Норма прибыли
Как открыть ресторан
Ресторанный критик журнала «Афиша» Светлана Кесоян, решив открыть свое собственное заведение, выпытывает у главных рестораторов Москвы их секреты. Лидия Корнева собирает информацию о десяти самых-самых ресторанах мира.
Хочу быть богатой. Но не ради праздности. Перспектива лежать на пляже совершенно не привлекает. Хочу стать богатой, чтобы никто и ничто не отвлекало от любимого дела, а дело, в свою очередь, освободило бы от рутины всех членов моей семьи.
Мое любимое дело – рестораны. Пишу про них волею судьбы каждые две недели. Посещаю рестораны каждый день. По два-четыре в сутки. Не думаю, что знаю про них все. Но иллюзию про «почти все» питаю. Из-за своей профессии я их редко хвалю, с большим азартом ругаю и всегда стою на стороне потребителя, то есть посетителя. То есть гостя или клиента – как хотите.
В общем, чего ходить вокруг. Чтобы разбогатеть, я хочу открыть ресторан. Свой собственный. Он – воплощение моей мечты о богатстве, свободе и любимой работе. Три в одном. Осталось только разобраться, как ресторан устроен изнутри. Что происходит там, куда нет доступа простому человеку. Как только я получу ответы на свои вопросы, я смогу открыть свой ресторан и сделать его лучшим на свете. Ради поставленной цели я обязуюсь не пороть горячку. Буду хладнокровно использовать служебное положение. Спрошу, что и как, у самых успешных и самых интересных рестораторов. Все пойму и сделаю еще лучше.
В мой успех, конечно, мало кто верит. Друзья крутят пальцем у виска. Знакомые затевают дискуссии. И все как один повторяют: «Куда ты лезешь?! Там же акулы, бронтозавры. Съедят и даже шкурки не выплюнут. Ресторанный бизнес – это не шутка. Бандиты, налоги, конкуренты, санэпидемстанции. Большие деньги, в конце концов! А у тебя даже по математике в десятом классе тройка была!» Это они на бизнес-план и бухгалтерию намекают. Что, мол, милые девушки тире нежные создания с тройкой по алгебре и геометрии и взбалмошным характером только и в состоянии пользоваться калькулятором и платья к ужину выбирать.
Платья, конечно, платьями, но, предположим, к Деллосу, Новикову, Табакову я с вопросом «С чего начать?» зайти смогу. Хочется также надеяться, что и про деньги, и про помещения, и про персонал они мне тоже все расскажут. А про другие секреты, если они не признаются, я сама догадаюсь.
Идея
Андрей Деллос – человек с французской фамилией, советским прошлым и художественным образованием. Окончательно прославился после того, как на пустом месте в центре города построил ресторан «Пушкинъ» и вот уже третий год принимает в нем президентов, олигархов, бизнесменов, светских львиц и даже обычных туристов. У Деллоса непоколебимая репутация: его боятся, уважают, не перечат ни в коем случае. В ресторанах Деллоса все тютелька в тютельку, комар носа не подточит, дорого и вкусно. Привлекательно с точки зрения идеи и ее буквального (даже слишком), тщательного исполнения.
В реальной жизни у Деллоса есть борода, усы и взгляд – жесткий, как сталь, и въедливый, как соляная кислота. Он встречает меня в своем кабинете, напоминающем часовую мастерскую. Старинные часы с маятниками и без мелодично бьют каждые тридцать минут. По правую руку от Деллоса стоит черный лаковый шкаф, похожий на буфет, весь в золотых инкрустациях: по дверцам расхаживают девушки, кажется, в кимоно. Раньше у него такого не было. На столе у Деллоса стопки бумаги, безупречно отточенные карандаши, масса мелких затейливых механизмов XVIII–XIX веков неизвестного мне назначения, еще один более-менее крупный прибор, с круглой шкалой, на ручке, дырка в середине, похож на морской барометр, компас XVI века и логарифмическую линейку в одном лице.
Деллос находится в умиротворенном настроении, пьет зеленый чай и с благодушным видом ждет вопросов.
– С чего надо начинать, Андрей Константинович?
– Лучше вообще не начинайте! Если ты не маньяк и не фанатик – не лезь! Ресторатор – это человек с депрессивными наклонностями. Он впадает в тяжелую депрессию, если что-то не так.
