Понаехали тут: как Будапешт встречает беженцев из Сирии, Косово и Афганистана

Согласно Дублинскому соглашению, беженцы, попавшие на территорию Венгрии, изначально должны были отправляться во временные лагеря, чтобы пройти регистрацию. Именно эти лагеря и стали главным камнем преткновения — беженцы не хотят регистрироваться в Венгрии и оставаться в местных лагерях, а хотят следовать дальше, в Австрию и Германию. При этом власти их не пускают дальше Венгрии, следуя условиям Дублинского соглашения. Как только Германия заявила, что она готова принять беженцев, граница между Австрией и Венгрией открылась, чтобы мигранты смогли беспрепятственно продолжить свой путь. На прошлой неделе тысячи людей оказались в Будапеште перед вокзалом Келети в ожидании своей участи.

Беженцам помогает гражданское общество в лице множества волонтеров — как венгров, так и экспатов. К ним также присоединяются туристы и люди, специально приехавшие из других стран, чтобы помочь. В Будапеште существуют две группы волонтеров: Migration Aid и Segítsünk együtt a menekülteknek!, а также несколько англоязычных групп без официального названия. Их задача — помочь беженцам самым необходимым во время их транзита через Венгрию, в зависимости от потребностей: информацией, едой, одеждой, предметами гигиены, билетами на поезд. Корреспондент «Афиши» в Будапеште поговорил с людьми, которые не остались равнодушными.  

На вокзал Келети мы с друзьями пришли с нашими барабанами, чтобы развеселить детей. Мы состоим в международной группе Rhythms of Resistance — это такая политическая самба барабанов. Мы посещаем демонстрации, протесты против социальной и климатической несправедливости. В Будапеште мы поддерживаем разные группы, начиная с бездомных, рома, заканчивая ЛГБТ и женщинами. В Rhythms of Resistance нет иерархии, нет лидеров, мы придерживаемся либертатных принципов. Музыкой и карнавалом, ритмами самбы в нашей модификации мы изменяем атмосферу демонстраций. Мы можем взбодрить нудные мероприятия или напряженные ситуации.

Мы принесли на вокзал еду, игрушки, общались с детьми. Я давно интересуюсь темой беженцев, миграции и границ, пять лет назад я сотрудничала с Migrant Solidarity. Первыми, кого я встретила на вокзале Келети, были люди из Бангладеш, там также находятся выходцы из Афганистана, из Пакистана, Ирака. Когда я приходила на Келети — наверху протестовали мужчины, а женщины и дети находились внизу, охраняли вещи. Вот такое распределение ролей, такая структура общества. По-видимому, большинство из них — представители среднего класса, люди с образованием. Кто-то рассказывал, что члены их семей уже живут в Западной Европе.

У них другой цвет кожи, они не говорят на иностранном языке, еще и без крыши над головой, правительство им не помогает, поэтому роль помощников взяли на себя обычные люди. Волонтеры обеспечивали их едой, водой, одеялами. А государство снимает их с поездов и автобусов, отвозит в лагеря, где есть еда и условия для выживания, а не для жизни. В Будапеште ими занимаются волонтеры Migration Aid, они организовали склад и раздачу одежды и еды, начали распространять информацию о том, что еще нужно и куда это везти. Насколько я видела, беженцы встречали все с благодарностью, хотя они, безусловно, расстроены тем, что на них так давят и что они застряли на вокзале.

Я читаю то, что появляется в СМИ, и вижу, что люди путают понятия: не отличают мигрантов от беженцев. Беженец — это человек, которые убегает от небезопасной ситуации, ему безразлично, в какую страну он прибудет в конечном итоге, ему главное оказаться подальше от опасности. Люди бегут туда, откуда пришел сигнал «Мы готовы вас принять», как это сделала Германия.

Экономические мигранты приезжают по собственной воле, и у них есть возможность вернуться к себе домой в любой момент. Беженцы не могут себе этого позволить. Есть среди тех, кто добрался до Венгрии, люди из Косово и Сомали, которые не хотят здесь оставаться. Они знают, что здесь ни у кого нет ни желания, ни ресурсов интегрировать их в венгерское общество. В Венгрии большая бедность, особенно на востоке, люди падки на популистские речи правых партий и правительства. Я слышала, что в регионах беженцам раздавали флаеры, как вести себя в Венгрии: не смотрите на наших девушек, не плюйте на улицах и т.д. А местный врач отказывался их лечить, говоря, что после этого никто из его села к нему не придет на прием. Политики используют национализм в своих целях. Но и отзывчивых людей много.

