На машине в Грузию

«Съешьте еще одну, и я оставлю вас в покое», — Шмаги одним глазом косится на гигантское хинкали, а другим подмигивает. Хинкали лежит на подносе с десятками себе подобных. Стол напоминает только что собранный пазл. На нем притерлись друг к другу горшок с дымящимся лобио, тарелки с золотистыми хачапури, хрустящими мчади, разноцветным пхали, вязким сациви, шипящим кучмачи, жареным сулугуни, грибами на кеци, блюдо с шашлыком свиным, блюдо с бараньим, графин ркацители, два — цинандали и бутылки с боржоми и тархуном. В моем желудке, в полутора литрах саперави, уже бултыхаются семь хинкали, чашушули, аджапсандал и чахохбили. Я никогда не думала, что у желудка есть такой потенциал. Нас трое — моя подруга, наш водитель Шмаги и я. Еды минимум человек на десять. Мы — в хинкальной «Салоби» на трассе Мцхета-Тбилиси. Мы зашли сюда полтора часа назад позавтракать, а тарелки и графины все несут и несут.

По аэродрому

«Как забыл сумку? Каким макаром забыл сумку?..» Я оборачиваюсь и вижу, как мужчина с внешностью трагика сводит густые брови. «Таким макаром забыл», — юноша с лицом комика улыбается в ответ. Самолет Москва-Владикавказ взлетает, а актеры Владикавказского драмтеатра продолжают шуметь и разговаривать так, будто они не в Як-42, а на сцене. Они едут домой, а я — в их родной город: там начнется мое путешествие по Военно-Грузинской дороге. Эта дорога из Европы в Азию существовала еще до нашей эры, по ней ходили союзники — кыпчаки, завоеватели — монголы, то и дело ездили классики. Чехов, проделав этот путь из Владикавказа в Тбилиси, говорил, что никогда в жизни не видел ничего подобного. Я тоже.

Два Жорика

Назло друзьям, изо всех сил запугивавшим нас перед поездкой, Владикавказ оказывается умиротворенным городком с зелеными бульварами, тихими трамваями, двух- и трехэтажными домами XIX века с уютными балконами, помпезной набережной а-ля Церетели и бурным Тереком. Прямо над городом величественно торчат снежные вершины — их видно отовсюду. С таксистом Жориком договариваемся о том, что на следующий день он довезет нас до грузинского поселка Казбеги — сразу за границей, у подножья Казбека. Жорик клянчит 100 рублей залога. Денег не даем и наутро находим другого Жорика. «Сразу видно, что вы утонченная и у вас есть чувство юмора», — отчего-то говорит он мне.

Горный «смарт»

В километре до границы на контрольно-пропускном пункте МВД нас встречают неодобрительными взглядами — то ли думают, что мы контрабандисты, то ли мы им просто не нравимся — и тщательно рассматривают наши вещи. Пока один из пограничников с интересом изучает коробку с зубной нитью, извлеченную со дна моей косметички, из-за снежных вершин появляется крошечный «смарт», очень популярная в европейских мегаполисах машина: ее можно запарковать там, где у «мерседесов» и BMW нет шансов. На Военно-Грузинской дороге она выглядит так же нелепо, как КамАЗ в парижском Марэ. За тонированными стеклами обнаруживается большой улыбающийся грузин. Все шестеро пограничников тут же забывают о нашем существование и обступают крошку со всех сторон. «Как ездит?» — хором интересуются они. «Да хорошо ездит, в январе заправился — до сих пор ездит».

Брынза, лаваш и хинкали

Саму границу проходим незаметно, только грузинский мальчик лет пятнадцати с автоматом, увидев нас с подругой, отчего-то заливается смехом и показывает на нас пальцем другим пограничникам — те тоже смеются. Потом я прилипаю носом к окну машины и не отлипаю до самого Казбеги. Кажется — эту узкую дорогу, как удобрения, сбрасывали с самолета-кукурузника на коричнево-зеленоватые горы с белыми заплатками снега, а в самых крутых местах спустились и продели ее через тоннели. Позади остаются заброшенные крепости, мимо просачиваются редкие машины. Жорик высаживает нас на площади Сталина с памятником грузинскому поэту Александру Казбеги.

Мы гуляем по предгорьям Кавказа, вдоль рукавов Терека, переходим вброд ледяной горный ручеек и устраиваем тихий час в траве под мычание коров. После этого очень хочется есть. С подсказки местных жителей находим маленькую хинкальную, где жуем самый горячий в мире лаваш, самую свежую брынзу и самые крупные хинкали. Их тут же лепит и варит полная грузинка. Наедаюсь тремя. К хозяйке заходит подруга — с виду тоже грузинка, они о чем-то разговаривают.

