Осторожно, бабушка!

Суд с Мосгортрансом

По всем признакам – не надо было выходить в субботу вечером из дома. Сначала я долго выковыривала машину из сугроба, потом заводила, грела, попробовала выехать – застряла, снова попробовала – застряла еще глубже, нашла дворника – он раскидал снег из-под колес, а потом соседи меня толкали. Спустя час хотелось вернуться домой, сварить глинтвейн и читать книжки, но как бы я объяснила такую слабость соседям?

На кольце в районе «Курской» толпятся троллейбусы – штук 30, сплошной колбасой. Объехав их, я паркуюсь кое-как у банкомата: на минуточку – только денег снять. Остальные машины тоже не то чтобы на пятерку стоят: из-за нечищеных дорог подъехать вплотную к обочине невозможно. Вернувшись честно через минуту, обнаруживаю кругом милицейские машины с мигалками. У меня и еще у троих водителей милиционеры молча забирают права и машут рукой: отогнать машины и идти к их «ладе». Я последняя в очереди.

С каждым копаются долго: что-то строчат, видно, что денег не берут, понятно, что водители расстраиваются. Через полчаса два огромных молодых милиционера в ядовито-желтых куртках усаживают меня на заднее сиденье.

– Сейчас мы вам выпишем штраф и отберем права. Потом оформим протокол: с вами Мосгортранс судиться будет, – тот, что за рулем, чеканит слова так, будто Мосгортранс удостоил меня невиданной чести. Как если бы милиционер сообщил: «Зарплату в этом месяце вам начислит Минфин».

– За что штраф? – спрашиваю у милицейской спины. Видимо, из-за избытка одежды у него не получается повернуться. – Почему судиться?

– Штраф – за неправильную остановку, а суд… Вы видели эти троллейбусы? Они, думаете, просто так стоят? Все из-за таких, как вы: бросаете свою машину под проводами, а они объехать не могут. И так по всему городу.

– Но они же до меня стояли, и отходила я на минуту.

– А чтоб неповадно было. Вам еще повезло, водители троллейбусов таким, как вы, вообще все шины прокалывают, а мы на это глаза закрываем.

– Вы о бабушках подумайте! – вступает спина его соседа. – Их и так государство задавило, а тут вы. Они доехать никуда не могут. Так и ходят с сумками по морозу, – его голос дрожит от волнения. – Вы не любите бабушек!

– Я не люблю бабушек? – тут уже я чуть не плачу. – Я люблю бабушек, у меня есть бабушка и дедушка, я очень их люблю.

– И у меня есть бабушка, и я ее люблю, – говорит первый.

– И я, и у меня, – кажется, смягчается второй.

Жалея бабушек, я представляю себе, как мне придется выручать права, судиться с мифическим Мосгортрансом, платить направо и налево, – и все после того, как месяц назад у меня украли сумку и я, кажется, полжизни потратила на восстановление документов, в том числе и треклятых прав.

– Может, простите меня? – достаю справку из милиции, где написано, что меня обокрали. – Я не могу еще месяц заниматься бумажками. От воров-то вы меня не уберегли.

– Жалко вас, конечно, но тут денег никаких не надо, тут принципы, совести у вас нет. Вы не любите бабушек, – первый опять берется заполнять бумажки, но тут начинает вертеть головой по сторонам и шарить рукой вокруг. – Черт, права ваши куда-то подевались. Не волнуйтесь, девушка, сейчас найдем.

– Не может быть, – странно хихикает второй. – Ищи.

В течение следующих сорока минут они обыскивают машину, перетряхивают каждый блокнотик, разглядывают каждую невыписанную квитанцию о штрафе. В процессе теряют мой техпаспорт – находят его под ковриком. Разбирают панель над рулем (вдруг права в щель завалились) – отовсюду вываливаются провода. Переходят с высокого штиля на мат, нервничают и стесняются. Я тихо мерзну на заднем сиденье (чтобы лучше искалось, они открывают все двери нараспашку) и думаю, что, наверное, это ненастоящие милиционеры, что передо мной разыгрывается какая-то странная сценка, что я снова влипла и у меня наверняка опять все украдут. В полусне я предлагаю им маленький фонарик, который висит на ключах от дома, – они светят в огромную дыру над рулем.

– Панель разобрали зря, ничего там нет, чудеса. Е… твою мать, не расстраивайтесь, девушка.

– Давай, б…, сюда свети, все найдется, барышня. – Они наконец находят права: те провалились между креслами.

– Это ваши? Ваши? – они похожи на счастливых детей, выкопавших клад.

– Может, отпустите меня с богом? – еле выговариваю я.

– Да, идите, простите, бегите, давайте!

У моей машины меня догоняют: «Девушка, фонарик-то! С ключами!»

Я захлопываю дверь и звоню бабушке.