Джулия Дональдсон Кто, если не мышь

Фотография: Martin Hunter/Camera Press/Fotobank

Джулия Дональдсон регулярно ставит спектакли по «Груффало» — причем роль чудовища играет ее муж

— Вы однажды сказали, что во всякой хорошей детской книжке должен быть месседж или даже мораль. До какой степени внятный? Должно ли быть понятно из сказки, каково отношение автора к войне в Ираке?

— Нет, не совсем так. Если ты рассказываешь историю и если это хорошая история, там, конечно, должна чувствоваться некая позиция. В смысле — вы же не станете рассказывать такую сказку, например: пришел к нам русский журналист, а по­том у нас взорвалась плита, и тут мы все как выбежим в сад, а там откуда ни возьмись — маленькая мышка (пищит): «Уа-уа! О-ля-ля! Я маленькая мышка, айда с нами в Мышляндию!» Ахинея — понимаете, да? Я бы никогда такое не написала. Если история развивается естественно — то, думаю, в конце концов что-то такое должно само собой вырисовываться. Как в «Улитке и Ките», можно ведь сказать, что это о том, как обрести веру в собственные силы; о том, как маленькая улитка хочет поэкспериментировать, познать мир. В хорошей истории, трогательной и смешной одновременно, сам возникнет некий, мм, подтекст. Но это не значит, что я намеренно сочиняла книжку, которая, не знаю, учит детей взаимодействовать друг с другом. Нет-нет.

— Кстати, вот все у вас можно понять — «Груффало», «Верхом на помеле» — но как вы придумали «Улитку и Кита»? Сам поворот сюжета — что улитка помогает оказавшемуся на берегу киту, ползает по школьной доске и пишет: «Спасите кита»? Как такое придумывается?

— Формулы, увы, нет, иначе можно было бы использовать ее каждый раз. Я обычно думаю о герое и о месте действия: что и где может случиться? Прикидываю: ага, вот этот персонаж может выкинуть коленце. Но какое именно? На самом деле мне нравилась идея большого и маленького. Как маленький персонаж приходит на помощь кому-то очень большому. Ну и отсюда кит, а киты, сами знаете, иногда выбрасываются на берег… Хотя, если уж совсем честно, все было немножко по-другому. Давным-давно я делала кое-какую работу для одного образовательного издательства. Мне нужно было придумать историю про дифтонг «эй» — и я думала о словах с ним: snail, paint, trail, sail, hate. И додумалась до улитки (snail), которая могла бы рисовать (paint) и оставлять след (trail). А потом как будто искра проскакивает в голове и картинка оживает.

— В чем секрет удачной детской книжки? Существуют какие-то правила для рассказчика?

— Зависит от ребенка, все ж разные. Снача­ла придумываешь, что бы такое понравилось именно твоему ребенку. Он может любить ди­нозавров. Или там птичьи гнезда в саду. И ты сочиняешь про то, как он спасает птенцов. Надо сделать его самого персонажем — детям ­нравится, когда в истории участвуют либо они, либо их знакомые. Конкретно мои дети любили слушать истории обо мне — про то, как я была маленькой. Про то, что моя млад­шая сестра была страшной непоседой, про то, как у нас жили две кошки, у одной были ­котята, а потом они исчезли, и мы думали, ­кошка умерла, а они потом нашлись. Нужно, чтоб была какая-то проблема, чтоб положение становилось все хуже, чтобы сюжет как-то разветвлялся. Ну и язык тоже очень важен. Но тут как с телом: если нет крепкого скелета — то сами понимаете…

— Связано ли наличие хорошей детской ­литературы с наличием национальной тради­ции абсурда? Для вас она важна?

