«Веселые картинки» в Третьяковке Художник Виктор Чижиков об олимпийском мишке, Самоделкине и художниках-концептуалистах

— Начали издаваться вы еще школьником.

— Поскольку я рисовал, то всегда делал стенгазеты — с третьего класса. Узнав об этом, наш управдом велел сделать еще и стенгазету для дома. И однажды говорит мне: посмотри, что на столе лежит, — а это был «Жилищный работник», орган Моссовета в один листок, — там еще хуже тебя рисуют. Я посмотрел — да, я бы смог рисовать в эту газету. А там был замечательный редактор, Матвей Прохорович Тобинский, путевку в жизнь, можно сказать, мне выписал. Он имел внешность Деда Мороза: пышная седая шевелюра, красный нос, красные щеки, разве что без бороды, — и он меня сразу послал к фельетонистам на задание, а те с ходу меня задействовали как рисующего журналиста. На первый гонорар я купил маме духи «Красная Москва» — оставался еще рубль, и я пошел в кино.

— А я читал, что путевку в жизнь вам Кукрыниксы выписали.

— У меня родители архитекторы, а у них был приятель, архитектор Ершов, — он учился с Кукрыниксами во Вхутемасе и дружил с Куприяновым. А я все время рисовал политические карикатуры — «Крокодил» мне мама выписывала, я наизусть знал манеру каждого тамошнего художника. И вот этот Ершов мне и говорит: я договорился с Куприяновым, иди к ним в мастерскую, покажешь свои рисунки. Я набил рисунками трофейный отцовский чемодан, тяжеленный был чемодан, сколоченный из досок, другого не было, на дно положил школьные шаржи на учителей и однокашников, сверху политические карикатуры, которыми очень гордился, — и потащился по гололеду пешком к Кукрыниксам. Которые стали меня ругатель­ски ругать — потому что я подражал Борису Ефимову. Так дошли до шаржей: «А это кто рисовал?» Я говорю: «Я». «Ну вот так и рисуй. Запомни, ты личность, — сказал мне Куприянов. — Ну-ка, скажи: я личность». А я: «Я не могу такого сказать». «Повторяй за мной, — говорит Куприянов, — я личность. Я кое-как промямлил: «Я личность». «Ладно, — говорит, — это мы с тобой еще отработаем. Будешь приходить раз в полгода и показывать, что сделал». Обратно я прямо летел с этим чемоданом. Когда пришел, мама стирала на кухне, вокруг соседи — у нас в коммуналке жили 27 человек, — и мама спрашивает, продолжая стирку: «Ну как?» Я становлюсь в горделивую позу: «Куприянов сказал, я личность». И она этой тряпкой, которую стирала, как даст мне по шее — а что, спесь надо сбивать сразу же.

— «Веселые картинки» издавались ЦК ВЛКСМ — то есть сюжеты должны были быть мало того что детскими и воспитательными, так еще и идеологически верными, так?

— Обычно к 7 Ноября или к 1 Мая праздничность номера и его идеологическая направленность определялась обложкой. Если обложка почему-то вдруг была не такая, праздничность обозначалась на центральном развороте. Об этом никогда не забывали — чтобы не иметь неприятностей с ЦК комсомола, поскольку ЦК всегда шел навстречу редакции, когда надо было, скажем, сделать заказ иностранному художнику и выписать валюту.

— При этом журнал вроде не литовали и позволяли многое: есть анекдот, что после смерти Брежнева это было единственное издание, которое вышло без траурного портрета — де, под таким заголовком смотрелось бы это странно. Но идеологические проколы случались?

— Не бывало. Не припомню. Да и была такая должность, ответственный секретарь, назначаемый из ЦК комсомола, который следил за идеологией. Например, была Нина Ивановна Иванова — к счастью, женщина, хорошо понимавшая юмор, и умница большая, она и линию ЦК хорошо осуществляла, и талантливых авторов привлекала — Виктора Драгунского, скажем. Потом в структуре журнала были специальные люди — темисты, они придумывали темы для рисунков. Это из «Крокодила» пошло, и Семенов приглашал этих крокодильских темистов на редколлегии в «Веселые картинки». Причем собирались такие мастерю­ги, которые помнили назубок, какие сюжеты уже использовались в советской юмористической графике. Это я к тому, что и в этом отношении проколов не было, взаимное уважение к труду товарищей не позволяло допускать плагиата.

— Откуда взялся такой народец — веселые человечки? Этот коллектив представлял как будто модель не то СССР — «пятнадцать республик, пятнадцать сестер», — не то всего соцлагеря.

— Да, Гурвинек был из Чехословакии. А Карандаша придумал первый главный редактор «Картинок» Иван Максимович Семенов — еще когда только подавал заявку в ЦК комсомола на новый журнал. Потом пришли и другие герои — Петрушка, Буратино, Дюймовочка... Я был против Дюймовочки, она мне казалась жутко унылой — ну вспомните персонаж, жила с кротом каким-то... Но надо было кого-то из Западной Европы, и ее тоже включили. И в журнале-то ее развеселили. Самоделкин был очень яркой фигурой. В таком виде, в каком он известен сейчас, его придумал Анатолий Пантелеймонович Сазонов: тело-батарейка, причем на левой стороне, стороне сердца, нарисован плюс — помню, Сазонов очень гордился этой выдумкой, — и в галошах, как электротехник. Татьяна Леонидовна Вышенская, ученица Ильи Машкова, нарисовала Дюймовочку. Однокашник Сазонова по ВГИКу Евгений Тихонович Мигунов — Петрушку.

— В «Картинках», кажется, вообще работало много аниматоров. Сутеев, например.

— Из-за этого, кстати, развивался жанр комикса. А еще на страницах «Веселых картинок» впервые появился будущий известный режиссер Александр Митта. Придумывал сюжеты, по которым рисовал Константин Павлович Ротов. Еще было много художников журнала «Крокодил» — ну и сам журнал был придуман и сделан крокодильцем, Иваном Максимовичем Семеновым. И позвал в «Картинки» меня тоже он — и я с четвертого номера работал в них постоянно.