Ответы. Артем Лоскутов, художник

Фотография: Валентина Кравченко

— Что вообще такое «Монстрации»?

— Мы начинали в 2004-м. Уже тогда власти немного напряглись, стали активистов на разговоры вызывать. Они не поняли, что это ирония над самим политическим высказыванием в форме демонстрации. Это ведь актуально особенно в Сибири, где «до царя далеко, до Бога высоко». Люди ведь ходят на обычные демонстрации с лозунгами 15-летней давности. Действие, которое вроде бы должно работать, превратилось в какой-то ритуал. Вот над этим мы пытались иронизировать. У нас были иногда бессмысленные, иногда абсурдные, часто серьезные, но всегда аполитичные лозунги.

— В этом году что-то изменилось?

— В этом году мы даже не пытались получить официальное разрешение на шествие. В центре все перекрыли, у нас шансов не было. Так что мы объявили о шуточной акции — мол, заколдуем здание мэрии и поднимем его на 500 метров над землей. Ну и одиночные пикеты никто запретить не может. Хотя когда мои знакомые пришли туда, к ним подошли люди в штатском и сказали: «Валите отсюда, иначе ноги переломаем!»

— А вы?

— А меня прямо с утра вызвали на беседу в «Центр Э» (Центр по борьбе с экстремизмом. — Прим. ред.). Я их убеждал, что мы — мирные люди, что это традиция, шуточная акция. В об­щем, в итоге отпустили домой. А через две недели этот начальник позвонил и сказал, чтобы я немедленно пришел к нему на встречу. Я ответил, что сейчас не могу да и говорить нам не о чем, только что разговаривали; присылайте повестку. Он разозлился и сказал: «Тогда мы приедем за тобой ­на машине с собаками!» И вечером меня задержали. Отвезли в какой-то дворик, надели наручники, долго рассказывали, как хорошо бы позвать крепких спортсменов, чтобы они нас проучили. Через час какие-то странные понятые подъехали. Я не боялся, ничего у меня с собой, естественно, не было. Они вывалили все мои вещи в багажник — ну и будто бы нашли пакет с травой.

— Как с вами обращались в СИЗО?

— Я там был своеобразной знаменитостью. У всех ведь в камерах телевизоры. Неприятный ажиотаж.

— А дреды вы сами остригли?

— Да, я попросил сокамерника. Там грязно, а дреды в себя впитывают все. Ну и в СИЗО люди консервативные — лучше было постричься. Я, честно говоря, даже легкость почувствовал. У вас были когда-нибудь дреды? Я их 4 года носил. Это тяжело. А ощущение свободы в таком состоянии не повредит.

— Как вам кажется, почему вас выпустили?

— Во-первых, конечно, резонанс. Я не ожидал. Да и само дело как-то очень грубо сработано. На пакете нет моих отпечатков пальцев, в смывах из-под ногтей нет следов марихуаны, наркологическая экспертиза ничего не показала. Я видел дело одного из понятых — у него там послужной список страниц на пять: срок за грабеж, штрафы за мелкое хулиганство.

— Вы видите какую-то связь между вашим делом и, например, делом куратора Ерофеева?

— Ну у Ерофеева дело рассматривается по статье, которая имеет хоть какое-то отношение к искусству. А моей художественной деятельности, видимо, просто не хватает еще на статью. Я на самом деле не знаю ни одного художника, с которым бы вот так боролись — подбрасывая траву и так далее. Это скорее излюбленный метод борьбы с политическими активистами. У нас так в 2006-м закрыли лидера АКМ Вадима Иванова. Что интересно, сделал это тот же сотрудник Лазарев, который проводил мое задержание. Странное совпадение.

— А что вы дальше будете делать?

— Сейчас вот открыли выставку, которая так и называется: «Дело Лоскутова». Там материалы дела: какие-то характеристики, протоколы, распечатки моих телефонных разговоров — оказывается, уже с конца апреля была санкция на прослушивание мобильника. А что делать дальше, не знаю. Страшно, на самом деле.