— Лично я это влияние определенно чувствую. Особенно, кстати, в случае «Улитки и Кита». Ког­да я была маленькой, бабушка ­читала мне Эдварда Лира, а у него есть стихо­творение «Джамбли». Про таких маленьких людей, которые поплыли по морю в решете. Ну нонсенс. «Где-то, где-то вдали/От знако­мой земли, /На неведомом гор­ном хребте/Сине­рукие Джамбли над морем живут, /С головами зелеными Джамбли живут, /И неслись они вдаль в решете». Их возвращение — этот сюжетный поворот — очень повлияло на «Улитку и Кита». Я не думаю о том, чтобы ­специально «соблюдать традиции», но, навер­ное, когда трогательно и смешно одновременно — это как раз от абсурдной поэзии.

— Почему вообще англичане так хороши в детской литературе?

— Не знаю. Вот мой муж думает, что все дело в Шотландии. Тут же постоянно ужасная погода — и поэтому так много изобретателей и поэтому здесь принято рассказывать странные, мрачные истории. Может быть, в жарких странах люди просто более ленивы?

— А мышонок из «Груффало» — англичанин?

— Не вполне. Изначально это китайский персонаж (фабула «Груффало» основана на китайской сказке о мышонке и тигре. — Прим. ред.). Но вооб­ще, когда я писала «Груффало», мне казалось, что действие должно происходить в европейском лесу. Именно поэтому я не стала выбирать персонажа вроде обезьяны или крокодила. А мышонок — универсальный характер: маленькое, физически беззащитное существо, которое вынуждено прибегать к хитроумию.

— Можно экстраполировать сюжет «Груф­фало»: мышь — как Англия, маленькая страна, которая долго была могущественной империей?

— Ха-ха-ха! Ну может быть, может быть.

— А у вас есть какое-то ваше досье на Груф­фало? Когда у него день рождения, сколько ему лет?

— Да нет, никакой дополнительной информации. Мне дети про это часто присылают вопросы — кто его жена, как там она себе поживает? Особенно почему-то немецкие — что случилось с его муттер?

— А откуда взялось само это слово — «груффало»? От «буффало»?

— Да. На самом деле мне нужна была рифма к «ноу» — «Silly old fox, doesn’t he know, there’s no such thing as a…» Три слога. Ну и я стала подбирать. «Гр-р-р-р» — чтоб звучало страшно. Думаю: Груффало — просто потому что «гр-р-р-р», ну и буффало. Слово получилось смешное — так ведь и он не про­сто ужасный, он смешной персонаж. Правда, теперь некоторые дети думают, что буйволов не существует. Я сама слышала: «Папочка, не глупи, нет никакого буффало!» Мне даже неловко теперь.

— Вы действительно написали «Дочурку Груффало» из-за упреков со стороны феминисток в том, что все персонажи в «Груффало» — самцы?

— Да ну нет. Когда я писала «Груффало», я об этом не думала — как же так, почему они все самцы? «Он» и «он», подумаешь! Что, в каждой книге должен быть женский персонаж? В конце концов ведьма у меня — женщина. Да и улитка — скорее «она».

— А правда, что вам предлагали сделать экранизацию «Груффало» в Голливуде? Что-то типа «Груффало в Нью-Йорке», почти как «Кинг-Конг»?

— Да, к нам приходил один американский продюсер. Предлагал сделать фильм на 90 минут — но сказал, что ритм, рифмы и вообще историю они сохранить не смогут. Другие люди хотели снять 30 маленьких эпизодов — про Груффало и мышонка, как они подружились, как они учат вместе цвета… Но я ска­зала — нет, не хочу. Маленький телефильм — это да, пожалуйста. И все.

Главные книги Джулии Дональдсон

Полноправный соавтор Дональдсон, живущий в Лондоне немецкий художник Аксель Шеффлер, в каждую свою книгу неизменно вставляет изображение Груффало — например, в «Улитке и Ките» он появляется в виде тени на песке

«Груффало» (1999)

«Верхом на помеле» (2002)

«Улитка и Кит» (2003)

«Дочурка Груффало» (2004)

«Хочу к маме!» (2010)

Каждый месяц обозреватель «Афиши» Дарья Варденбург выбирает 5 лучших новых детских книг. Весь архив можно увидеть по этой ссылке