Роберт рождественский
9 декабря выходит «Плохой Санта» с Билли Бобом Торнтоном
«Плохой санта» – вторая работа Терри Цвигофа, который дебютировал «миром призраков» с торой берч, одним из самых поучительных фильмов последних лет. «Санта» – возмутительная рождественская сказка, содержащая апологию бытового алкоголизма, множество шуток сексистского и расистского характера, сцены унижения карликов и пухлых детей, неоднократные анальные совокупления с крупными женщинами, несколько ограблений и пару изощренных убийств. в роли деда мороза, избивающего младенцев, писающего в штаны и взламывающего сейфы, снялся Билли Боб Торнтон – нежный отец пяти детей, любящий бывший муж пяти женщин (одна из которых – Анджелина Джоли), актер, режиссер, сценарист, лауреат «Оскара», барабанщик, певец и обладатель крайне примечательного лица. Рэйчел Кларк/IFA обсудила с Торнтоном его рождественские планы, а Роман Волобуев и Станислав Зельвенский вспомнили других плохих Сант.
– Ну, Билли Боб, как ты себя вел? Как хороший мальчик? Не шалил?
– Сегодня или вообще? В этом году я вел себя хорошо, дедушка, я был хорошим мальчиком. Малышка вот у меня родилась. Куколка. Мы ее назвали Беллой. Это итальянское имя. Я ведь итальянец на четверть. Бабушка моя по материнской линии была Дуче – фамилия такая. У моей матери была итальянская семья. В общем, целый год я работал, а в свободное время дома сидел.
– Какие планы на Рождество?
– Утром достанем из-под елочки подарки… Рождество, можно сказать, мой любимый праздник с детства – не то что в фильме.
– Ваши дети уже посмотрели «Плохого Санту»?
– У меня два мальчика: одному – 10, другому – 11. Вот исполнится им 21 год – тогда, может, посмотрят.
– Но они знают, что есть такой фильм с их отцом? Вы их на площадку не брали?
– Брал, конечно. Они там всякого насмотрелись. Один мне сказал потом: «Папа, ты трогал тетю за попу!»
– Говорят, вы бросили курить – то ли в прошлом году, то ли в позапрошлом. Случилось что-то?
– Не помню. Может, и бросил. На пару месяцев. Я все время бросаю. Вот сегодня ночью, примерно в полтретьего, опять бросил.
– Как «Плохой Санта» прошел в Америке?
– С большим успехом – и по деньгам, и в плане критики. А те, кто протестует, считая, что прокат надо ограничить по цензурным соображениям, – вот они против «Kill Bill» протестовали? Нет. Получается, разрубить кого-то пополам – это нормально, а сказать «fuck» – ненормально? Вообще, в этом главная проблема этой страны, я так считаю…
– А как считаете, почему именно вы идеально подошли на роль Деда Мороза-ублюдка? Есть в вас что-то такое?
– Поддеть меня хотите? Понятия не имею. Ребятам нужен был вполне конкретный комический стиль, и я готов был попробовать. Получилось неплохо. Я никак не могу понять, почему вокруг этого фильма столько каких-то разговоров. Если взглянуть непредвзято…
– Да бог с ним, с фильмом. Что вы скажете вот про эту обложку Us Weekly с вашей бывшей женой Анджелиной Джоли?
– Дайте-ка. «Разговоры наедине… Говорит, что любит… Чувства возвращаются…» Смех, да и только.
– Это правда?
– Нет. Видите ли, правда в том, что мы с Энджи дружим много лет. Мы были друзьями задолго до того, как поженились, и остались друзьями после развода. Она мой самый лучший на свете друг. Просто потому что человек хороший. Когда мне дали звезду на Бульваре Славы, она купила целую рекламную полосу в Variety, чтобы меня поздравить, и все тут же ухватились за это. Они на этом продадут несколько лишних экземпляров, а мне люди звонят. И ей люди звонят. Потом какие-то козлы придут к маме поговорить. Как-то это все… Грустно это, грустно, что людям нравится смотреть на чужое горе.