— Эта девочка из Ленинграда, — вдруг говорит нам хозяйка.

— Какая девочка? — не понимаю я.

— Вот девочка, — она показывает на подругу.

— Я двенадцать лет назад приехала в Казбеги на турбазу отдыхать, — с акцентом рассказывает женщина лет пятидесяти, — вышла здесь замуж и осталась. Вы не знаете, в Ленинграде телефонные номера из шести или семи знаков? А то у меня старый номер из шести цифр, и я уже несколько лет дозвониться родным не могу.

Кино без склеек

«Собаки вам дорогу покажут», — дедушка кивает на трех псов, греющихся на солнце у его ног. После хинкальной мы и представить себе не могли, что у нас хватит сил пойти в гору, но побывать в Казбеги и не подняться к церкви Троицы на одном из отрогов Казбека (на высоте 2 170 м) мы тоже не можем. Три классические дворняжки — большая серая, средняя рыжая и маленькая черная и вертлявая — начинают семенить впереди нас. Мы проходим через двор какого-то дома, там колышутся занавески и раздается женский смех, то звонкий, то приглушенный. За поселком Джерджети на крошечном кладбище за столом сидят пятеро. Сидят, правда, это громко сказано: сидит один, другой полулежит, третий постепенно сползает под стол, а четвертый и пятый уже под ним. Увидев нас, первый вскакивает.

— Вы откуда?

— Из Москвы.

— Земляки, значит, — кричит человек очень грузинской наружности. — Меня Робинзон Московченко зовут. Пойдемте выпьем.

— На кладбище? — бормочу я.

— Ну да, у нас там святое место есть, специально чтобы выпивать. Сегодня же День святого Георгия, за него и пьем. Вот Вано, вот Георгий, вот Василий Иванович (Василий Иванович мычит), — представляет нам своих друзей Робинзон, — а это Важа, — он показывает на забор, через который в ту же секунду перепрыгивает названный персонаж, будто все время стоял и готовился к выходу.

Мы выпиваем и идем дальше. Тропинка становится круче, Казбеги превращается в точку. Мы устраиваем привал — валимся в траву (рядом падают собаки) и подставляем лицо солнцу. В горах прохладно, и нам и в голову не приходит, что мы можем обгореть. На следующее утро, посмотрев в зеркало, я напоминаю себе очковую змею. У меня красное лицо, пурпурный нос и белые круги вокруг глаз от солнечных очков.

Нас нагоняют Важа и Робинзон и показывают короткий путь через лес. После двухчасовой прогулки мы оказываемся на большом и плоском отроге Казбека, где дует ветер и пасутся коровы. На обрыве стоит каменная церковь XIV века — в ней тоже сквозняк. Ни секунды не сомневаюсь в том, что вот он — край света. «В церкви Троицы положено пить три раза», — нарушает тишину Важа, доставая из кармана брюк бутылку. Выпиваем один раз и ускоряем шаг, чтобы оторваться от наших горе-провожатых и спуститься вниз в тишине. Мы съезжаем на попе по снежным склонам — получается невероятный бобслей. Один раз у меня не выходит вовремя затормозить, и когда заканчивается снег, я по инерции проезжаю по участку с грязным месивом — от этого становится очень весело.

«Ну что, выпьем?» — в конце тропинки на лавочке картинно сидят и синхронно машут нам руками Робинзон и Важа. Они сидят так чинно и спокойно, что кажется, уже целый час нас поджидают. Но я уверена, что они неслись как угорелые по известным только им тропинкам, чтобы, обогнав нас, произвести впечатление, и сейчас еле сдерживают рвущееся дыхание. Вечером сил хватает только на то, чтобы съесть все пять блюд, которые нам приносят на ужин в уютной гостинице «Степанцминда», и, завернувшись в пледы, долго и без слов сидеть на балконе, смотреть на Терек, Казбек и церковь Троицы и вздыхать от счастья.

Чито-грито

В маршрутке до Тбилиси едут женщины с мешками с гречкой, мужчины в кепках «аэродром» и несколько детей. Дорога поднимается вверх, к облакам, туда, где начинается Терек. Мы то и дело зависаем над пропастью — страшно красиво и страшно страшно. У водителя часто звонит телефон, и он, размахивая руками, что-то эмоционально кричит — от этого еще страшнее и сосет под ложечкой. Когда он не говорит по телефону, то вставляет в магнитофон кассеты. Почему-то все они издают искаженные звуки, и шофер выбрасывает их в окно одну за другой. Наконец попадается неиспорченная, и начинает играть «Чито-грито».

