Мамо, не горюй

Худшее, что может случиться с человеком в России 2009 года, — это если человеку дадут премию. Или главный приз на международном конкурсе. Или хотя бы пошлют на этот конкурс. Человек немедленно узнает о жизни много нового: кто и сколько занес за победу, как тайно сговорились друг с другом члены жюри и ка­кой политтехнологической интригой Суркова на самом деле все это объясняется. Человеку припомнят его политические взгляды, имена герл- и бойфрендов, фразы, ­сказанные по другому поводу в давнишних интервью. Будет поднят и вопрос гражданства или паче чаяния национальности — особенно если по этому пункту есть кон­такты со странами СНГ, страшнее которых, известно, в мире нет. Процедура фейс­контроля устроена так, что пройти ее невозможно: будь ты певцом Биланом, писателем Елизаровым или художником Беляевым-Гинтовтом, компрометирующая статья найдется — как правило, из озвученного Кинчевым списка «педерасты, наркоманы, фашисты, шпана». Понимала ли это 21-летняя певица Анастасия Приходько, когда выходила на российский отборочный тур «Евровидения», по этому ли поводу она кусала перед камерой губы и еле сдерживала слезы? Так или иначе — ей выпал счастливый билет.

Отношение к конкурсу «Евровидение» у российской публики сводится к двум крайностям: «идиотское развлечение для идиотов» и «оле-оле-оле-оле, Россия, вперед!». Между тем не все так однозначно. С тех пор как Россия впервые вывезла на дряхлый и скучный эстрадный конкурс певицу Юдифь, «Евровидение» несказанно приободрилось и ожило: теперь это нечто среднее между футбольным матчем, игрой «Кто хочет стать миллионером?» и дискотекой в турецком отеле all inclusive (только декорации побогаче). В общем, зрелище не более и не менее идиотское, чем любое телешоу, — но ужасно азартное; тем более что политические хитросплетения вокруг конкурса становятся все хитрее и сплетеннее. Музыка — самое скучное, что есть на «Евровидении»: ну ей богу, кому интересен вокальный диапазон певицы из Мальты — когда Норвегия посылает на конкурс белоруса, грузины сочиняют диско-хит про ­Путина, а Британия, напротив, отправляет композитора Уэббера с Путиным встречаться. А отборочный российский тур выигрывает 21-летняя девушка с песней «Мамо» на украинском языке.

К Анастасии Приходько можно предъявлять миллион претензий — особенно если в вашей картине мира любой чих является следствием заговора врагов России (среди которых Украина и Грузия делят желтую майку лидера), украинское государство существует лишь затем, чтоб насолить России, а в конкурсе Евровидения голосуют не за песни, а за Россию или против нее, то есть если ваша картина мира совпадает с той, которую долгие годы создавал Первый канал (справедливости ради всеобщая уверенность, что результаты всенародного голосования непременно должны быть подтасованы, возникла в головах публики без прямой подсказки Первого). Сей­час Первый в качестве организатора конкурса одним махом прыгает на все грабли, что сам же долгие годы расставлял, — и эта отчаянная смелость вызывает уважение; но вообще-то, до чего ж мы докатились, если полстраны всерьез спорит о том, может ли представлять страну песня на украинском, написанная грузином и эстонкой. Может, может, в этом нет никакой аномалии, страны, где это в порядке вещей, — не самые плохие на свете. Я даже в такой однажды жил.