую сумму. Просто не смогли правильно составить смету. Не учли, что администрация зала для незнакомцев взвинчивает цену за аренду до небес, а пожарникам принято давать взятки. На концертах в Израиле таких проблем решать не приходилось. На следующий год «Максидром» не состоялся.
Не потому, впрочем, что организаторы не смогли оправиться от финансовых потрясений. Просто авторитет, заработанный ими на первом фестивале, удалось конвертировать в более ощутимые дивиденды. Участники первого «Максидрома» отправились на щедро оплачиваемые гастроли. Месхи и Ланда катали по стране грандиозный тур, в результате которого страна проголосовала и не проиграла. Не участвовавший в предвыборной гонке Козырев что есть сил укреплял позиции родной радиостанции. Все у них получилось. Всенародно избранный президент получил необходимый процент голосов. MAXIMUM стала самой популярной молодежной станцией в двух столицах.
Очередной «Максидром» состоялся годом позже. И устраивали его уже не простые израильские промоутеры. Ланда и Месхи, оказавшиеся в составе президентской рати, стали хозяевами крупнейшей шоу-структуры «Rise-Лис’С». Музыканты пересели с «шестерок» на джипы. На «Максидроме» они по традиции выступали бесплатно. Но на первом фестивале, скорее, делали это за идею, на втором – скорее, от хорошей жизни. Потому что могли себе это позволить. Случившийся в 1997 году фестиваль превратился в съезд победителей.
«Максидром-2» начался с программной речи «ЧайФа»: «Аксакалы в Уральских горах говорят: «Правильно начнешь – хорошо кончишь». Сцену украсили исполинскими металлоконструкциями, по которым прямо во время концерта ползали сварщики в желтых касках. За несколько часов до начала басист Линды прищемил дверью палец, и заявленная в программе певица вылетела с фестиваля. «Мумий Тролль» приехал из Лондона без ритм-секции, надеясь отыскать басиста и барабанщика в Москве. В итоге Лагутенко остался курить в кулуарах. «Грин Грей» протараторил речь с благодарностями в адрес Бога и взорвал сцену фейерверком в финале песни «Под дождем». Впервые выступила малоизвестная команда «Сплин». Хедлайнером фестиваля неожиданно стал Чиж. Его программа закончилась никому не известной вещью «Урал Байкер Блюз», которая затянулась на пятнадцать минут.
Накладок и неувязок на «Максидроме-2» было предостаточно. Афишу приходилось перекраивать прямо по ходу концерта. О том, что фестиваль будет закрывать именно Чиж, стало известно примерно за час до финала. Тем не менее – все билеты были распроданы за неделю до фестиваля. Все убытки, которые принес первый фестиваль, оказались с лихвой перекрыты коммерческим успехом второго. Ради коммерческого успеха в свободное от «Максидрома» время им приходилось идти на компромиссы, но, по крайней мере, о конфронтации с попсой никто уже не вспоминал. Ланда и Месхи проводили всероссийский тур Аллы Пугачевой и издавали на своем рекорд-лейбле Софию Ротару. Не участвовавший в подобных проектах Козырев сам постепенно становился рок-звездой. Его портрет застенчиво и строго смотрел со страниц всех газет. Его имя мелькало в рок-ориентированной прессе не реже имен Кинчева или Шевчука. Большой бизнес диктовал им свои правила. Из третьего «Максидрома» нужно было делать настоящее шоу. Не романтическую тусовку под открытым небом, а мощное зрелище, с декорациями, пиротехникой и спецэффектами. Не бороться за идеалы, а просто взять и убрать всех. В «Олимпийском» начали монтировать вращающуюся сцену.
На «Максидроме-3» «Ногу свело!» спели дуэтом с Натальей Ветлицкой. Маша Макарова, впервые выйдя на большую сцену, расплакалась. Когда Кинчев запел песню Цоя «Спокойная ночь», партер опустился на колени. Вращающуюся сцену крутили спрятанные грузчики. После выступления Сукачева стэйдж-менеджер Гройсман заорал грузчикам: «Поехали!» Ударник «Ляписа Трубецкого» принял команду на свой счет и начал лупить по барабанам. Пауза между выступлениями Сукачева и «Ляписа» составила 36 секунд. Главной интригой фестиваля стала необъявленная битва «Мумий Тролля» со «Сплином». Лагутенко, ломаясь и ёрничая, растянул первый куплет «Дельфинов» минут на пять, доведя зал до исступления. В конце песни раскинул руки и произнес: «Я пришел к вам с миром!» На песне «Сплина» «Бонни и Клайд» вспыхнули тысячи зажигалок. Александр Васильев меланхолично прокомментировал: «Какое красивое звездное небо сегодня...»