– Вы все-таки ответьте.
– Рестораны – это бизнес «ранетых» людей. Кто и когда их ранил – другой вопрос. Но лучше не начинайте. Слишком много потом страданий и воплей: «Почему ты меня не отговорил?!»
Деллос уже кричит. Довольно громко. Он меня, наверное, тоже за нежное и безмозглое создание принимает. А я на самом деле – кремень. Упрямая – что твой баран. Буду таранить стены, пока он мне не расскажет, с чего начать. Что решила, то и буду делать. Без воплей.
– И тем не менее – с чего же, собственно, начать?
– Ну если начинать, то с идеи. И она должна быть – гениальной.
Про идею я и так все знаю. У меня их не одна, а целых две. Но я про них Деллосу не скажу. Впрочем, он от меня откровений и не ждет. Он находится под властью идеи собственной. Деллос закидывает меня бумагой. На бумаге – потрясающей красоты завитушки. Цветы и листья, китайские остроугольные шляпы и зонтики – это фрагменты. Резьба по дереву.
– Я по пять часов в день не отхожу от компьютера. Рисую. Он явно собой доволен и гордится. С сожалением прячет уже прорисованный эскиз с листиками в папочку.
«Вот это называется – приехали», – до меня наконец доходит, что ресторана самого не то что нет, а совсем нет. Что место под него только-только разровняли бульдозеры. Они все лето расчищали стройплощадку в том же квартале, что и «Пушкинъ». А хозяин сидит и по пять часов рисует дверцы буфетов, любуясь на тот, что стоит у него за спиной. Он – «ранетый». Это точно.
Деньги
«Сколько нужно денег?» – казалось бы очень простой вопрос. Произносишь его вслух – и очень известные, а также не очень известные рестораторы меняются в лице. Замолкают. Скрипят зубами. Играют желваками. Делают скучно-утомленный вид. С усилием приходят в себя и затем бодро отвечают: «Коммерческая тайна», пускаясь в утомительные рассуждения об интеллектуальном воровстве. Другие, тяжело вздохнув, наводят тень на плетень про какую-то генеральную линию: «Нельзя все просчитать заранее». И могут еще минут сорок рассказывать про нерентабельность пионерского задора в бизнесе. Тема денег – очень конкретная. Люди тоже – конкретнее не бывает. Ворочают миллионными проектами последние десять лет. Имеют (все как один) репутацию. Осваивают нешуточные инвестиции. Но вид отсутствующий, глаза в сторону. Без цифр. «Приблизительно так...», «порядок такой-то» – вот максимум, на который чаще всего с ними можно рассчитывать. Тут даже служебное положение не помогает. А если все-таки точные цифры прозвучат, жестко/слезно просят не называть имен. Я, конечно, понимаю почему. Налоги, проверки, конкуренция, черная/белая бухгалтерия – вещи, с которыми каждый борется сам. Посредством ли связей, посредством ли взяток, а чаще всего и тем и другим – секретное дело каждого. Пока сам не пройдешь этот путь от начала до конца, действительно – нельзя его просчитать.
По моим подсчетам, для того чтобы открыть скромный ресторан со вкусом, надо $200000. Минимум. Кассовая система стоит – от 10 тысяч. Система более-менее приличного кондиционирования – от $40000. Оборудование кухни и бара – от $50000. Остальное необходимо потратить на аренду, ремонт, зарплату персонала. При этом аренда с ремонтом съест большую часть. А повар в скромном, но хорошем ресторане должен получать минимум $400 в месяц. Минимальная ставка официантов – $150-200.
– В среднем мои рестораны стоят $1500 за 1 м2. Это без капитального строительства, фасадных работ, согласований, оборудования, инженерии, – раскалывается наконец Антон Табаков, владелец ресторанов «Антонио», «Мао», «Обломов», «Штольц», кофейни «Илья Ильич», клуба-ресторана «Шу». Мы с ним пытаемся говорить про деньги в бильярдной «Обломова». Табаков всячески пытается увести меня в сторону, и это то немногое, что удается из него выудить. При этом я ему, честно говоря, не верю. Он тратит на свои рестораторские прихоти явно больше, чем полторы тысячи. Он не открывал ресторан «Штольц» три месяца, потому что переделывал полы три или четыре раза, из-за того что его не устраивала фактура напольного покрытия. Жаловался, что доски скрипят и такое ощущение, что к ногам прилипают. А я вот, помню, ходила по ним – и ничего. Никаких таких ощущений не было, и к ногам ничего не прилипало.