– Понятно, что вам к этому не привыкать, а каково вашей нынешней подруге читать все это?
– Нормально ей. Она все понимает. Она прекрасно знает, что мы с Энджи старые друзья. Тут нет никакой тайны. Я виделся с Энджи недели три назад. Сказал: «Дорогая, я поеду навещу Энджи и Мэддокса. Через пару часов вернусь». – «Ага, давай, пока». Вот и все дела. Публика просто любопытна и азартна. А что до нас – нам это все смешно. Если бы решили сойтись обратно – да я бы первый всем раструбил. Я бы первым же делом позвонил в редакцию Us Weekly и сказал: «Прикиньте, мы с Энджи снова вместе! И кстати, мы и не расходились никогда».
– Вернемся к фильму. Вам не кажется, что киноверсия могла бы быть и пожестче?
– Да нет. То, что было вырезано из кино, а потом вошло DVD-версию, – это примерно все то же самое, что и так уже было. Если тебе надо продать DVD, что ты напишешь на обложке? «Полная версия. Без цензуры». Мне тут приятель дал диск, там на обложке – блондинка, а диск обернут бумажкой ровно посередине, так что получалось, будто она под бумажкой совсем голая. И написано: «Полная версия». Фильм назывался «Соседка». Я оторвал бумажку, а на девушке – блузка и шорты. Я даже расстроился: ну что за фигня такая? Дурят народ.
– Фильм-то посмотрели?
– А смысл? Блондинка-то в блузке.
– Есть что-то такое, чего бы вы не стали делать на съемочной площадке? Что для вас недопустимо в кино?
– Я бы никогда не стал сниматься в сцене, где надо ударить ребенка. Я, наверное, просто не смог бы это сделать. Это личное. Я не говорю, что такие сцены вообще нельзя снимать. Кино, в конце концов, искусство.
– Говорят, вы на съемках пили много, чтобы достоверно изобразить алкоголика. Разве так правильно? Разве не говорил Спенсер Трейси: «Актерское мастерство – это когда помнишь свой текст и не сшибаешь косяки»?
– Ну в данном случае в сшибании косяков вся суть. Это и есть роль. Чего бы ни требовал образ – если ты чувствуешь, что можешь это сыграть, сыграй. Напиваться не обязательно, но знать, каково это, – надо.
– А пропустить стаканчик между дублями…
– …Никому еще не вредило. Я пью только красное.
– Как думаете, сколько подростков пойдет смотреть ваш следующий фильм – «Мистер Деревянный Член» – только из-за названия?
– Не думаю, что так уж много.
– О чем кино?
– Я играю физрука. Жесткого человека, можно сказать, прапорщика. А еще там есть молодой парень лет двадцати. К нему мама – она старше меня, ей слегка за пятьдесят, но она еще очень, очень даже ничего – так вот, она приходит и сообщает сыну, что собирается замуж, и хочет представить ему своего жениха. А это я. Оказывается, я был физруком у него в школе, из-за меня его жизнь была адом. Я его главный в мире враг, и на тебе – женюсь на его маме.
– Физрук, футбольный тренер, бейсбольный тренер у вас в планах… Похоже, это тенденция.
– Да, у меня такой период в жизни – играть тренеров. Мой папа работал тренером в средней школе. И сам я детскую бейсбольную команду тренировал когда-то.
– И какой вы тренер?
– Я был добрый. Потому что мои тренеры все были прапорщики. В молодости я играл в бейсбол. Мне через многое пришлось пройти. Папаша мой тоже тот еще был жлоб.
– Старая школа? Сторонник жестких методов?
– Ну да.
– Вы знаете свою итальянскую семью? На историческую родину ездили?
– Нет, не приходилось. Я был один раз в Италии, в Милане. Мы с моей группой ездили на гастроли. Понравилось. А предки мои были с юга. У меня вообще дурацкая смесь генов: я итальянец, индеец и ирландец.
– Вы по ночам не спите – ребенка укачиваете? Какие колыбельные поете?
