Русский дизайн изнутри Как Студия Лебедева стала главной дизайн-студией страны

в 1995 году партнер Сту­дии Лебедева, до июня 2012 года генеральный директор издательского дома «Коммерсант»

«Считалось, что создавали эту студию Тема, я и еще несколько человек. Некоторые из этих людей остались в студии, например, Денис Шохин. Но никто из нас не придумывал, как студия должна быть устроена. Придумывал Тема, мы помо­гали оснащать это либо идеями, либо инфраструктурой, либо деньгами. Я делал свои проекты, в частности, моим проектом был сайт «Аквариума», в силу того что я из Ленинграда и у меня существовали в тот момент какие-то особые отношения с группой. «Аквариум» в 1990-е — это мегабренд, который позволял заявить работу очень громко, чтобы потом и другие могли стать нашими адептами или клиентами — или, наоборот, ненавистниками. Жизнь студии — это и есть жизнь Лебедева. Он способен поссориться с близким другом, если будет пересечение этих отношений с его деятельностью. При этом целью деятельности являются не то чтобы деньги, цель — это именно возможность реализации в самых разных направлениях. Хочу заняться дизайном медиа — и займусь, хочу делать электронные приборы — значит, буду. Возможность продвижения себя в смежные, но иначе устроенные области — это то, что доставляет Лебедеву радость, и ради этой радости он готов многое терпеть, в том числе нелюбовь к себе. Об отношении Темы к работе говорит все: то, как он сидит на работе до двух ­часов ночи, то, как он за 15 лет из компании в семь человек создал компанию в несколько сотен человек, то, как он сделал важнейшие мемы и стандарты в русском интернете.

Тема черствеет даже в проявлении своей гибкости, наглости и оригинальности. Это нормально, ему 40 лет, уже пора. Но при этом никто больше не создал такую систему вещания своих идей — все эти бесконечные этикетки, упаковки, вывески. Другого дизайнера, который готов свою жизнь тратить на это, не всегда монетизируя это впрямую, у нас нет. И если ты становишься у какой-нибудь точки и начинаешь в нее долбить, в какой-то момент случается прорыв. Этот прорыв недостаточен для того, чтобы мы стали жить лучше, но он хотя бы отсылает нас к тем мирам, где люди, на наш взгляд, живут лучше».

в 1998 году технический дизайнер Студии Лебедева, сейчас основатель бюро Nordic Agency AB, автор книг «Мобильный маркетинг» и «Мобильный нетворкинг»

Я пришел в 1998 году, и тогда еще не было четких должностей. Студия была ­маленьким семейным бизнесом, который уже через несколько лет вырос в большую машину. Я еще помню офис, который находился на задворках мэрии, о котором мало кто знает. Туда приходили правители рунета — Антон Носик и другие. Я смотрел на этих людей и понимал, что творится история, но был слишком юн, чтобы делать что-то свое. Деньги всегда были закрытым вопросом. Нельзя было спрашивать, какая у кого зарплата, поэтому дизайнерам оставалось только гадать о своей стоимости. Но дизайнер чувствовал себя центром мира, все строили клиентов. И очень часто креативные директора, с которыми я работал, жаловались мне, что всем хороши выпускники Студии Лебедева, кроме того, что они считают, что мир может подождать. Клиент Студии Лебедева и клиент другой студии — это разные вещи. Каким-то магическим образом Теме удалось сделать так, что клиенты плакали, кусались, но продолжали с ним оставаться. Дизайнеры тоже находились в состоянии перманентной обиды. Тема мог прийти, посмотреть на экран и сказать: «Это — говно». Но зато когда ты после десятой переделки слышишь: «О’кей, хорошо», то это звучит как лучшая похвала. В студии даже охрана могла что-то выкинуть. Как-то они предложили алкотест: поход по 11 барам, в каждом из которых выпивалось по 50 г водки с целью дожить до последнего. Тема честно во всем этом участвовал. Меня из студии уволили, сказав, что «больше не нуждаются в моих услугах», я тогда ужасно обиделся. Но после того как увидел массовые увольнения из студии, понял, что это такая методика, которая принята Шохиным с Темой. Увольнение стало для меня стимулом стиснуть зубы и показать миру, что я лучший. На десятилетии студии мы обсудили эту историю с Артемием Андреевичем, и он сказал, что для этого все и делалось: чтобы все шли дальше. Очень интересно, как Тема в свое время забил все домены. Это визионерское чувство, что все когда-то выстрелит. Он, например, зарегистрировал домен akunin.ru, чтобы познакомиться и общаться с Чхартишвили. На сайте pelevin.ru до сих пор висит что-то вроде «Витя, позвони по этому номеру. Тема».

