История архитектора, которая стала капитаном яхты

Ольга Хохлова, 33 года

Кем была: архитектор

Кем стала: мореплаватель

Я родилась и окончила школу в Сочи. Потом поехала учиться в МАрхИ и осталась в Москве работать архитектором; думала получать дополнительное образование за рубежом. Тут как раз открылась «Стрелка», которая могла предложить все, что я искала за границей, и я решила туда поступить. Сразу же после окончания института мне поступило предложение от его попечителей Ликина и Шапиро. С тех пор я работала в их бюро Wowhaus; был еще период, когда я вернулась на «Стрелку» — в «Стрелка Консалтинг», потом опять был Wowhaus.

Любовь к морю определяет мои детские воспоминания о Сочи. Тогда парусный спорт был в упадке, но, когда я переехала в Москву, мамин двоюродный брат устроился преподавателем парусного спорта для детей в Адлере. Мы его навещали, он нас катал, ничего не объясняя про мореплавание, но я поняла, что мне самой хочется научиться управлять лодкой. Я все время откладывала это на потом. Но однажды маме сказали, что ее брат утонул во время возвращения с гонки под Туапсе. Так я осознала, что откладывать поздно, а человека, который мог бы меня научить, больше нет. 

Однако у коллеги на работе обнаружился знакомый с лицензией на управление яхтой — он мне объяснил, как устроена вся система. Я узнала про две основные школы — британскую Royal Yachting Association и американскую International Yachting Training. Мне больше приглянулись британцы — там есть первая ступень, по которой нельзя получить в аренду яхту, зато она позволяет стать членом команды. Я сразу пошла учиться на следующий уровень, который дает возможность ходить на яхте в светлое время суток в знакомых водах: это прибрежное плавание, не океан. Теорию решила изучить сама, а на практику поехала в Грецию. Готовилась к школе в ближайшем Подмосковье: нашла преподавателя, тоже девушку, и ездила каждые выходные на Пироговское водохранилище. В Греции со мной занималась пара британцев и их дети. Там нет экзаменов как таковых: заселяешься на яхту, неделю ходишь в плавание, живешь на лодке и познаешь все тонкости — швартовку, якорь. Они смотрят, как ты это делаешь, ведется табель, и по его итогам дают рекомендацию. Мне было тяжело из-за языка: все задания раздавали на английском, я ночами учила термины. 

На следующий год мы с друзьями решили идти на Балеарские острова. Я уволилась и на три месяца погрузилась в морскую жизнь. Первый мой самостоятельный выход в море был в качестве помощника. Я старалась максимально проявить свои знания, хотя ответственность была не на мне. Тогда я четко осознала, что ходить на яхте — то, чем я хочу заниматься всю жизнь. И было мне от этого счастье, которое длится до сих пор. 

Во второе плавание я уже была старшей на лодке. Мне досталась яхта длинной 54 фута — достаточно большая для новичка. Был высокий сезон, задача усложнялась необходимостью маневрировать гигантской посудиной среди других кораблей. У меня был экипаж из трех девушек одного возраста, и они были нулевые, то есть ни разу не ходили в море. Я не только работала шкипером, но также должна была объяснять им, что делать. Было и классно, и страшно — в итоге получилось найти баланс между стрессом и удовольствием. 

С девчонками мы крепко подружились, потому что в море люди раскрываются. Там нет интернета, информация из внешнего мира доходит очень плохо, ты полностью погружен в момент здесь и сейчас. На второй день тебя буквально отпускает, и люди проявляются такими, какие они есть на самом деле. К тому же лето, все ходят без одежды — ты видишь настоящую суть человека. Недельный отдых на яхте стоит месяца валяния на побережье у моря. Если у кого-то есть неделя на перезапуск, то я всем рекомендую отправиться в плавание.

Бывает, кто-то из участников экипажа сходит на землю, потому что не выдерживает давления, ведь яхта — это замкнутое пространство. Те, кто идет поперек команде, сами понимают, что им будет проще на суше. Как я сказала, на воде сходит шелуха и все становятся более терпимыми друг к другу. Включается инстинкт самосохранения: вас восемь человек и вы как будто одни на всей Земле — вы сильно зависите друг от друга и понимаете, что без команды не справитесь. Важно выжить всей стаей — не тебе одному в ней, а группе. Мне, наверное, повезло — откровенно неприятных людей в своей морской практике я не встречала. Может, просто я во всех стараюсь разглядеть хорошее. Я не идеалист, но мне нравится слушать. Окружающие понимают, что могут мне довериться, поэтому тоже стараются показать себя с хорошей стороны.  