– «Shenandoah» пою, «Summertime». Всякие сладенькие мелодии. Свое я ей не пою. Не буду же я ей петь на ночь песни про самоубийства. Иногда я ей ставлю кое-какую классику или детские песенки на ночь – надеваю ей наушники, и она так спит. Ее мама, когда была беременна, приходила иногда ко мне на студию, так что она уже слышала мой последний альбом. Я теперь ей ставлю музыку, а она ее уже знает. И к голосу моему привыкла. Когда она плачет, и няня, и подружка моя приносят ее мне. Стоит мне взять ее на руки – она тут же замолкает.
– Кого бы вы хотели бы сыграть?
– Я бы хотел сыграть учителя. Только не физрука, а такого идеалиста, миссионера от педагогики – как Гленн Форд в «Школьных джунглях». По-моему, никому до сих пор так и не удалось по-настоящему уловить дух школы, поэтому я и хотел бы сыграть в таком фильме. Школа серьезно травмирует людей. Но она же приносит много радости – и так далее и так далее. Школа оставляет очень противоречивый и разносторонний след в душе человека. Я считаю, стоит снять настоящую драму о том, что такое школа. И об учителях, и об учениках. Я бы сам с удовольствием написал такой сценарий, но вы же понимаете – дети, бывшие жены, кино… Как можно в такой обстановке что-нибудь написать?
Плохие Санты
«Дед Мороз – сволочь», 1982
Крайне смешная французская комедия, в которой наряду с безработным Дедом Морозом действуют психопатки, трансвеститы, серийные убийцы и прочие архетипические персонажи галльского кинематографа. В США был снят ремейк «Рождество психов» со Стивом Мартином в роли Деда Мороза, но бесстыдство и матерщина, за которые ценится оригинал, там прискорбно отсутствуют.
«Тихая ночь, смертельная ночь», 1984
Билли, юноша с тяжелым детством, рождественской ночью одевается в костюм Санты, берет топор и отправляется в сиротский приют, где его обижали. Вариация на тему «Хеллоуина», разнузданностью значительно превзошедшая фильм Карпентера. На Рождество 1984 года, когда вышла «Тихая ночь», возмущенные граждане пикетировали кинотеатры. Тем не менее последовало четыре сиквела.
«Их поменяли местами», 1985
Потомственному бездельнику Луису Уинторпу Третьему (Дэн Эйкройд) в предновогодний день перекрывают доступ к сберегательному счету, чтобы посмотреть, как это отразится на его мироощущении. Переодевание в Санта-Клауса становится для Уинторпа Третьего низшей точкой падения: пьяный и жалкий, в колпаке и бороде, он пытается стрелять в окружающих, но не может попасть даже в себя.
«Город потерянных детей», 1995
Искусственный человек Кранк, лишенный способности видеть сны и оттого несчастный, изучает в своей лаборатории маленьких детей. В рамках одного из главных опытов выдает себя за Деда Мороза и с остервенением исполняет под граммофон песню «Petit Papa NoСl», чем наносит непоправимый ущерб психике подопытных.
«Санта с вилами», 1996
Снятый в 90-е, но по духу глубоко восьмидесятнический кинофильм о переодетом в Санту маньяке с вилами, который, выбирая жертв, отдает предпочтение девушкам с большими буферами. Основная часть бюджета, очевидно, была потрачена на закупки силикона.
«Джек Фрост», 1998
Рождественский хоррор о похождениях сверхъестественно живучего снеговика-маньяка, терроризирующего мирный американский городок. В кульминационной сцене Джек Фрост (русский эквивалент – Морозко) насилует в ванной орущую девицу при помощи морковки, в обычной практике служащей ему носом.
«Азартные игры», 2000
Злые люди наряжают Бена Аффлека в красный халат Санта-Клауса и заставляют грабить казино. Фильм открывается показом четырех мертвых Дедов Морозов на окровавленном снегу. В финале Аффлек перерождается в настоящего Санту и бредет пешком через искристый Мичиган, опуская в почтовые ящики забрызганные кровью пачки долларов.