в 1999–2003 годах менеджер проектов и аккаунт-директор в Студии Лебедева, сейчас PR-директор в Cosmotheca

Мой первый брак и первый кот родом из Студии Лебедева. Кота звали Хрефа (потому что «a href»), и он родился прямо в менеджерской комнате. Да и мы все тогда там не просто работали, а жили. Было много традиций — от пятничных застолий на кухне в Газетном, где меня научили пить водку, кстати, до совместных развлечений вроде похода в тир, баню или прыжков с парашютом, где я сломала ногу, и три месяца потом работала на костылях. Сначала студия была очень маленькая, потом подросла, но главное оставалось неизменным: студия бесстрашно бралась делать что-то совершенно новое (вообще или для себя) на деньги заказчика, а моя задача заключалась в том, чтобы клиент был счастлив, разработчики не очень несчастны и мы бы на этом заработали. А вдобавок мы старались не идти на компромиссы. Редактировали и переписывали тексты клиентов, сочиняли контент, делали корректуру сайтов и заставляли правильно верстать тире, кавычки и подбирать висящие предлоги даже в коммерческих предложениях клиентам. Убеждали клиента в том, что считали правильным и крутым. Придумывали всякие безумные идеи, выигрывали тендеры. Сами ночами заливали картинки в админку, если некому, спали на диванчике, до хрипоты делили дизайнеров на планерках, поднимали упавшие сайты из бэкапа и показывали виртуозные адажио программистов по клавишам изумленным клиентам. Мы были такие цифровые мэдмены двухтысячных. Да, долгое время ни один сайт, ни одна картинка не отправлялись к клиенту, если его не утвердил Лебедев, — раз уж его имя в названии компании (и это еще история про личную ответственность, довольно нечастая и теперь). Но, кстати, с ним можно было спорить и иногда переубеждать. У меня получалось иногда. А еще у Темы всегда была и осталась миссионерская позиция по отношению к миру и к сотрудникам. Так что или учишься, или на выход. И в некотором смысле это была хорошая школа, не знаю уж как сейчас. И отличная компания, по которой я порой скучаю.

в 1999–2010 годах арт-директор Студии Лебедева, сейчас преподаватель курса «Цифровое искусство» в Британской высшей школе дизайна

В профессиональном отношении пользу студии я не приносил никогда. Я не был хорошим дизайнером, и у меня голова в этом направлении работает ­куда хуже, чем у действующих арт-директоров студии. Мне никогда не было ­особенно интересно заниматься интерфейсами, сайтами. Тем не менее я много лет работал над банковскими сайтами, что было предметом бесконечных шуток: ­Пащенко немного не от мира сего, но занимается одним из самых респектабельных видов сайтостроения. Я был человеком-талисманом. Думаю, меня держали в студии по нескольким причинам. Во-первых, Тема, как мне кажется, верил, что рано или поздно я возьму себя в руки, а во-вторых, Студии Лебедева хотелось иметь у себя такого странного человека, как я. Лебедев в году 1999-м написал: «Олег Пащенко — самый мрачный дизайнер рунета». Как талисману, мне многое позволяли. Помимо банковских сайтов, которые были моим неизбежным злом, я занимался разными странными вещами. Например, я рисовал для отечественного арт-хауса, для фильма «Железная дорога» Алексея Федорченко, например. Мрачноватые картинки я рисовал, неформатные. Одно слово — мрачняк. Я одиннадцать лет эту роль играл, но под конец заскучал и ушел. При этом я понимаю, что благодаря Теме я все эти годы провел в тепличных условиях, где мне позволялось заниматься тем, что мне нравится. Почему так? Да потому что Тема меня, по-видимому, очень любил. 