И почему ресторан «Мао» переделывался два раза от и до? А потому, так просто, захотелось еще большего уюта и камерности. И почему, как ни придешь в «Антонио», так каждый раз на столе все новые штучки: вазочки, шелковые салфетки, колечки к ним, финтифлюшки – жизнь украшающие, но по сути своей абсолютно бесполезные. И как эти все капризы и причуды можно вместить в полторы тысячи за квадратный метр?
В общем, задавать им вопросы про деньги действительно бесполезно. Потому что деньги и страсти – прямо противоположные вещи. Спрашивать рестораторов про деньги – это все равно что спрашивать их про любовь.
Помещение
Про аренду помещения, похоже, пытать никого не надо. Здесь у меня самой имеется довольно большой опыт. Мои подруги, Маша и Наташа, два года назад думали открыть кафе. Мне они тогда отвели почетную роль консультанта. Гениальная идея, бизнес-план, оцененный по достоинству инвесторами, и деньги у нас были. Мы даже все поняли про оборудование кухни и поставки продуктов из самых дальних стран. Никаких проблем, набираешь номер, делаешь заказ, вносишь предоплату – и через несколько часов нужная черепаха в виде филе лежит в морозилке и ждет своего часа. Мы с Машей и Наташей даже придумали кухню устроить с окном, довольно просторную. Чтобы настроение у поваров было всегда приподнятое. Они также умудрились договориться о весомых скидках при покупке особо модных плит с духовыми шкафами в придачу. Оставалось всего лишь взять в аренду помещение. Стены, пол и крышу. На выгодных условиях. Мои подруги потратили на поиск помещения полтора года и в конце концов бросили свою затею, так и не успев ею насладиться в полной мере. Почему? Потому что нам предлагали руины, а денег на восстановление руин у нас не было. Или нам предлагали подвалы, а мы хотели большие окна. Помещения были разными, их смотрели пять дней в неделю, цены прыгали как мячики, и все время в большую чем нужно сторону, а документы с юридической точки зрения не оставляли места для гарантий.
– Места рано или поздно появятся, – обнадеживает меня Деллос. – Париж переполнен ресторанами, но, только свистни, и у тебя будет 10-15 выгодных адресов.
Деллос считает – Москва к этому рано или поздно придет. А пока те, кто начинал 10 лет назад, «гребут лучшее». С помещениями у Деллоса пунктик.
– Главная ошибка – люди подстраивают идею под стены. Надо всегда стены строить под идею.
Чувствуется, что он всей душой презирает тех, кто вынужден поступать иначе. Он неукоснительно следует своему принципу. Причем в гиперболизированном варианте. Под идею он получает даже не стены, а землю. Пустое место. Как только понимаешь, что ресторан «Пушкинъ» не был взят в аренду ни в виде руин, ни в виде затопленного подвала, в голову приходит еще одна элементарная мысль: мои подруги, я и Деллос, а вместе с ним другие серьезные рестораторы, – живем в параллельных мирах. Мы говорим на разных языках. Применяем разные категории. Они – Петры Первые, мы, скорее всего, – арапы. В общем, какие-то они ненормальные. Точно – «ранетые».
Персонал
Но на всякого не совсем нормального находится свой человек, живущий по правилам, и он в норме. Ему по должности положено. Вот, например, Медея Владимировна. Она управляет ресторанами для творческих людей: «Петрович», «Пронин», «Огород», «Мадам Галифе». Эту симпатичную женщину с твердым взглядом и привлекательно-хриплым голосом считают одним из лучших специалистов в области управления и персоналом, и кухней, и поставщиками. У Медеи Владимировны непоколебимая репутация самого трезвого и самого стабильного человека на свете. Она способна погасить самые беспробудные конфликты в ночь с пятницы на субботу одним своим появлением. Она заткнет за пояс любого бухгалтера с инспектором. С ней не спорят. Она человек дела. Как скажет, так и будет.
Медея Владимировна встречается со мной в почти пустом «Огороде», весь вечер еще впереди.
– Я каждый день лично проверяю, все ли в порядке в каждом ресторане. За столько лет все уже привыкли к моим требованиям, и мои помощники стараются все сделать правильно. Но мне важно посмотреть на все собственными глазами. То, что вижу я, не видит никто.
