Итоги нулевых 20 клубов 2000-х

1. «Шестнадцать тонн»

Модная пивная и модная концертная площадка в одном помещении. Образец стабильности — на протяжении всех 2000-х «Тонны» успешно держали нос по ветру, вовремя переключаясь с построка на дабстеп и со старых русских — на новых. Сейчас уже не все помнят, кто такой Вячеслав Петкун (лидер «Танцев минус» — бессменный арт-директор клуба), — а песня «Sixteen Tons» все так же звучит каждый вечер перед тем, как очередной артист выйдет на сцену.

2. «Дом»

«Дом» открыл Николай Дмитриев — едва ли не главный в России пропагандист свободной музыки, близкий друг Курехина и еще нескольких десятков авангардистов по всему миру, от тувинских горловых певцов до американских композиторов-минималистов. Они здесь и играли. За десять лет «Дом» пережил не одну попытку захвата выгодно расположенного помещения и смерть своего создателя, но позиций не сдал — здесь по-прежнему можно услышать свободный джаз и шумовую электронику и по-прежнему действует запрет на курение в зале. Единственная проблема «Дома» — его одиночество: в любой уважающей себя культурной столице такого рода мест должно быть минимум десять.

3. «Проект ОГИ»

Первый «ОГИ» открылся в квартире журналиста ­Ольшанского — но в ранге культа утвердился, переехав в подвал в Потаповском. Дмитрий Ицкович и компаньоны придумали совместить рюмочную с литературным кафе, а концертный зал — с книжным магазином, и сюда потянулись поэты, музыканты, студенты гуманитарных вузов и их преподаватели, «ОГИ» стал не менее существенным конституирующим признаком интеллигенции начала нулевых, чем регулярно выступавшие здесь Леонид Федоров, «Ленинград» и пьяные французские оркестрики. И сейчас все по-прежнему: на сцене — все тот же Леонид Федоров, в магазине — все тот же Перес-Реверте, в меню — все та же невозможная еда и дешевая водка.

4. «Пропаганда»

Долгая жизнь «Пропаганды» — случай для Москвы беспрецедентный: при стаже в 13 лет теперь клуб если и не задает тон ночной жизни столицы, то уж планку точно не опускает. Будучи неприметным, но приятным кафе с деревянной отделкой, по ночам «Пропка» превращается в танцпол, облюбованный незолотой молодежью с достатком, тусовщиками со стажем и геями со знанием рамок приличий. Для каждой категории имеется своя ночь — легендарные техно-четверги Сергея Санчеса, отданные на откуп нестыдному хаусу пятницы и субботы, воскресные вечеринки нетрадиционной ориентации — причем аудитория легко пересекается.

5. «Китайский летчик Джао Да»

Московская богема уже перестала прятаться в заве­дениях «для своих», музыканты еще не разбрелись по корпоративам, гуманитарная публика не успела разделиться по имущественному и/или субкультурному признаку — и всем не хватало заведений с домашней атмосферой, недорогой выпивкой, хорошей му­зыкой и общим артистическим антуражем. «Летчик» периода расцвета — это первые концерты «Ленинграда», конкурс уличных музыкантов, персональные почтовые ящики для особо ценных гостей, вечный Дибров за угловым столиком, лучшие на свете официантки и ощущение, что все еще будет, — которого стало так не хватать к концу десятилетия.

6. «Красная шапочка»

Главный женский клуб середины нулевых. Все было здорово: и место (Тверская), и мускулистые танцовщики (как выяснилось позже, многие были гомосексуалистами), и аттракционы вроде «лизни — выпей — кусни» (слизнуть соль, рассыпанную на торсе танцовщика, и, выпив текилы, выкусить из его губ лимон). Чего не скажешь о публике. Мужчин в клуб не пускали, а подвыпившие дамы всех возрастов лезли на сцену, совали в трусы стриптизерам доллары, визжали, пы­тались раздеваться. Воспоминания очевидцев — мол, «приходили чеченки — заплатили огромные деньги за приватный танец» — еще не самые веселые.

7. «Точка»

«Точка» номер один на «Улице 1905 года» была чуть ли не первым большим концертным клубом города — Coil, Tindersticks и Red Snapper играли здесь в те времена, когда сам факт московских гастролей подобных людей казался чем-то из области фантастики. «Точка» номер два, мрачный подвал в закоулках на «Октябрьской», стала главным местом притяжения агрессивно настроенных субкультур — потасовки фа и антифа здесь случаются регулярно (благо ведущий к клубу узкий переулок располагает), но и заслуживающий внимания металл и хардкор возят только сюда.

8. Zeppelin

В клубе была стеклянная дверь, отгораживающая тайный танцпол от посторонних глаз, чилл-аут с полосатыми диванами и домашним кинотеатром, парикмахерская и сауна. Танцпол и чилл-аут действовали каждый день, чтобы попасть в сауну, нужно было дождаться выходных. Многие считали «Цеппелин» клубом закрытым (не исключено, что в этом виновата дверь на задах Олимпийского проспекта, обнаружить которую даже с пятого раза было непросто), однако вход был открыт для всех. Девушки посещали «Цеппелин», чтобы посмотреть на брутального красавца Диму Ашмана, совладельца клуба и бас-гитариста группы «Браво», юноши — чтобы этих девушек снять.

9. Mix

Крошечный клуб на Новинском бульваре, откры­вавший двери поздним вечером и закрывавший их столь же поздним утром, привил Москве вкус к слову «афтепати». В периметре двух комнат за 7 лет жизни «Микса» чего только не происходило: жители клуба специально высыпались перед утренней танцзарядкой, одевались в самые чудные наряды, спаивали заезжих гастролеров, употребляли редкие наркотики и занимались сексом, но чаще — просто целовались и обнимались напропалую. Столь благодарной, единой духом публики у диджеев, ставших благодаря «Миксу» настоящей клубной элитой, больше не будет.

10. «Галерея»

Клуб на углу Страстного бульвара и Петровки был вроде негласного подиума: без туфель от Manolo Blahnik и платья от Тома Форда туда нечего было даже соваться. Первоначальная идея, конечно, была про искусство, и время от времени стены клуба даже за­вешивали репродукциями, но на них никто никогда не обращал внимания. С «Галереи» началась мода на слово «гламурный» и карьера DJ Листа. Спустя годы клуб успешно мутировал в ресторан, а завсегдатаи, вздохнув с облегчением, перебрались в менее «гламурные» места.