в 2000–2002 годах генеральный директор Студии Лебедева, сейчас владелец диджитал-агентства Articul Media Group

Я училась во Франции в медицинском институте, где в рамках дипломной работы, посвященной раку молочной железы, делала сайт. Я была и программистом, и продюсером, и материал ездила в госпиталь собирать. Вернулась в Россию, включила телевизор и — увидела Тему. Он рассказывал о какой-то выставке с невероятной такой наглостью. Я тогда уже понимала, что медициной заниматься в этой стране не хочу, поэтому я зашла на его сайт, нашла вакансию менеджера, написала письмо, и меня взяли.

У Темы был дар собирать вокруг себя умных и талантливых людей. В конце 90-х мы были как секта в хорошем смысле этого слова: «жили» в студии, иногда выглядывали на улицу, но там было так неинтересно, что мы торопились обратно. В три часа ночи с работы уходили, в девять утра приходили. Сейчас, по-моему, никто уже так не работает.

Ну, да, Тема сложный человек. Никогда не забуду, как он со мной спорил про стихи. Я ему говорю: «Это Маяковский». А он: «Не Маяковский». Я открываю книгу, а он все упорствует: «Не Маяковский, не Маяковский». Он был очень смелым, самоуверенным, я бы сказала нахальным и с удивительным чутьем на успех. Помню, когда он объявил, что студия, носившая до этого имя «WebDesign», будет называться «Студией Артемия Лебедева», все говорили, что Тема, конечно, вконец обнаглел. Или еще момент, когда Тема сказал: «А теперь мы будем подписывать сделанные нами сайты». У меня лично это вызвало недоумение. Я говорила: «Тема, но это же клиентский сайт, на их деньги сделанный, а ты будешь ставить свой логотип». А он говорил, что это знак качества, и что все скоро будут мечтать получить такой штамп на свой сайт. Он оказался прав.

Ушла я из-за конфликта. Это было тяжело. До последнего момента я не верила, что уйду, они не верили, что я уйду. Я очень много сил и души отдала Студии и очень любила эту компанию, и наверное поэтому долго отходила от своего ухода — года три точно, — у меня была прямо настоящая психологическая травма. И Тема, к слову, со мной до сих пор не разговаривает.

в 2001 году подрядчик Студии Лебедева, сейчас — один из основателей студии Letterhead, которая занимается созданием шрифтов, автор книги «Книга про буквы от Аа до Яя»

Мы делали для Студии Лебедева шрифты. Artemius стал первым заказом шрифтовой семьи, который был сделан в России дизайнерами для дизайнеров. Эксклюзивный шрифт стоит больших денег, и не все дизайн-бюро могут его себе позволить. Для нас это был тоже уникальный заказ, потому что собственные шрифты кириллицей в начале 2000-х делали мало.

Название шрифта Artemius, который мы создали для Темы, — мое. Я почти уверен, что с этого названия пошла история про все латинизированные названия в Студии Лебедева. Но назван он так был не в честь Темы, а в честь героя из «Wild Wild West», которого звали Артемиус Гордон. То есть совместились моя фамилия и Темино имя. Я Теме про это рассказывал. И там есть одно начертание в этом шрифте, смешное, совершенно дурацкое, стимпанковское, которое как раз и называется Artemius Gordon. Все знают Тему по «уютной жежешечке» как страшного матерщинника. А он в курсе, что я принципиально не матерюсь. И Тема за 10 лет с лишним нашего с ним знакомства ни разу при мне не употребил ни одного матерного слова. Эта студия — красиво работающий механизм. Как-то на Западе я рассказал, что в России есть студия, где работают 200 человек, мои собеседники рты пооткрывали, потому что там обычно максимум 30 человек в студии. У меня был забавный момент в студии: я сначала познакомился с Линор Горалик, а потом только узнал и прочел ее стихи. Это о том, какие там люди работают. Тема — Толстой по характеру. Отчасти он Толстой-американец, а отчасти граф Толстой, он барин. Гигантомания ему всегда была свойственна, и она работает. Поэтому все и удивляются, как такая огромная махина может так долго работать — и ничего с ней не делается. И Темин девиз «Если где-то ­делают дорого, то мы сделаем еще дороже» на нашем рынке срабатывает.