Мое первое столкновение со штормом произошло в Греции: переход был короткий, но там есть ветер мельтеми, который продувает все острова, и мы попали в него, когда уже далеко отошли от берега. До ближайшей бухты и до Миконоса — нашей конечной цели — плыть было одинаково. Мы все-таки рискнули пойти до Миконоса. Волна шла неподходящая, боковая. Лодку качало влево-вправо, вода захлестывала за борт, я переживала за экипаж. Все надели спасжилеты, паруса мы убрали и шли под мотором. Внизу всех бы стошнило, а наверху могло смыть, поэтому я посадила экипаж и пассажиров в центр яхты. Мы достали бутылку рома, который, как ни странно, помогает при укачивании, и весело, с песнями, добрались до пункта назначения.  

Ходить в море — значит учиться до конца жизни. Сломаться может что угодно. Чем длиннее переход, тем он рискованнее. Опасна даже не погода, потому что капитан всегда руководствуется прогнозом и мало найдется идиотов, которые попрутся в открытую воду в шторм, а то, что рассчитывать приходится только на себя, лодку и команду. Судно может утонуть по миллиону причин. Недавно был случай: отвалился киль, лодка потеряла центр тяжести, мгновенно перевернулась, весь экипаж погиб. Можно наткнуться на контейнеры, упавшие с перевозчиков, получить пробоину. Может сесть на мель. Береговая охрана, конечно, прослушивает сигналы бедствия. Во многих странах это как волонтерская работа — люди раз в неделю работают спасателями. Например, принц Уилльям — вертолетный спасатель в береговой охране, и вдвойне счастливы те люди, которых спас член королевской семьи. 

В этом году я решила, что буду повышать свой уровень: я хотела включить в свой опыт океанский переход. От хождения по морю он отличается примерно всем. Например, есть приливы и отливы, которые на Средиземном море не замечаешь. Волна в океане настолько длинная и большая, что тебя не качает, а поднимает на гору — там очень большие массы воды. На море ты видишь берег — это успокаивает психологически. А океан — это стихия, ты чувствуешь себя песчинкой по сравнению с ним. Появляются мысли о том, что все устроено на Земле логично и ты просто выполняешь свои обязанности. 

Сейчас я хочу пересечь Атлантический океан — это очевидный выбор для тех, кто хочет развиваться в круизном плавании. Я устроилась на перегон новой лодки — катамарана, который построили во Франции и ведут до Майами. Нам сказали, что приплыть она должна «…в лучшем состоянии, чем была». Перегон — работа специфическая. Катамаран весь заклеен, в чехлах, с ним надо обращаться очень аккуратно — требования безопасности выше, чем обычно. Стартовали мы из Ла-Рошеля, прошли Бискайский залив. Среди яхтсменов у него дурная слава — там много людей погибло, поэтому мы долго ждали окно. Сейчас стоим в Кашкайше. Из-за того, что лодка новая, вылезло много конструктивных косяков — нас в данный момент чинят. До Майами идти примерно 3–4 недели, но вообще все зависит от ветра, потому что мы идем под парусом. Мне нравится эта неопределенность: у тебя вроде есть цель, но когда ты к ней приблизишься, непонятно. Возможно, Рождество отметим на воде.

С Москвой у меня отношения сложные. С одной стороны, там остались мои друзья и люди, которые меня вдохновляют, город меня сформировал. С другой, я все больше понимаю, что для меня гораздо важнее планета, чем отдельные города и страны. Мне неважно, где жить, потому что вся моя жизнь будет связана с исследованиями океана. Я выбрала этот путь, чтобы перестать бояться неопределенности. 

Денежного дохода у меня нет, и это страх, который может захватить. С другой стороны, понятно, что я могу вернуться в Москву и снова пойти работать архитектором, однако от этого я отказалась сознательно. Мои морские приключения заставили меня переживать за здоровье: в море я повредила руку и четыре дня не могла ничего делать. А все остальное я в состоянии контролировать. Самое страшное — это смерть. Я в блокнотике себе написала, какие страхи надо побороть: страх одиночества, страх бедности, страх неудачи. От двух я уже избавилась. Теперь я знаю, что в любой ситуации можно взять себя за шкирку и поправить свое материальное положение. Одиночества я тоже больше не боюсь. Сейчас я уверена, что все будет хорошо.