Сапрыкин о духе времени Никита Михалков как зеркало русской революции

Манифест просвещенного консерватизма, опубликованный в конце октября от имени Никиты Михалкова, состоит из 63 печатных страниц формата А4, на которых — как и во всяком настоящем манифесте — объясняется, кто виноват, что делать и как обустроить Россию (если вкратце, предлагается изничтожить либеральную демократию и вернуться к патриархальным ценностям).

В манифесте Михалкова много восклицательных знаков, слово «ИНТЕРНЕТ» пишется заглавными буквами — так же, как слова «ПРАВО» и «ПРАВДА», — и ни разу не употребляется термин «духовность» (хотя казалось бы). Манифест Михалкова вызы­вает много вопросов — кто его на самом деле на­писал? каков был гонорар? как посмотрит на призыв прекратить либеральную болтовню увлеченный твиттером Д.А.Медведев? и как можно было от «Неоконченной пьесы для механического пианино» дойти до жизни такой? Но к сути дела эти вопросы не относятся — как, впрочем, и текст мани­феста: важен сам факт его появления.

Манифест — самый востребованный жанр года: последнее слово Ходорковского, любой текст Андрея Лошака, половина колонок в GQ, сто процентов статей в газете «Завтра» — впрочем, про газету «Завтра» это не новость. Кажется, в последний раз в таком количестве манифесты появлялись в конце 80-х: в каждом номере любого издания (вплоть до журнала «Студенческий меридиан») можно было найти фун­даментальную статью о том, Как Все Должно Быть Устроено.

Не хотелось бы продолжать аналогии с эпохой Горбачева, потому что а) они принципиально неточны и б) их и так проводят в большинстве недавних манифестов. Единственное, в чем ситуация рифмуется с предыдущими эпохами перемен: в каждой из них присутствовал мощный манифест, пытавшийся остановить будущее — и предсказавший его с точностью до наоборот, текст, в котором призыв закрутить гайки однозначно считывался как признание того, что гайки слетели с резьбы и процесс уже не остановить.

В 86-м — «Не могу поступаться принципами» Нины Андреевой, после которого все дорогие ей принципы посыпались, как поставленные в ряд костяшки домино. В 91-м — патриотически-прохановское «Слово к народу», увенчавшееся последовательным разгромом ГКЧП, компартии и Советского Союза. В 93-м — «Письмо сорока двух», в котором либеральные писатели призывали ­Ельцина добить компартию и КГБ; в результате Ельцин перестал слушать либеральных писателей, а компартия и КГБ в несколько преображенном виде постепенно прибрали власть к рукам. Михалковский манифест определенно из этого ряда: необходимо срочно свернуть либерализацию, вестернизацию и модернизацию? Ага. Ну-ну.

Если Михалкову потребовалось опубликовать под своим именем 63 страницы с обилием восклицательных знаков — значит, что-то случилось. Сдвинулась тектоническая плита, исчезло ощу­щение замороженного времени, колесо истории неуверенно сдвинулось с мертвой точки. Что стало тому причиной — граждански активные посты в ЖЖ, протесты против граждански активных постов в ЖЖ, конфликт кремлевских башен, ­летние пожары или смерть осьминога Пауля, — да какая разница. Факт остается фактом: колесо поехало, и любые наши действия — в диапазоне от написания каких бы то ни было манифестов до приговора Ходорковскому (опять же, каким бы он ни был) — только подталкивают его все в ту же неизбежную сторону.

Мы снова возвращаемся в Историю. А чем все это закончится и стоит ли этому радоваться — Никита, you’ll never know.