Чем выше, тем меньше зелени и больше снега. На Крестовском перевале оказываемся в царстве Снежной королевы: бескрайние белые просторы, прозрачное небо, пустота и непонятно откуда взявшиеся электрические столбы. Кажется, мы на другой планете — и жизни здесь нет. Но посреди этого вакуума маршрутка то и дело останавливается, а люди садятся и выходят. Куда они идут и откуда появляются, ей-богу, непонятно.

Шофер тормозит у горного источника и наполняет бутылку ледяной водой, я замечаю в снегу желтые цветы мать-и-мачехи. Дорога начинает спускаться, появляются поселки и пастухи в кудрявых шапках со стадами. Маршрутку останавливает милиция за превышение скорости. Шофер выходит, здоровается с милиционером, они громко разговаривают, энергично жестикулируют, потом бьют по рукам, обнимаются и расходятся. Через 4 часа и 157 километров мы оказываемся в Тбилиси.

Не горюй

В обменном пункте на автобусной станции нам сразу наливают по стакану красного вина, дают по бутерброду с сыром и просят заходить еще. Воспоминания о Тбилиси отрывочны. Помню много вкусной еды, разговорчивых официантов и симпатичных официанток и вообще много веселых, добрых и красивых людей. Еще помню, что красным вином лучше не злоупотреблять — оно тяжелее белого, его много не выпьешь. Белое же пьется легко и с задором.

«Для Востока, пожалуй, характерно, что часть зданий — развалины, а остальные — новостройки. Где находящиеся между этими экстремами промежуточные состояния… остается нерешенной проблемой» — писал, побывав в Тбилиси, немецкий путешественник начала прошлого века фон Везендонк в своей книге «Из кавказского мира». Целый век здесь ничего не изменил. В городе или вылизанные новые дома, или кривые старые домики, но кажется — реставрация только все испортит. Тбилиси очень выразителен в своей обшарпанности. Здесь перекрикиваются соседи, шепчутся девчонки, с одного покосившегося балкона на другой перекидываются солью и хлебом. В тбилисских двориках хочется остаться навсегда, бегать с громким криком по скрипучим лестницам и извилистым дорожкам, развешивать белье, пить вино на балконах и играть с девочками в классики. Это красивая и очень настоящая сказка.

Три дня в Тбилиси мы гуляем по проспекту Руставели, Старому городу и Метехи, заходим в Театр оперы, где видим невероятно красивую грузинскую публику, посещаем винные погреба, где стаканами пробуем вина, заходим в рестораны «Дзвели Сахли», «Не горюй», «Каберне» и In vino veritas, четыре хинкальные, три шашлычные и пару кебаб-салонов. В «Не горюй» официант Дима безошибочно знает, какого вина и сколько мчади нам приносить. Однажды, спасаясь от дождя, мы проводим в ресторане целый день и наблюдаем из окна, как по улице туда-сюда ходит поп и теребит бороду, испачканную чем-то белым, потом садится в «запорожец» и уезжает; видим семейный праздник — из машины выходит девочка в пышном красном платье, а за ней папа с огромным тортом; замечаем высокого красивого мужчину европейской наружности с большой железной табличкой с названием улицы и номером дома в руках, из таблички торчат гвозди. Вечером друзья нас из ресторана эвакуируют.

Тбилиси — это город легенд: можно рассказывать настоящие, а можно выдумывать свои — тут верится во что угодно. Все места с кем-то связаны: в этих серных банях парился Пушкин и говорил, что лучше нигде не мылся, это — любимый ресторан Михаила Саакашвили, в этой парикмахерской делает укладку Нино Бурджанадзе, а этот огромный загс купил друг Березовского Бадри Патаркацишвили и теперь в нем живет.

Грузины — невероятные модники. На самом простом рынке и в переходах продают удивительно красивые вещи местного производства. Кожаные розовые ботинки за 60 лари — моя грузинская гордость номер один; хитроумная конструкция на шею — то ли бусы, то ли ожерелье, то ли елочная гирлянда за 10 лари — номер два.

Как украсть миллион

«Что произошло? Что пропало?» В квартиру друга, у которого мы остановились в Тбилиси, гуськом заходят четыре человека в штатском. Их лица так же помяты, как одежда. Очевидно, что в эти два часа ночи они хотели бы быть где угодно, только не в нашей квартире. Ночные посетители — следователи, но хоть они и выжимают из себя серьезный вид, удержаться от смеха, глядя на них, невозможно. Мы с подругой начинаем хохотать, через пять минут они тоже хохочут.