Дальше Медея Владимировна, не моргая, объясняет, что каждый вечер проверяет: под правильным ли углом повернут к залу телевизор, как чисто вымыты стаканы, досконально ли выглажены салфетки и не накрасились ли официантки сгоряча слишком густо.
– Я, наверное, совсем ненормальная, – подхватывает на лету мои подозрения Медея Владимировна, – но я вижу, сколько бармен налил в стопку: 50 или 40 г.
Еще она может поддерживать вкус селедки под шубой. Та, что в «Петровиче», подается уже лет пять.
– Надо, чтобы каждый день было так, как в первый вечер торжественного открытия. У меня суеверие: как начинали, пусть так и будет. Главное – это стабильность. Ее можно добиться ежедневным повторением. Кропотливо и занудно.
Я перемещаюсь в ресторан Аркадия Новикова «Бисквит». Аркадий Новиков – ветеран ресторанного бизнеса, с кулинарным образованием, владелец очень разных ресторанов: для богатых – «Царская охота», «Сирена», «Грандъ Опера», «Vаниль», «Сыр», «Узбекистан», «Кавказская пленница», и для бедных – «Елки-палки», «Кишмиш». В «Бисквите» я беседую с большим специалистом по персоналу Михаилом Петуховым, генеральным директором этого ресторана. Михаил с готовностью рассказывает про разные технические подробности. Его официанты разделены на группы по 2-3 человека: один – лидер, другие на подхвате. Так удобно обслуживать сразу несколько столов. Зарплата официанта $150-200 плюс чаевые. Чаевые не складываются в общий котел. Петухов категорически против подобной нивелировки личности. Текучка кадров есть, но за «Бисквит» официанты, в общем, держатся, в ресторанах Аркадия Новикова работать престижно. Факты жульничества практически неизвестны. Одного, правда, поймали. Случайно заграбастал карточку со скидкой. «Клиент может оставить на столе все что угодно». Предприимчивый официант стал пробивать чеки со скидкой и собственно скидку складывать в карман. Преступника удалось быстро обезвредить.
Вот. Наконец-то. Абсолютно нормальный человек. Ни одного прокола. Все по делу. Строго. Деловито. По существу вопроса. Ничего не подозревая, задаю еще один вопрос – про продукты, про их поставки.
– В стране невозможно найти двадцать одинаковых морковок!
Честное слово, никогда бы не подумала, что главная боль Петухова – это морковь. Он вынужден заказывать ее за границей. Потому что наши морковки, пусть даже самые хрустящие, не выдерживают стандартов. Очень непонятливые фермеры. И никто из серьезных рестораторов с ними не работает.
– А еще картошечка... Вот вы сходили на рынок, купили картошечки, пожарили – очень вкусно получилось. Захотелось еще. Через пару дней еще раз к тому же дядьке на рынке подходите и спрашиваете про ту картошечку. А он ее уже всю продал. Другую предлагает. А у этой другой вкус совсем не тот. А ресторану надо каждый день вкусно картошечку жарить.
Медея Владимировна в моей поврежденной памяти смотрит на рюмку с загадочным прищуром, а вокруг пляшут хрустящие морковки с зелеными хвостиками. Видимо, по ассоциации с морковками, вспоминается Александр Зайцев, добродушный и вальяжный на первый взгляд человек, директор «Пушкина». Зайцев мне как-то рассказывал, что в «Пушкине» очень следят за внешностью персонала. Тех, кто с татуировками, категорически не берут. Одного очень способного юношу пришлось уволить, потому что у него из-за манжета время от времени выглядывал кусочек хвоста дракона. Девушкам-официанткам не разрешают носить заколки – только ленточки и шпильки. Юноши обязаны отпустить бакенбарды и содержать их в аккурате. Исключение Зайцев сделал только один раз. Ради беременной супруги одного официанта. Ее от бакенбардов мужа в прямом смысле тошнило. И добрый директор разрешил бакенбарды на период токсикоза сбрить. Даже Зайцев – из тех.
