Кирилл Сорокин разговаривает с Дэвидом Тибетом
В Москву вновь приезжает Current 93 — великая группа английского дарк-фолка. «Афиша» выяснила у руководителя Current 93 Дэвида Тибета, в чем причины его любви к России, а заодно собрала свидетельства очевидцев
Тибет и русская душа
Я читал русских писателей, слушал русских композиторов, но впервые я очутился в России лишь два года назад, когда мы впервые играли здесь с Current 93, и потом еще однажды — с группой Nurse with Wound. Это был удивительный опыт, жаль только, нигде, кроме Москвы, не довелось побывать. Что касается впечатлений — меня потрясло абсолютно все. Город, люди, наш концерт. Выяснилось вдруг, что здесь у нас куча фанатичных поклонников. Понимаете, мы много где выступали в Восточной Европе, но русские люди — они особые. Красивые, благородные, пылкие и очень страстные — мне по душе их энергия и красота. Вообще, я с детства очень люблю Россию. Когда я впервые попал в Москву, то понял, что — здесь и сейчас — я просто по-человечески счастлив.
Григорий Гольденцвайг, арт-директор клуба Ikra: Не секрет, что Current 93 летят, как арабы на Нью-Йорк: с разных сторон, разными самолетами, в разное время. Их было шестнадцать человек, когда они прилетали в первый раз, примерно столько же в этот. В позапрошлом году история началась с того, что я звонил своему турменеджеру в Шереметьево и спрашивал: «Ты их встретила?» Она отвечала: «Я встретила одного человека, но пока что не поняла, мужчина это или женщина». Это была Беби Ди. В другом аэропорту никак не могли встретить пианистку Майю, которая, выйдя из самолета, два часа переодевала ботинки, по ее словам, — при этом ее искали всем аэропортом. Самого Тибета встречал я, с ним никакой клоунады не было, он показался сразу добрым, открытым, расположенным к общению человеком. Я, собственно, приехал к ним в гостиницу, где мы провели всю ночь в режиме какой-то встречи из книжек о муми-троллях. Друзья подъезжали до глубокой ночи — естественно, все они прилетали не туда, не так, не вовремя. В процессе в гостинице космического ведомства в Филевском парке, в баре, перестали отпускать водку где-то ближе к трем часам ночи. Это нереально впечатлило Тибета и компанию — им очень понравилась гостиница и все, что связано с русской космонавтикой; они сразу начали вспоминать, как они жили в Праге, где их подселили в какой-то бордель, и мы в очередной раз убедились, что священное отношение к группе Current 93 в Москве на остальные части мира не распространяется.
Тибет и русское гостеприимство
После первого московского концерта мне подарил икону русский священник, отец Косьма. Сейчас она как раз у меня перед глазами: я повесил ее дома, над камином. На ней изображена Богоматерь с младенцем. Но это далеко не единственная, подаренная мне отцом Косьмой, — он вручил мне четыре или, может быть, даже пять икон. Сначала он пришел на наш концерт, но познакомились мы позже: он приехал в гостиницу, где я остановился. Впечатляющее, надо сказать, было зрелище: он приехал на мотороллере. Ну представляете: такой здоровенный священник на таком крошечном мотоцикле, причем ехал он очень быстро. Я сперва не понял, в чем дело, — подумал, что приехал он по своей нужде, гостиничный бизнес, мало ли что, в отелях всяким промышляют. Но потом выяснилось, что он приехал ко мне. Он поцеловал мне руку, я ему. И еще он подарил мне эту замечательную икону и календарь своего монастыря. Мне, по правде говоря, даже сделалось немного стыдно, что я не заметил его сразу после нашего выступления. Потом уже мы наладили контакт; сейчас переписываемся, хотя я не говорю по-русски, а он — по-английски. А когда я приезжал в Москву вместе с группой Nurse with Wound, он показал нам монастырь, в котором служит. Я, к сожалению, не был ни в одном русском музее, но лучшие мои воспоминания связаны как раз с этим невероятным монастырем в центре Москвы, куда меня отвел отец Косьма. Никак не могу припомнить, как же он называется, но он чрезвычайно красивый и трогательный — там восхитительная атмосфера. Потом Косьма еще познакомил меня с дружественными русскими музыкантами: они пригласили нас в свою квартиру, и специально для нас устроили концерт — интимный, завораживающий, очень хороший. Мы даже подумывали сделать с ними совместный альбом, но пока, увы, ничего не выходит, совсем нету времени.