После прогулки по ночному Тбилиси мы безуспешно пытались попасть ключом в замок и громко смеялись над собственной неловкостью. Когда минут через десять у нас все получилось, обнаружилось, что вторая дверь, которую никто не запирал, за крыта изнутри. Попав в квартиру с помощью хозяйки, мы увидели, что все наши вещи разбросаны по полу, а балкон открыт. Присмотревшись, заметили, что ноутбук на месте, магнитофон на месте, документы на месте, вино на месте, а денег стало на 10 лари больше. «Ну что ж, разберемся, — без энтузиазма бормочет один из следователей. — И еще, не носите вот так телефон на шее — могут украсть, и по ночам не гуляйте — опасно». Кажется, он говорит это, чтобы хоть как-то отработать визит, и сам в свои слова не верит.

Джага-джага

«Обычная расценка на машину с водителем — 30 долларов в день плюс бензин, взятки милиционерам, выкуп заложников и прочие расходы», — шутит немец Михаэль, финансовый директор филиала важного европейского банка в Тбилиси, и рекомендует знакомого водителя. Шмаги — водитель и милиционер в одном лице, поэтому на взятки тратиться не приходится. Под песню «Джага-джага» на грузинском мы отправляемся к границе с Азербайджаном, туда, где находятся скальные монастыри Давид Гареджа. Среди огромных пустынных пространств появляются горы, в них выдолблены кельи. Говорят, монастырей около 300, но все они заброшены; сейчас действует только один. Над кельями торчат тарелки спутникового телевидения. «Хорошо, что мой муж с нами не поехал, — говорит подруга, — он бы здесь остался: тишина, спокойствие, красота. И футбол можно смотреть».

Мы идем по тропинке к вершине. Над нами парят орлы, под нами разбегаются ящерицы. Cверху открывается вид на бескрайние просторы — справа похоже на Тоскану, слева на Каппадокию. Мы лазаем по заброшенным кельям, разрисованным фресками, а потом усаживаемся на камень над пропастью и зачарованно смотрим на всю эту пустоту. Наши телефоны по-шпионски переключились на азербайджанскую сеть.

По дороге в Тбилиси мы заезжаем в один из кахетинских поселков — там у Шмаги дом, где ежегодно он делает 700 литров вина для домашнего пользования. В течение нескольких часов учимся отличать цинандали от саперави, потом киндзмараули от хванчкары. Потом, в состоянии, близком к экстатическому, оказываемся в городе Сигнахи с длиннющей крепостной стеной и ухоженным бюстом Сталина на центральной площади. С окраины города открывается вид на Алазанскую долину. «Иностранцы начали покупать здесь дома, уже 20 домов купили», — с гордостью сообщает первый же встретившийся нам сигнахец.

На следующий день мы едем в Мцхету, когда-то древнюю грузинскую столицу, а сегодня тишайший городок в 25 км от Тбилиси, и поднимаемся к церкви Джвари на вершине горы, откуда видно слияние Арагви и Куры и игрушечный Тбилиси. А после едим, едим и едим. «Ну еще вот этот грибок — и все». Я начинаю путать Шмаги со своей бабушкой. В этот момент входит официантка с тарелкой. На ней — торт-медовик.

Где жить

Лучшая гостиница во Владикавказе — «Империал», (8672) 54 74 74, просп. Мира, 19, двухместный номер — от 1 000 р.: отреставрированный особняк в центре, из окон открывается красивый вид на заснеженные вершины Кавказа, а на завтрак дают замечательные сырники. В Казбеги гостиница всего одна, зато очень милая и уютная. За сутки в «Степанцминде» берут по $25 с человека, в стоимость входит большой завтрак и гигантский ужин. В Тбилиси можно выбирать: Jejili Hotel, +995 (32) 99 95 37, Горгасали, 7, двухместный номер — от $50, завтрак на террасе с видом на Старый Тбилиси; Dzveli Ubani, +995 (32) 92 24 04, Дюма, 5, двухместный номер — от $70; Sheraton Metekhi Palace Hotel, +995 (32) 94 64 44, Телави, 20, двухместный номер — от $150

Где есть

Старый дом (Дзвели сахли) +995 (32) 92 34 97, Тбилиси, Санапиро, 3. Много залов, комнат и кабинетов, отличная терраса на берегу Мтквари
Не горюй (Ар идардо) +995 (32) 98 65 94, Тбилиси, Шавтели, 13. Ресторан Резо Габриадзе только что снова открылся после ремонта и стал немного больше. Он похож на дачную веранду, украшенную афишами, куклами и декорациями Габриадзе. Очень часто он сам выпивает за соседним столиком
Le Cabernet +995 (32) 22 58 65, Тбилиси, Казбеги, 8. Французская кухня, грузинские виноградные улитки, любимый ресторан Михаила Саакашвили
Салоби на трассе Тбилиси-Мцхета. Хинкальная из множества небольших беседок в тени деревьев. Хинкали приносят даже не на тарелках, а сразу на подносах — такие здесь порции