Жалко, конечно, что Новикова не удалось поймать. А все из-за того, что он телефоны выбрасывает. Хотя шанс, пусть и небольшой, у меня был. Новиков продолжает работу над рестораном с Дюкассом на площади Европы и запускает Vogue Cafe на Кузнецком Мосту да еще «Клуб Т» с новой концепцией и декорациями от Альбины Назимовой. Новые рестораны – подходящий повод для беседы про персонал. Но Аркадий каждые две недели меняет телефонные номера, а по последним данным – вообще от них отказался. Я разнервничалась и мстительно вспомнила – один факт и одну сплетню. Ради официанток в «Белом солнце пустыни» Аркадий Новиков раз в месяц заказывает шелк из Узбекистана. Из шелка официанткам шьют форму. Проблема в том, что форму нельзя стирать – линяет. Чуть что – заказывай новую. Другой, например, более прочный шелк, Новиков считает некрасивым и ненастоящим. Это факт. А сплетня такая: как только Аркадий Новиков читает в газете о том, что, например, во Флориде открылся новый ресторан, лучший в штате, он тотчас покупает билет на самолет и летит. Приходит в ресторан. Ест. И обратно – на родину. Ерунда, говорит, дурак написал.
Сумма
Ровно в два часа ночи я вдруг проснулась с ощущением ясности. До того вся эта мешанина с инвестициями, арендами, официантами меня практически задавила, и до позорной капитуляции оставались считанные секунды. Но тут – совсем как у Менделеева с таблицей. Мне снова захотелось дышать. Я все поняла. Чтобы открыть ресторан, надо: придумать уникальную идею, взять примерно $250000, познакомиться с нужными людьми, решить все вопросы, снять помещение, сделать ремонт, пройти через 73 организации и вынести оттуда нужные согласования, разрешения и заключения, заплатить за кассовую систему 12 тысяч, за оборудование кухни и бара 70 тысяч, установить систему кондиционирования (хотя бы за 45 тысяч), вымуштровать поставщиков, набрать непрофессиональных официантов, научить их улыбаться, придумать, как не придушить повара в первый же вечер, научиться рисовать комоды – хотя бы элементарно, с изнанки, разослать всем знакомым приглашения, дать себе слово не хохотать в лицо пожарнику, даже если он потребует повесить огнетушитель прямо над стойкой бара, съездить в Марокко за бабушами и лампами (бабуши на случай, если гостьи будут уставать от каблуков, а лампы – просто потому, что красивые), категорически не приглашать Деллоса, Табакова и Новикова в первые две недели после открытия. Еще важно: знать, какие ты берешь деньги, помнить про то, что безобразия на кухне начинаются ровно через полгода после открытия, и про то, что кусочек льда – это 20 г жидкости. Все это меня совершенно не испугало. Но чтобы играть по-настоящему, понадобится еще кое-что: страсть или безумие – как хотите. Потому что только натуральный безумец способен систематически не выпускать из виду ничего не значащий для обывателя пустяк. Только безумие заставляет лететь на край света, достоверно выпиливать XVIII век в веке XXI, сносить целые кварталы, пробовать непонятно как приготовленное и никому не известное русское блюдо «кундюбки», упорно снимать на проходной сырых осетров со спины младшего поваренка, спать по пять часов в сутки, в оставшиеся часы единолично противостоять сговору барменов с официантами и время от времени вынимать из штанов очередного злодея куски бекона, потому что у него, видите ли, не голова, а руки воруют! Вот насчет последнего я не совсем уверена. То есть, может быть, со временем, когда приобрету опыт и знания, у меня получится. Но пока – я подумаю.
1. Sobrino de botin – согласно Книге рекордов Гиннесса, самый старый ресторан в мире, открытый в 1725 году. Гойя мыл здесь посуду, прежде чем стал главным испанским художником. Хемингуэй упоминает этот ресторан в романе «Фиеста (И восходит солнце)». С тех пор здесь мало что изменилось: то же темное дерево с позолоченными деталями, низкие потолки, два этажа и маленькая задняя комната, путь в которую лежит через кухню.
2. Solo per Due – что в переводе означает «только для двоих» – самый маленький и самый романтичный ресторан мира. На старинной итальянской вилле всего лишь один столик. В теплую погоду гости обедают на террасе, в тени виноградников, а зимой располагаются в гостиной перед камином. Особо романтичные натуры, помимо цветов, могут дополнительно заказать фейерверк, лимузин или «феррари» и остаться на ночь в маленьком доме на окраине старинной оливковой рощи. Стоимость обеда без учета шампанского и вина – 125 евро с человека.