Ситуация меняется постоянно: Германия с Австрией на днях сообщили, что готовы принять беженцев, люди могут выезжать — на поездах до границы, оттуда пешком через границу, где их встречают австрийцы с едой, одеялами, автобусами. Но кризис на этом не закончится. На границе сейчас много людей. Скоро они будут здесь — и все начнется заново.

Проблема с беженцами не вчерашняя, они переходят границу уже довольно давно, просто раньше они перебирались небольшими группами, и на это так бурно не реагировали. Но уже в июле работал лагерь для беженцев в венгерском городе Дебрецене и были волнения. А когда в конце августа я вернулась из отпуска, ситуация уже накалилась.

Migration Aid каждый день публикует список того, что нужно беженцам. Я его прочитала, перебрала вещи своих сыновей, нашла одеяла, подушки. Люди несли так много вещей, что волонтеры не справлялись с тем, чтобы все это распределять. По дороге на вокзал я проходила мимо арабско-турецких парикмахерских, они были заполнены людьми, которых бесплатно брили и стригли. В местной пиццерии была огромная очередь, здесь уже люди за деньги покупали еду. Я также видела хостел, который принадлежит туркам, в котором приняли семьи с детьми.

Перед вокзалом на площади стоят молодые сильные ребята, у них неместная внешность, и у людей, подверженных исламофобии, они вызывают страх. В фейсбуке я натыкалась на разную полемику, кто-то делился новостями из российских изданий, что это члены ИГ и грядет развал Европы, но я это просто игнорировала. Я тоже мать, я пошла на вокзал помочь другим матерям.  

Когда я спустилась в переход, где они находятся, то увидела более ста детей, многие из которых совсем маленькие. Одна женщина заметила, что я принесла одеяло, подбежала ко мне за ним, дети увидели сладкое и тоже прибежали. Это произвело на меня сильное впечатление. Я решила уйти, пока на меня совсем не навалились, и все оставшиеся вещи отдала волонтерам.

Мне показалось, что будапештское гражданское общество сейчас довольно активно: в интернете даже можно заказать воду и соки прямо с доставкой к вокзалу. В один день Migration Aid даже написали у себя в группах, что больше ничего не требуется. Но в пятницу пошел дождь — и я решила снова пойти на вокзал, чтобы отдать еще детскую одежду. Я спустилась в переход, там было грязно, но дети бегали, улыбались, смеялись, а волонтеры-иностранцы с ними что-то рисовали. Сверху была молодежь, которая по-прежнему пыталась понять, что им делать, куда вести людей. Уже была информация, что пора идти в Вену пешком, что там примут.

Я подошла к матери, у которой дети примерно такого же возраста, как мои, она приняла все, хотя у нее рядом уже стояли пакеты с вещами. Но ведь там невозможно устроить стирку, поэтому все донашивается до последнего, а потом выбрасывается. И ведь не знаешь, что может понадобиться, погода постоянно меняется.

У меня состоялся разговор со знакомой, которая давно переехала сюда, тоже не от хорошей жизни в своей стране, но она мне сказала, что старается мимо вокзала вообще не ходить. Мол, ей страшно и хорошо бы эти люди поскорее исчезли. И еще она сказала, что исламское общество воинственное. Я пыталась объяснить, что это не так, что есть обстоятельства, в которых люди находятся, что есть война, когда дети ничего другого не знают, кроме нее, что нужно выйти из своей зоны комфорта и что подобное может случиться с любым из нас. Я вспоминаю, что моих бабушек раскулачили, одну посадили на поезд из Башкортостана, другую из Челябинска и сказали: все, дуйте отсюда. И они также уехали, и для них все началось заново.

Все, что сделала Венгрия: поставила к вокзалу пять туалетов и провела три крана с водой на более чем три тысячи человек. Конечно, жители Будапешта, у которых дома в том районе, плохо настроены, у них ощущение, что это какое-то наводнение. Но при этом я слышала, что многие венгры перевозили на своих машинах беженцев до Австрии.

Но канал беженцев не закрыт, сегодня я читала, что приехали еще 500 человек. Пока это не урегулируют, все будет продолжаться.

Я с самого начала слежу за всеми этими новостями, по венгерскому телевидению только и говорят, что о ситуации с мигрантами, идет невероятное нагнетение. И вот я дома перед телевизором меняю подгузник своей младшей дочери, кормлю свою семью, а перед вокзалом Келети сидят целые семьи, там тоже дети, и ждут, когда же их пропустят ехать дальше.