Такого праздника столица еще не видела. Обалдевшие от счастья музыканты разрисовали нецензурным граффити гримерку «Олимпийского», приготовленную для приема VIP-гостей теннисного Кубка Кремля. Телевидение показывало фрагменты фестиваля с утра до вечера. Сделать более впечатляющее шоу значило бы прыгнуть выше головы. Они готовились сделать это через год.
Через год команда основателей рассыпалась на части. Летом 1998-го Козырева уволили с радио MAXIMUM. Через месяц случился кризис. Еще через полгода Козырев открыл «Наше радио», по формату полностью совпадающее с концепцией «Максидрома». В стане организаторов воцарилась растерянность.
Если пилот самолета выходит в салон попить воды, самолет не должен немедленно рухнуть на землю. Если штурман идет на берег за папиросами, корабль не должен пойти ко дну. Если уход одной из ключевых персон в руководстве предприятия ставит его на грань краха, значит, недорого это предприятие стоит. Даже если это была очень важная персона. Четвертый «Максидром» делали для того, чтобы доказать, что фестиваль в принципе жизнеспособен. Решили взять не умением, а числом. Пригласили сразу 20 групп, поставив тем самым рекорд по количеству участников. Не слишком-то надеясь, что снова случится праздник.
На «Максидроме-4» «ЧайФ» впервые сыграл «Аргентину – Ямайку», Tequilajazzz спела дуэтом с DJ Митрофановой, IFK – с VJ Туттой Ларсен. Земфира без сопровождения пропела полкуплета песни «Ариведерчи» и пообещала вернуться через год. Продюсер группы «А-мега» Андрей Шлыков предложил выставить «по бартеру» лазерное шоу. «А-мега», вылетающая на гастроли в Нижневартовск, развернула самолет, отыграла вживую две песни и под дружный свист ретировалась со сцены. За кулисами «Максидрома» была замечена Алена Апина. Козырев на фестивале не появился.
«Сейчас «Максидром» – это как Олимпийские игры в древности. Мы хотим, чтобы на время фестиваля были забыты все конфликты, все распри, – говорит нынешний программный директор радио MAXIMUM Михаил Эйдельман. – Мы не можем позволить себе экспериментов. «Максидром» – это раскрученный брэнд. Если «Кока-Кола» начнет выпускать под своей маркой минеральную воду, ее продажи упадут до нуля».
Участников нынешнего фестиваля отбирали как никогда тщательно. Никто не получит за выступление никаких гонораров – приглашение на фестиваль ценится гораздо выше конвертов. Престиж «Максидрома» сомнению не подлежит. Каждый год 1 января люди, продирая глаза, плюются, но смотрят концерт «Песня-NN». Каждый год по весне люди отправляются покупать билеты на «Максидром».
Олимпийские игры начинались с хартии идеалиста Пьера де Кубертена. Главное – не победа, а участие. Быстрее, выше, сильнее. Сейчас олимпийские надежды подсыпают друг другу в чай запрещенные препараты и нанимают бандитов, чтоб переломать сопернику ноги. Но раз в четыре года собираются вместе и выходят на беговую дорожку. Потому что Олимпийские игры – это слава и самое дорогое рекламное время в телевизионных трансляциях.
«Максидром» когда-то начинался с прекрасной мечты о празднике под звездным небом, объединяющем всех и вся. Сегодня участники фестиваля льют друг на друга ушаты грязи. «Московского рока не существует. После «Машины времени» нет ни одной группы». Это Александр Васильев из «Сплина». «Если уж разбираться, то все мы – говно. Просто есть кучки побольше, а есть поменьше», – резюмирует Вячеслав Петкун, лидер «Танцев минус». 20 мая эти люди забудут дрязги и соберутся на одной сцене. Потому что фестиваль будет снимать ОРТ. Потому что «Максидром» – это хорошо продающаяся торговая марка. Машина, которая движется вперед, невзирая на личные отношения пассажиров. Запустить такую машину нелегко. Возможно, устроить в России Вудсток было бы гораздо проще.