Герман Виноградов, художник и музыкант: Тибет был в моей квартире, на дивном домашнем концерте. Заманили просто: дешевой водкой и медведем с балалайкой. Шучу. На самом деле привез Терех из «Ривущих струн» и его знакомый батюшка. Вы не были дома у меня никогда? У меня вся квартира представляет собой инсталляцию из металлических конструкций и электронных всяких приспособлений, вы как будто попадаете в лес. Там я провожу свои домашние мистерии — с использованием огня, воды, звуков металла, электроники, гитар и прочего. Тибет тщательно изучил мою квартиру, подержал на руках моего новорожденного ребеночка, выпил чаю. Я думаю, ему было интересно узнать, что в России такое есть вообще, очень немного людей знают о существовании такого явления, хотя мы уже 25 лет всем этим занимаемся.
Тибет и Курехин
Сергей Курехин был у меня в гостях в Лондоне в начале 90-х. Мы говорили о том, что хорошо бы поработать вместе. Я, если честно, никогда не слышал его записей прежде, но он много чего успел мне прислать. Мы тогда обменялись пластинками, недолго переписывались. Курехин произвел на меня впечатление интеллигентнейшего, тончайшего склада ума человека. Говорили мы по преимуществу о музыке, поскольку мои познания о русской культуре ею, в сущности, и ограничиваются. Выяснилось, что наше восприятие, соображения по части музыкального процесса во многом оказались схожи. Мы сидели, выпивали что-то. Кажется, чай. Да, точно, причем, что самое удивительное, он будто бы привез с собой русский чай — и угощал меня им. Тогда казалось, что это начало безумно интересной, продуктивной дружбы — мы вместе с Бэлансом договорились приехать к нему в Петербург, но он так внезапно умер... Я очень расстроился тогда.
Сергей Курехин (из интервью Анатолию Гуницкому, журнал Rock Fuzz, апрель 1995 года): Я хотел встретиться с одной компанией и предварительно послал факс. Дэвид Тибет — совершенно невероятный человек. Пришел весь увешанный какими-то немыслимыми вещами, с распятием, обтянутый кожей. Очень классный. Мы встретились и очень быстро нашли огромное количество всевозможных точек соприкосновения и знакомых.
Тибет и русские классики
Я очень люблю Чайковского, отец часто слушал его, когда я был еще совсем маленьким. Вообще, такое трепетное отношение к русской музыке привил мне именно он. Еще он был большим поклонником русского певца Ивана Реброва (на самом деле Ребров был немцем. — Прим. ред.). Огромное влияние на меня оказала ваша церковная музыка — тоже нечто фантастическое, Курехин, кстати, тогда записал мне кое-что из нее. Что до остальной культуры, то тут я знаком сугубо с классикой: мне нравится Гоголь, Пушкин, но по большей части, конечно, музыка, в том числе классика начала века — Скрябин, например. После наших московских концертов я привез с собой целый ворох пластинок, подаренных мне здесь, но пока никак не доходят руки послушать их все. Что-то я ставил, но тут вот еще какая проблема: я же совсем не понимаю по-русски, а язык очень важен. Я бы с радостью его выучил, но времени нет, к тому же я уже серьезно изучаю коптский — буквально пару месяцев назад вернулся с академической конференции в Каире.
Тибет и русское православие
Я всегда интересовался православием и неоднократно перечитывал «Филокалию» (сборник произведений православных подвижников с четвертого по пятнадцатый век. — Прим. ред.). Вообще, одна из моих любимейших книг — это «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», анонимная автобиография православного крестьянина. Дома я храню несколько книжек Соловьева; первая его работа, прочитанная мной, называлась «Антихрист», и я думаю, он настоящий поэт, в его текстах есть великая сила и истинная душа. Меня всегда привлекала православная идея негативной теологии — победа через поражение, жизнь через смерть, и православное толкование существования этого мира, его страданий и того, как эти страдания надлежит понимать.
Сергей Курехин (из интервью Анатолию Гуницкому, журнал Rock Fuzz, апрель 1995 года): Очень большим удовольствием было общение с этими людьми, попадаешь в близкий культурный климат. Разговариваешь с человеком, которого видишь в первый раз, и находишь большое количество общих тем и интересов, с ходу, при первой же встрече, говоришь о технологических процессах, обсуждаешь раннехристианских святых — то есть количество позиций, которые сближают, настолько велико, что попадаешь как к себе домой. Я хочу внедрить туда православие. Я привез в подарок Тибету несколько CD с хоровым пением — Бортнянский, Березовский. Слушая альбомы Current 93, я подумал, что не хватает православия где-нибудь вдалеке, чтобы оно жужжало, очень тихо… в самом… в самом… (Пауза.) В самом углу.