в 2002–2006 годах арт-директор Студии Лебедева, сейчас креативный директор студии Actis Wunderman

Я просто зашел на сайт студии, выполнил тестовое задание, отправил его и — получил ответ: «Приезжай». Так меня приняли на работу. На тот момент в студии работали лучшие веб-дизайнеры страны. Это был такой болезненный, но интересный опыт: вот ты сидишь такой состоявшийся специалист — и понимаешь, что справа от тебя сидит еще более яркий специалист, и слева еще один, еще более крутой. Тема на моей памяти ничего руками уже не делал, но был арт-директором в прямом смысле слова: оценивал работы, смотрел, что исправить, говорил, как. Вообще говоря, арт-директора бывают разные — прессующие, не прессующие. Так вот Тема был ярко выраженным непрессующим идеологом. Он генерировал идею, давал конкретные советы, но дальше предоставлял дизайнерам полную свободу. Вот говорят, что Тему невозможно было переубедить, — вранье. Сделать это было тяжело, но можно. Меня сильно удивляло в Теме то, что он не боится впрягаться в долгосрочные истории. Вам известно, например, что Студия Лебедева уже много лет накапливает свой фотобанк? Не знаю, как сейчас, но раньше так было: сотрудники, вернувшиеся из отпусков, сгружали свои фотографии на специальный сервер, и если кому-то из дизайнеров вдруг оказывалась нужна, скажем, фотография ребенка, то он — вместо того чтобы где-то ее выкупать — заходил в фотобанк и брал то, что нужно. Или клавиатура с дисплеем на клавишах. Тема рассказывал, что эта идея пришла ему в голову очень давно, но так как тогда не было никакой технической возможности ее реализовать, он сложил идею на полочку. А как только возможность появилась, сразу ее достал.

Большинство компаний дорожат своим имиджем: «Мы такие красивые, корпоративные, с нами легко работать». А Тема говорит: «Нет. Мы срываем сроки. Мы для Тинькова сделали все …, а он …». Почему женщинам нравятся подлецы и хамы? Поэтому же Темина студия нравится клиентам. Притом что они делают не лучший дизайн в России — как веб-, так и промышленный. Что-то у них по­лучается лучше, что-то хуже. Десять лет назад он был более на слуху. Есть такое идиотское слово — «креатив». Вот этого в Студии Лебедева почти нет. Если вы попросите дизайн сайта, то они сделают сайт, который решает свою задачу, и для большинства случаев это именно то, что нужно. Когда вам нужен дизайн корпоративного сайта или навигации по торговому центру, вы обращаетесь к тем, кто делает красиво и надежно. А если вам нужна какая-то wow-история, что-то, что привлекает аудиторию не из-за своей функции, а просто потому, что это клево, то это не к Студии Лебедева, а к другим ребятам.

в 2006–2010 годах дизайнер Студии Лебедева, сейчас куратор архива Мастерской Димы Барбанеля

Я пришел работать в студию верстальщиком; это самая низкая должность, ­которая только могла быть. Сначала я делал всякую дрянь, например, собирал брендбуки. Потом начал карабкаться все выше и выше и стал дизайнером, ­одним из десяти ведущих. В студии никогда не было такого, что если ты верстальщик, то ничего, кроме верстки, ты не видишь. Любой мог пробовать делать что угодно, и если выходило круто, то ему давали новые задания. Должности были формальными. Праздники в студии всегда были отличные. Как-то мы поехали в «Колкуново». Просто заказали автобусы, упаковали людей, еду, алкоголь, забили всем этим автобусы. Приехали — и там страшный, невероятный трэшак начался. Все перепились моментально, стали прыгать с барж в реку. У нас там был домик — баржа на воде, — и на крыше мы, собственно, ­организовали дискотеку. И вот ты танцуешь, а потом — у-у-у! — с крыши в реку. Лебедев не прыгал.

Я пришла в студию в переломный момент. Раньше Тема сам собеседовал всех ­людей, всех знал по именам, но к 2007 году в студии работали две сотни человек, и со многими он впервые встречался на корпоративных праздниках. Периодически он приходил, смотрел, чем мы занимаемся, и говорил: «На этот баннер нужно тратить пятнадцать минут, не больше!» Но наш начальник, естественно, за­бивал на это и работал так, как считал нужным. И в этом чувствовался другой ­подход к делу, нацеленный больше на зарабатывание денег, чем на искусство. Кризис, конечно, сильно подкосил студию. В 2009-м ушли практически все мои друзья. Увольнять людей по сокращению штата начали еще в 2008-м, а потом началась какая-то совсем уж смешная экономия на обедах, и общее настроение как-то подпортилось. Грубо говоря, как только отменили бесплатные обеды, о смене места работы задумались многие.