Я не могу равнодушно смотреть на то, что происходит в Сирии, так уж вышло, что их беда мне не чужая. Во время геноцида армян многие находили убежище в Сирии, там принимали тех, кто был вынужден бежать. Я знаю сирийских армян и не могу оставаться в стороне, мне теперь  тоже хочется как-то помочь.

Один наш знакомый ездил на вокзал Келети и потом рассказывал, что дети буквально набрасывались на сладости, которые он им привез, — я бы не выдержала такого зрелища, так что я не поехала туда сама. Я пошла в магазин и купила санитайзер, детское питание, влажные салфетки, дома нашла одеяло, которое мы использовали для пикников, еще что-то, во что можно укутаться, и мой муж все это повез на вокзал. Потом делился впечатлениями: люди подходили, брали только то, что им было нужно, благодарили, все выглядят прилично. Там явно находятся представители среднего класса, я читала, что несколько тысяч евро им стоит добраться до Европы. В волонтерских группах в фейсбуке публиковали списки того, что требуется на вокзале, и правила поведения. Например, нельзя просто посадить беженцев к себе в машину и отвезти их в Австрию — полиция может это расценить как пособничество в перевозке нелегалов.

В прошлую пятницу вечером беженцы решили идти пешком в Вену. Путь вдоль трассы пролегает как раз через пригород, в котором мы живем. Я еще раз зашла в магазин, забрала дочь из детского сада, и мы поехали в сторону трассы, чтобы раздать людям воду, молоко, булочки. Путь, который обычно у нас занимает пять минут, на этот раз занял все 50 — стояла жуткая пробка. Мы припарковались и попробовали догнать толпу, я видела только ее хвост. По периметру трассы стояли венгры, многие с детьми, они все протягивали людям что-то съестное. Меня это потрясло! Такое единение. А тут столько людей, которые хотят помочь. Мне было важно, что моя дочь это тоже увидит, она сама выбирала среди своих игрушек и одежды то, что она отдаст другим. У меня в семье было принято помогать тем, кто в этом нуждается. Я помню, что в конце 80-х в Ереване было множество бедных семей и моя мама часто для них что-то готовила, а когда было землетрясение в Спитаке, мой папа ездил разбирать завалы.

Для меня это показатель, что люди, рискуя своей жизнью и жизнью своих детей, все равно отправляются в такой тяжелый путь, через несколько стран, за безопасностью и другой жизнью. 

Мы с дочкой не догнали толпу беженцев, но репортеры, которые возвращались к своим машинам, нас заверили, что у них уже все есть. Бутылки с водой валялись вдоль дороги, видимо, им было тяжело их нести. Но все, что мы купили, все равно пригодится новым беженцам — они прибывают в город каждый день.

Разумеется, я следила за всеми новостями, смотрела эти ужасные видео и фотографии, подписалась на обновления с Би-би-си и разных других источников. Я не пошла волонтером на вокзал, я была в роли наблюдателя, я хотела это снимать и рисовать. Офис, где я работаю, находится недалеко от вокзала Ньюгати, я видела людей, которые целыми днями сидят на лужайке. Я несколько раз приезжала на вокзал Келети, была в переходе, где люди находятся, он абсолютно чудовищный. Меня поразили дети, которые не понимают, что с ними происходит. У них в это время просто продолжается детство, они способны наслаждаться ситуацией в любых обстоятельствах. Вот они играют в мяч, а рядом на полу спят люди. Это потрясающе. Для нас это очередные бездомные, которые лежат в переходе. Но увидеть жизнерадостность рядом с этим — это удивительно.

Я приходила, смотрела на всех, но я не смогла заставить себя начать рисовать или делать фотографии: передо мной люди — и это не зверинец. 

Я видела заголовки, что то, что сейчас происходит, сравнимо с миграцией времен Второй мировой войны. Мне кажется, что это такие ассоциации, мимо которых никто из нашего поколения не может спокойно пройти. Да, мы уже другие люди, у нас другие взгляды на военные события, которые даже сейчас происходят, но мне все равно врезался в память этот заголовок — и как-то не по себе.

Мне кажется, что сейчас важно рассказывать истории тех, кто находится на этом вокзале. Это помогает избежать агрессии по отношению к тем, кто приехал за помощью. Если смотреть на людей как на опасную толпу, то это ничего не вызовет кроме агрессии, которая в свою очередь провоцирует дальнейшую агрессию.