«Искусство здесь можно делать свободно, с размахом, по-деревенски» Как устроена творческая усадьба «Гуслица»

Идея устроить вдалеке от Москвы резиденцию для современных художников на манер дач Серебряного века, где в тщательно поддерживаемой неге будут твориться выставки, спектакли и сложносочиненные мультимедийные проекты, отдает трудноуловимым противоречием: как удержать работу и отдых под одной крышей? Впрочем, эту противоречивость в «Гуслице», похоже, только приветствуют. Подчеркнуто некоммерческое предприятие с ежемесячными тратами в шестьсот тысяч рублей минимум — раз. Своей целью здесь ставят «избавление от постмодернизма», но в кураторский совет зовут Олега Кулика, Андрея Бартенева и Дмитрия Цветкова — два. Претензии на передовое искусство сочетают с просмотром поздних работ Бессона и Кустурицы — три. Колоссальное древо жизни в выставочном ­зале легко принять за уместный в свете провозглашенного возвращения к корням арт-объект — но нет, пластмассовый Иггдрасиль остался в по­хожем на замок здании от его прошлой жизни: в де­вятнадцатом веке здесь была ткацкая фабрика, а в новом времени уже производство искусственных цветов. Четыре.

Запутаться проще простого: здесь не приветствуют хиппи, но нью-эйджа во взглядах хоть отбавляй. «Это птица Сирин? Нет, не Сирин, а Гама­юн. За Сирином же буря смерти летит, а Гамаюн, напротив, без косяков вообще, птица радости», — объясняет происхождение логотипа усадьбы Максим, помощник Тимофея Караффы-Корбута, курирующего здесь визуальное искусство. Что такое коллективная мастерская, Тимофей знает не понаслышке. С 2006 года он провел 120 групповых выставок, в том числе в помещении сквот-галереи, размещавшейся в типографии «Оригинал» в Хохловском переулке. Оттуда частично и команда, которую Тимофей планирует привлечь к работе с «Гуслицей», — Хаим Сокол, Арсений Жиляев, Андрей Кузькин.

Хотя особых усилий, похоже, не потребуется: помимо выдающейся фактуры шизофренической обители Вилли Вонки здесь четыре гектара земли, два выставочных зала по тысяче квадратных метров и все удобства для беспечного проживания. Недавно здесь прошла выставка Дмитрия Цвет­кова в 230 объектов из четырех музеев, но это, как уверяет Тимофей, только начало. «Немного обидно за Москву — в Берлине за 300 евро можно снять ангар, а в Москве все ангары превращают в торговые склады. Раньше чердаки и подвалы отдавались под мастерские — а сейчас там пентхаусы и магазины с пивом», — говорит он.

Исправить положение решила Ирина Николаева-Худорожкова. Ей раньше и принадлежала фабрика, но в итоге производство было выведено под Смоленск. «Тогда были попытки рейдерского захвата завода, шли суды, и вдруг я начала интересоваться историей этого места. Оказалось, что это исконно старообрядческая область, здесь были свои традиции. Я подумала — странно же, такой культурный регион. Стоит завод, а могла бы быть усадьба», — рассказывает она.

Сами жильцы называют это место дачей, и это похоже на правду. Корбут подстригает деревья, планирует разбить грядки: «Мы готовы принять всех, кто верит в искусство. А многим достаточно начать с того, чтобы копать картошку. На Хохловском за шесть лет очень многие люди приходили и оставались — драгдилеры бросали свой бизнес и становились художниками».

Отличия от Никола-Ленивца с его «Архстоянием» Корбут обозначает коротко — расстояние от Москвы и самогон. Последнее в том смысле, что крепкий алкоголь на территории «Гуслицы» строго запрещен, хотя сам Тимофей усердно на­легает на пиво. Олег Кулик обозначает различия точнее: «Там отличное место, но ему не удается преодолеть дух индивидуализма, поразивший наших художников, — в итоге каждый строит огромную дуру и наслаждается ею, а потом все ходят и сравнивают, у кого дура больше». Кулик возлагает большие надежды на «Гуслицу» — преодолеть принцип «каждый сам за себя» можно только так, формируя общее высказывание в отрыве от городской суеты. «В спокойной атмосфере может сложиться искусство еще более современное и радикальное, чем в зоне радиации Кремля, — говорит он. — Искусство живет групповыми проектами, и здесь их можно делать свободно, с размахом, по-деревенски. Вот, например, в Берлине все хотят в Россию. Но никто не хочет в Москву».

Помимо художников в «Гуслице» хотят видеть и театральных деятелей, и композиторов, и писателей, и просто туристов — для них оборудован хостел с вайфаем и кухней. Было еще кафе на втором этаже, но когда праздновали конец ­света в декабре, случился пожар — и все сгорело. Из остатков Корбут соорудил инсталляцию, а новое кафе решили делать прямо в интерьере обугленных стен, так, говорят, фактурнее.

Обитатели «Гуслицы» считают, что сидеть летом взаперти — напрасное дело: рядом несколько больших озер, земляничные поля и укромные леса, изобилующие грибами. Собственно, именно они, а не традиционная гуслицкая роспись, являются основным промыслом местных жителей — на открытость усадьбы пока реагируют одни дети. Они приходят сюда учиться живописи, а вскоре здесь пройдет большая выставка работ учеников художественных школ со всей округи. В рамках подготовки к осенней биеннале (в прошлый раз в мероприятии, иронично названном «Арт-Погост», участвовали Кирилл Челушкин, Александр Повзнер, Таисия Короткова, Олег Кулик и другие художники) здесь проведут свою версию Ивана Купалы — скорее праздник, чем выставку, предупреждает Корбут. К потоку интересующихся в «Гуслице» готовы — места на территории хватит на двести палаток.

Все это, конечно, очень странно для постороннего взгляда. И сияющая белизна роскошных мастерских с пятиметровыми потолками вкупе с бредовым мраком катакомб под фабрикой, ко­торые так и собираются оставить необжитыми — в погоне за все той же фактурностью. И орудия, которыми будут убивать постмодернизм: про ­наивные картины Караффы-Корбута можно по­думать, что их нарисовали те самые дети, что ходят к нему на занятия. Вайфай и грядки. Сквот за чужой счет. Да и все в целом. Но, немного ­присмотревшись, понимаешь, что кажущаяся сумасбродность «Гуслицы» продиктована самим местом, старообрядческим селом на стыке пяти областей Подмосковья, а в общем смысле — и Россией в целом. Тут странно бегут дороги, словно наперерез друг другу, стоит немилосердная жара, но в тени вскоре приходится накидывать куртку, а искореженные рощицы сами словно инсталляции в бесконечном арт-пространстве. Тут впору узнать, что не вписывается в этот мирок. Тимофей спокойно перечисляет: «Терроризм, призывы к насилию и убийству, пропаганда наркомании, работы, направленные против религии. В тот день, когда сюда войдут Pussy ­Riot, я соберу вещи и уеду в Италию». «Сата­нистов тоже не приветствуете?» — спрашиваю. «Да какие сатанисты! Мы ­старые рейверы, нас таким не напугаешь».

Творческая усадьба «Гуслица», Орехово-Зуевский р-н, пос. Ильинский ­Погост, Митрохинская, 8, 8 925 123 80 13, 8 915 492 22 20. Совместные проекты и резиденцию в усадьбе следует обсуждать с кураторами «Гуслицы», в остальном площадка открыта для посещения каждый день