3. La Ferme De Mon Pere – ресторан, обладатель трех мишленовских звезд, обосновавшийся не в дорогих залах шикарных отелей и особняков, а на ферме в горах. Пока Марк Вейрат, шеф-повар и владелец ресторана, готовит, посетители могут наблюдать за жизнью коз, куриц, лошадей и прочего домашнего скота через окна в полу. Ресторан открыт с декабря по апрель.
4. Nobu – главный в мире японский ресторан. Точнее, сеть ресторанов. Первый «Нобу» был открыт японским шеф-поваром Нобуюки в Нью-Йорке в 1994 году. Вдохновленные успехом партнеры (один из которых актер Роберт Де Ниро) открыли одноименные заведения в Лондоне, Лас-Вегасе, Токио, Милане, Париже. Секрет – сочетание традиционной высококачественной кухни и новаторских изобретений шеф-повара Нобуюки в духе fusion. Бронировать столик нужно, конечно же, заранее (маленький секрет: места у барной стойки не требуют предварительной резервации).
5. Le Procope – самое старое кафе в Европе. В 1686 году итальянец Франческо Прокопио открыл в районе Сен-Жермен кофейню. Сюда заходили Дидро и Вольтер. Во время революции здесь встречались Робеспьер, Дантон и Марат. Захаживал молодой лейтенант Бонапарт. Со временем кофейня превратилась в ресторан с традиционной французской едой, где бывали Виктор Гюго и Бальзак. Фирменным блюдом заведения является петух, тушенный в вине, – два символа Франции в одном.
6. La Mere Poulard – лучший ресторан, специализирующийся на одном-единственном блюде. Здесь готовят только омлет. В его изготовлении здесь упражняются с 1888 года и за это время достигли самого высочайшего омлетного уровня, а также мировой известности. Об этом свидетельствуют многочисленные автографы и портреты бывавших здесь знаменитостей. Курятник у матушки Пуляр свой, а строгий устав качества гарантирует свежесть продукта. Припозднившихся гостей будут рады принять в одноименном отеле над рестораном.
7. Hacienda Katanchel – один из самых элегантных ресторанов мира занимает пространство, где когда-то размещался цех по переработке сизаля (волокон из листьев агавы). Еще раньше на этой земле был храм майя и их же обсерватория (название места так и переводится – «наблюдающий звезды»). Высоченные потолки, цветные стены, белые льняные скатерти и шторы, антикварные столовые приборы из серебра и кости – так это выглядит сейчас. И за окном уже не плантации, а фруктовый сад.
8. Petrus – ресторан, где, по данным Книги рекордов Гиннесса, состоялся самый дорогой ужин. Летом 2001 года шесть банкиров отобедали на сумму в £44 000 ($62 000). Из них на еду было потрачено £300, а остальное – на пять бутылок вина. Самая дорогая бутылка – винтажное вино 1947 года Chateau Petrus – стоила £12 300 ($17 368). Открытый в 1999 году в партнерстве с Гордоном Рэмси, Petrus получил свою первую мишленовскую звезду после семи месяцев существования. Второй пока не было, хотя ресторан считается одним из лучших в городе.
9. Red Sea Star – первый в мире подводный ресторан. Погруженный на шесть метров ниже уровня моря и удаленный от берега на девяносто, он является частью учебно-развлекательного комплекса с подводной обсерваторией и школой дайвинга. Он был открыт в 1997 году и рассчитан на 100 человек. Столики здесь – как кораллы, стулья – как анемоны, лампы – точно рыба-звезда, стены по форме похожи на створки раковин. Требуется определенная твердость характера, чтобы одновременно есть морские деликатесы и смотреть на них же, только проплывающих мимо.
10. Tio Alberto – ресторан, расположенный на самом краю света. По крайней мере так гласит табличка у ресторана дяди Альберто, в связи с тем что находится он на самой южной точке аргентинских островов, называемых Огненная Земля, – то есть действительно на самом краю света, дальше только Антарктида. Кухня интернациональная. В меню – салаты из морских деликатесов, свежие овощи, паста, рыба, свинина, говядина. Ресторан находится при трехзвездочной гостинице Los Nires. К услугам посетителей комфортные номера с кондиционером, телефоном, мини-баром и туалетом.